Впрочем, сейчас у нее не было времени перебирать в уме сокровища музеев мира.
И все-таки что-то древнее, ветхое неумолимо проступало в этом человеке, словно запах старости сквозь духи и благовония. Низкий вибрирующий голос, прозвучав сквозь почти недвижные губы, заставил девушку содрогнуться:
– Здравствуй, Лидия.
– Здрасте, – бормотнула она в ответ, изо всех сил стараясь сохранять независимый и отважный вид.
– А ты разочаровала нас, девочка. Мы ждали от тебя большего.
– И не собиралась вас очаровывать, – вздернула подбородок, но в душе ощутила себя уязвленной Лида.
– Гордая девушка, – усмехнулся этот полуюноша полу-старик. – Вся в своего отца.
– Не имела счастья познакомиться с ним!
Притихшая было аудитория взорвалась смешками и репликами на всех языках мира. Не понимая такой реакции, Лида упорно сверлила взглядом гобелен над диваном: хрупкая лошадка, встав на дыбы, защищает жеребенка от огромного льва.
– Возможно, это поправимо, – выждав, когда все стихнет, усмехнулся мужчина. – Вот только отцы, как правило, любят талантливых и сильных духом отпрысков. Нужно весьма постараться, чтобы стать интересной своему папочке, детка.
– Спасибо, но мне это не нужно.
Изнутри ее распирал миллион вопросов, приходилось изо всех сил сжимать губы, чтобы не дать им вырваться наружу. Никто никогда не говорил с Лидой об ее отце больше трех секунд подряд. Это наверняка была ловушка. Или…
Лида вдруг вспомнила, где видела прежде это странное лицо, древнее и юное одновременно. И музеи мира оказались тут ни при чем. Просто однажды в детстве, листая со скуки мамин альбом, она надолго застряла взглядом на одной из фотографий. Там было запечатлено человек десять совсем юных парней и девушек, и мама среди них. Под фотографией стояла подпись: «Первый день рождения нашей группы».
А еще там был этот человек, стоял на заднем плане, на голову возвышаясь над всеми прочими, холодно улыбался в пустоту накрепко сжатыми губами.
«Какой красивый дядечка! Он учился с тобой в институте?» – спросила она тогда у матери.
«Нет. – Вера, возясь с принесенными домой рабочими документами, даже не подняла головы, угадав каким-то чудом, о ком Лида спрашивает. – Это вообще абсолютно пришлый товарищ».
«Как это, мам?»
«Очень просто. Присоседился к нам, пока мы из кафешки шли на квартиру к нашей старосте, чтобы продолжить праздник».
«И вы приняли?»
«Лида, честно сказать, мы в тот момент и бенгальского тигра с удовольствием приняли бы в нашу теплую компанию».
«А где он теперь?»
«Вот смешная, откуда мне знать. Я и про своих бывших однокурсников абсолютно ничего не знаю. Было – и прошло».
Лида тяжело вздохнула и спросила:
– Так это вы – мой отец, что ли?
Мужчина скривился, словно от внезапного приступа зубной боли:
– О-о, прошу тебя! К чему этот бессмысленный вопрос? Я из тех отцов, кто сам выбирает себе детей. Все они, – человек медленно обвел рукой зал, – были однажды избраны мной и стали моей семьей, самой дружной и надежной из тех, что случаются в этом грешном мире. И у тебя есть шанс войти в нее. Но пока этого не случилось, ты можешь называть меня господин Креон. Или – Хозяин, как предпочитает большинство из присутствующих.
Лида тут же решила, что скорее откусит себе язык, чем воспользуется хоть одним из предложенных вариантов.
– Так что, маленькая храбрая девушка по имени Вера даже не попыталась свить в твоей юной головке образ идеального отца? – ухмыльнулся Креон. – Я был уверен, что она в этом преуспеет.
Упоминание о матери подействовало посильнее, чем удар хлыста. Лида гневно прищурилась и процедила:
– Нет, даже не подумала. Мама знала, что я прекрасно проживу без всякого сладенького вранья.
– Да, возможно, я недооценил эту скромницу, – с ледяным равнодушием обронил Креон. – Но, по крайней мере, сохранил в памяти ее имя. Теперь к делу. Конечно, ты в силу своего возраста даже не догадываешься, что в данный момент совершается поистине уникальное событие: встреча двух вечников, связанных родственными узами. Такого никогда не случалось прежде. Ради этого я оставил этот симпатичный домик на разграбление безмозглых смертных и собрал в зале всех, кто мне искренне дорог.
Парни и девушки, напряженно ловившие каждое слово, расцвели радостными улыбками.
Лида лишь равнодушно пожала плечами. Волновало ее в данный момент совсем другое.
– Значит, вы – настоящий хозяин Книги? – спросила она.
Креон снисходительно кивнул:
– Разумеется.
– А как же Сергей? Где он?
– Ты спрашиваешь об этом безмозглом мальчишке, который должен был выманить тебя из города? Он всего лишь служил мне и делал это, прямо скажем, не слишком усердно. А на данный момент он и вовсе наказан по совокупности промахов и ожидает решения своей участи.
Новая волна перешептываний и переглядываний по всему залу, на этот раз тревожных. Краем глаза девушка поймала несколько лиц, искаженных гримасой страха, в том числе и великанши Доры. Та уже переместилась на ковер рядом с белобрысой девицей, по другую сторону от красавца-парня, одной рукой нежно обнимала подругу за талию, а другой прикрывала девушке рот, словно не давая вырваться наружу какой-то неуместной реплике – или крику.
– Вот интересно, зачем одному вечнику становиться слугой другого? – Лида специально повысила голос, рассчитывая на реакцию зала. Но, похоже, никто из присутствующих не ощутил себя уязвленным.
Идеально гладкое лицо словно пошло трещинами – Креон рассмеялся:
– Истинное служение – призвание сильных духом. Лишь оно дает смысл существованию. Мы, вечники, не можем служить земным владыкам – они для нас не более чем забавные зверюшки. Не можем служить Богу, ибо не он наш создатель. Что же остается?
– И кому служите лично вы?
– Об этом ты узнаешь чуточку позднее.
– А зачем вам вообще все это нужно? – поспешила с новым вопросом Лида. – Этот город? Не Париж ведь. И я зачем вам сдалась?
– Созрела для серьезного разговора, девочка? Хорошо, тогда останемся наедине.
Хватило лишь расслабленного движения смуглой кисти, чтобы присутствующие бесшумно и организованно двинулись на выход. Лида проводила их тоскливым взглядом, в душе невероятно страшась остаться с Креоном наедине. Парень, сразивший Лиду своей утонченной красотой, покидая зал, оглянулся, и она едва не вскрикнула – столько ненависти было в его взгляде. Но теперь уже беловолосая девица поспешила схватить своего друга за руку и с помощью Доры утянула прочь.
«Надо же, как этот Креон тут всех выдрессировал!»
– Садись, – хозяин Книги кивнул ей на освободившуюся бордовую софу с высоким изголовьем. – Располагайся со всеми удобствами. Разговор у нас будет непростой.
Двигаться с места не хотелось: Лида боялась неловким движением выдать свой страх и ватную слабость в ногах. Однако черные глаза уперлись в нее и прожигали до тех пор, пока она не сделала пару шагов до указанного ей места и не пристроилась на самом краешке.
– Городишко мне не особо и нужен, но он меня устраивает. – Креон расслабленно потянулся, словно сытый кот.
Лида тайком разглядывала его. Увидеть своего отца пусть хоть просто на фотке – это всегда казалось ей самым большим и совершенно несбыточным волшебством. Но эта встреча явно выходила за границу всех ее мечтаний.
– А вот ты – ты мне и в самом деле нужна, Лидия. Правда, пока теряюсь в догадках: для чего именно. Но надеюсь получить исчерпывающий ответ на этот вопрос и как можно скорее.
– Как это? – растерялась девушка.
– Пожалуй, и я устроюсь поудобней.
Креон поднялся на ноги и оказался очень высок, наверное, одного роста с Лазарем. Но при этом тонок в кости и невероятно изящен. Он был облачен в полуфренч-полусюртук, потрясающее творение наверняка знаменитого дизайнера. Движения его завораживали, и это раздражало девушку.
«Вот в кого я такая дылда».
Вечник бесшумно и стремительно переместился в сторону длинной кушетки с высоким изголовьем и возлег на нее, опираясь на согнутую в локте руку, в позе римского патриция. После чего заговорил негромко, словно смакуя каждое свое слово:
– Несколько сотен лет назад я впервые услышал о Книге талантов. Тогда я был никто – как в мире людей, так и в мире вечников. Но страстно желал изменить эту ситуацию. Книга стала моей мечтой, моим маяком, моей великой страстью. Ради нее я в короткий срок добился богатства и власти – все для того, чтобы как можно скорее приступить к поискам. О Книге болтали со смехом, как о глупой сказке, придуманной в утешение вечникам, а я был готов убить – и убивал не раздумывая – любого, кто оскорблял ее. Я выжег в себе любое сомнение в ее существовании. Сила моей страсти была так велика, что, не существуй Книга на самом деле, она обязана была возникнуть из пустоты, соткаться из мрака и тлена!
Все тщательно продумав, я приступил к поискам. Целое столетие у меня не было ни единой зацепки. Я охотился на других вечников и подвергал их чудовищным пыткам, надеясь, что страдающая плоть исторгнет озарение, некую видовую память. Тщательно фиксировал каждое слово их предсмертного бреда. Не морщись, детка: я бы и самого себя подверг подобным истязаниям, если бы это могло хоть как-то помочь в моих изысканиях. Но все было бесполезно! Тот, кто завладел Книгой много тысячелетий назад, оказался дьявольски хитрым и упрямым вечником. Увезя Книгу из Шаргаима, он не вернулся в родные земли, а отправился в далекую страну на востоке, остановился в молодом, только растущем городе. Вскоре после прибытия он закопал Книгу в месте, где вот-вот должно было начаться строительство колоссального капища древним богам. И скоро Книга оказалась погребена под многотонными мегалитами. После чего покинул город, дабы своим присутствием не навести на след гримуара. Жалкий безумец! Представляю, сколько раз за последующие века он мысленно обращался к Книге, страстно желал ее. Ведь он счел ниже своего достоинства овладеть хоть одним из ее талантов! И когда он терял близких или ощущал невыносимую скуку бесконечной жизни – как думаешь, не жалел ли он о своем глупом упрямстве?