– Ой, п-перестань! – скривилась Полина. – Чушь это.
– Как знаешь, – чуточку оскорбилась Лида. – Ну, приняли в группу, здорово, дальше что?
– Если п-повезет плюс б-буду активной, п-попаду на сейшен.
– Ага, я в курсе.
– Эт-то моя мечта. П-призы всякие меня не волнуют. Т-только т-тренинги, – рассказывала Полина. Прежде Лида никогда не видела ее счастливой, когда приходилось открывать рот. – Ты п-посмотри в интернете – все орут с этих с-сейшенов.
– А не жалуется никто? В смысле, там ничего не случалось такого, ну, опасного?
Полина картинно закатила глаза:
– Т-ты как старушка п-прямо! Всего б-боишься.
– Уж какая есть, – вздохнула Лида. – Слушай, у меня тут просьба к тебе… только не удивляйся. В общем, ты и твоя гувернантка не будете против, если я у вас пару дней поживу?
Полина изумленно распахнула глаза:
– 3-зачем т-тебе?
– Ну, может сложиться такая ситуация, что мне придется слинять отсюда в темпе. Ненадолго.
– Но п-почему? У тебя б-брат классный.
– Меня старушкой называешь, а сама до всего докапываешься, – сердито надулась Лида. – Если не можешь помочь, так и скажи.
Полина изящно махнула рукой, давая понять, что вопрос решен:
– П-приходи и живи с-сколько надо. Я же п-понимаю, у всех с-свои заморочки. Гувернантка и с-слова не с-скажет, она м-место боится п-потерять.
И тут заскрежетал ключ в замке, вернулся Лазарь. Пока он разувался в прихожей, Полина шустро записала на клочке бумаги свой адрес и на вошедшего в комнату парня глянула как-то подозрительно. Словно засомневалась, брат ли он Лиде на самом деле и не стоит ли за всем этим какая-то темная история. На предложение проводить до дома надменно ответила, что у нее, в отличие от Сони, родительский водитель всегда под рукой.
Последующие три дня прошли для Лиды в судорожных попытках определить стратегию поведения. Это было нелегко: она то снова начинала спорить с другом насчет отъезда, то вроде как с большим скрипом соглашалась, при этом всем своим видом давая понять, что, конечно, кое-что замышляет – но это уже после, за границей, когда Лазарь не сумеет ей помешать. Врать и хитрить было противно до тошноты.
Наконец наступил тот роковой день, когда названый брат недрогнувшей рукой собрал ее документы и уехал решать вопрос с загранпаспортом. Тут уж девушка не стала терять времени. Прежде всего, проковыляв на кухню, отыскала в посудном шкафу самый большой нож и безжалостно всадила его в гипсовый сапог на ноге. Сорвав его, попробовала ступить на ногу – та, конечно, была еще немного вялой и слабой до дрожи, но по ощущениям совершенно здоровой.
Засунув гипс в угол и на прощание показав ему кулак, Лида присела к столу – писать другу прощальную записку.
«Лазарь, пожалуйста, прости меня, как ты всегда прощал, – старательно выводила она на тетрадном листке. – Но я никак не могу сейчас уехать, и для меня это тоже – вопрос чести. Я чувствую себя ужасно виноватой. Вы жили прекрасно, пока не встретили меня. Не понимаю, как вышло, что я все разрушила и разлучила вас. Но если есть хоть малейшая надежда все исправить – я хочу это сделать. Зачем мне жизнь, тем более вечная, если я не спасу самых близких мне людей?»
В этом месте Лида шмыгнула носом, подавила острый приступ жалости к себе и поспешила сменить тон письма на более жизнеутверждающий:
«Обещаю, что буду беречь себя. Постараюсь присылать тебе весточки, что жива и здорова. Только, наверное, с разных телефонов, а то ты снова договоришься с нужными людьми и выследишь меня по номеру. Очень люблю тебя. Лида».
Засмущавшись, она поспешно свернула записку в небольшой квадратик и сунула ее под солонку в центре стола. Потом собрала вещи по давно составленному в голове списку и вышла из квартиры.
Улица ошеломила ее шумом и подоспевшим наконец декабрьским кусачим морозом, к которому девушка не сообразила подготовиться. Она едва не бросилась обратно в квартиру – искать одежду потеплее, но затем решила не терять времени и не рисковать лишний раз.
Из маленького магазинчика на углу она позвонила Полине. Та ответила не слишком довольным тоном – начинался урок, а Лида и думать забыла о школе.
– Адрес п-помнишь? – прошипела она в трубку. – Вот и иди, Ира в к-курсе.
Ирой, вероятно, звали ее домашнюю учительницу.
Нога держалась молодцом, разве что время от времени норовила прогнуться не в ту сторону. Короткими перебежками, то и дело озираясь, Лида добралась до Среднего проспекта.
Дом, где жила Полина, в стиле позднего классицизма, основательный и солидный, с квадратными небольшими окнами, казался смутно знакомым, и Лида даже вспомнила, что прежде он был доходным. Весь первый этаж был занят многочисленными магазинами и кафешками. У железной двери парадной тряслась от холода маленькая женщина лет тридцати. Близоруко приглядевшись к Лиде, она бросилась к ней навстречу и едва не столкнула в радостном порыве обратно на проезжую часть.
– Лидочка? А я тебя дожидаюсь. А то у нас там на входе такой цербер сидит, замучишься объяснять, к кому пришла.
Вдвоем они без лишних слов прошли мимо «цербера» – румяного старичка в униформе. Квартира одноклассницы поразила Лиду размерами и крайне запутанной планировкой. Вероятно, когда-то была выкуплена и объединена вся площадка. Женщина, все еще ежась от озноба, в темпе провела ее в гостиную, и через минуту они уже отогревались ароматным чаем за уютным угловым столиком под низко висящей желтой лампой.
Ирина Андреевна – так она представилась – вблизи оказалась крепенькой и бодрой, с шапочкой коротко подстриженных волос, лежащих монолитно и напоминающих шляпку гриба. С Лидой она общалась словно с дорогой гостьей и лишних вопросов не задавала.
– Полинка совсем скоро из школы прискачет, – сообщила Ирина Андреевна, выставляя на стол тарелки с сырными и мясными нарезками. – У нее огромные планы на выходные, она вся в подготовке.
Лида слегка взволновалась. Вдруг она не впишется в эти планы, и Полина попросит ее уйти? А идти-то ей некуда.
– Но ты не волнуйся, живи здесь, сколько потребуется, – разгадала ее мысли гувернантка. – Комната для тебя уже готова. В этой квартире ты точно никому не помешаешь, места столько, что заблудиться можно. Но у меня единственный и закономерный вопрос: родные в курсе твоих планов и передвижений?
– Да, я предупредила… понимаете… родители далеко, за мной сейчас брат присматривает…
Кажется, бешеный прилив крови к щекам выдал ее с головой. Но Ирина Андреевна лишь замахала короткопалыми крепкими кистями рук:
– Можешь ничего не объяснять. Сама была молодой, знаю, как бывает необходимо сменить обстановку. А уж старшие братья – это особая песня. Тиран и деспот, верно?
Лида кивнула, сгорая от стыда.
– И за Полинку мою я рада, а то ведь сидит вечно одна, как сыч, нахохлится, даже по телефону не говорит, разве что в Сети все пишет кому-то и пишет. Родители ее тут редко появляются, сейчас и вовсе за границей. Вот и кукуем с ней на пару, я – по работе, она – от гордого характера своего.
Лида про себя подумала, что характер Полины здесь ни при чем, скорее, дело в ее дефекте, которого она отчаянно стесняется. Но тут на пороге гостиной возникла сама героиня разговора, в куртке и сапогах, проговорила, чуточку задыхаясь:
– Здрас-сте, Лида, д-давай в мою к-комнату!
Шли, вернее, почти бежали, опять мимо прихожей, где Полина на ходу ловко освободилась от одежды, швырнув куртку на стул, а сапоги оставив валяться рядом. Еще зигзаги по коридорам – и они оказались в комнате девушки, светлой и просторной, с обилием мягкой мебели и зеркал. Рабочий стол с компьютером примыкал к подоконнику. На кожаном стуле сливочного цвета по-хозяйски расположился Саша Ревунов.
– О, привет, – удивилась и растерялась Лида.
Вот уж кого она точно не планировала здесь встретить.
– Н-напросился в гости, к-когда узнал, что т-ты у меня, – пояснила, ухмыляясь, Полина, запрыгнула с ногами на гигантского размера диван нежно-кофейного оттенка и уселась по-турецки.
В домашней обстановке она выглядела куда более спокойной и расслабленной. И даже меньше заикалась.
– Ага, и заодно уволок ее с физры, – довольно кивнул парень. – Сказал, что разумнее сохранить силы и энергию для завтрашнего мероприятия.
– А что завтра?
Но Сашка вдруг нахмурился и уставился на Лиду, точнее сказать, на ее нижние конечности с видом крайнего изумления.
– Э, минуточку, а куда твой гипс подевался?
– Ну-у, сняли, – уклончиво ответила девушка.
– Кто снял? Бандиты на улице?
– Почему сразу бандиты? Врач снял. Сказал, все в порядке, кости срослись.
– Через две недели после перелома? Давай расскажи кому-нибудь другому!
– Ладно, сама сняла, – раздраженно призналась Лида. – У меня отличная костная регенерация, чего ради таскать такую бандуру месяцами?
«И чего лезет, спрашивается? Полина вон молчит, и наплевать ей на мою ногу».
Ревунов снова открыл было рот, но Лида прожгла его недобрым взглядом, и парень притих.
– Так что за планы такие таинственные на выходные? – обратилась Лида к хозяйке комнаты. – Я не помешаю?
– Это связано с г-группой. П-помнишь, я тебе говорила?
– С «Вечниками»?
– Ага.
Привычно оборвалось и ухнуло куда-то под желудок сердце.
– А ты куда собрался? – обратилась она к Сашке.
– Так я, типа, теперь тоже вечник, – расплылся в улыбке Ревунов. – Полинка много чего про них наболтала, когда провожала меня, болезного, до дома. Я нашел группу, по приколу послал заявку, а меня – оп! – и моментом приняли. А вчера нас обоих на сейшен пригласили.
– Поздравляю, – только и смогла выговорить Лида.
Она чувствовала себя окончательно сбитой с толку. И чуточку обиженной: ее заявка так и болталась до сих пор в сети.
– Мне, кстати, не особо и хотелось, – продолжал разглагольствовать одноклассник. – Но одна штука насчет этих их сейшенов меня круто зацепила.
– Какая штука?