Лицо Торийена исказила гримаса недовольства.
– И все же из уважения к великой провидице я настаиваю на более благопристойной формулировке.
Эйн, весь обратившийся в ожидание, едва не заскрипел зубами. Ему не терпелось перейти к сути, а Лунный тратил время на формальности. Верховная недовольно кивнула, очевидно, тоже не желая вступать в бессмысленный спор, и продолжила:
– Во времена, когда Эреш утратил магию огня, провидица поведала миру величайшую тайну, во многом исказив истину. Люди действительно должны были оставить наш мир, чтобы избежать кровопролитной войны. Но вот предсказание о рождении Избранного дитя… Эреш был ошарашен свалившимися на него бедами. Народы так нуждались в надежде и вере в то, что порядок однажды будет восстановлен, что Мара придумала пророчество, – ведьма снова поправила кулон, – историю о том, что придет день, родится избранное дитя и непременно спасет мир от гибели. Всего лишь историю, – закончила она печально и с сочувствием посмотрела на Эйна.
В глазах Эйна бушевала буря, но он молчал, ожидая дальнейших пояснений.
– Все должны были поверить в существование Избранной. В то, что однажды наступит день, и он или она вернется в Эреш, чтобы спасти его от гибели. В это должен был поверить Алазар. Это первое событие, которое запустило цепочку, которая якобы должна привести нас к главному – к спасению Эреша. Маре удалось предсказать период, когда наступит время перемен, время, когда все станет неясным, будущее – податливым, а полотно судьбы – тонким. Настолько, что человеческие поступки будут способны повлиять на него, разрывая и соединяя вновь, но уже с новыми нитями.
– При всем уважении, Верховная, понятнее не становится. Я собственными глазами видел, как человеческая девчонка, которую нашли ваши люди, вернула огонь. Я привык доверять своим глазам. Как такое возможно, если все, предсказанное Марой, было ложью? И как вы узнали об этом, об этой… – Эйн запнулся на мгновение, показывая, что до конца не верит в то, что произносит. – …тайне? Зачем давать миру ложную надежду? Зачем придумывать пророчество? Не понимаю. – От обрушившихся на него известий правитель туатов на мгновение утратил самообладание. Не помогло даже присутствие жреца. То ли ранение его было столь серьезно, что отнимало слишком много сил, то ли эмоции Эйна столь велики, что никакому дару оказалось не под силу их усмирить.
– Как я уже сказала, Эреш переживал сложные времена. Мрачные. Темные. Но благодаря пророчеству у народов оставалась надежда, что однажды все изменится и рассвет непременно наступит. К тому же пророчество заставляло Алазара тратить время на бесполезные поиски и отвлекало внимание от завесы… И я не сказала, что в предсказании Мары ложью было все.
– Но, если бы народы Эреша знали, что никто не придет и не спасет их, они бы, вероятно, начали действовать сами!
– Или начался бы полный хаос, безумие… Мы устроены так, что худшее развитие событий видится нам куда более вероятным. В те времена Эреш только что утратил магию огня, раса людей была сослана на Землю, множество погибших, реки слез и крови, и мир, впервые оставшийся без своей Хранительницы… Скажи провидица, что надежды на спасение нет и приход дэйви неизбежен, думаете, народы Эреша стали бы размышлять о спасении?
– Ложь редко бывает во благо, Верховная, – задумчиво проговорил Эйн, пытаясь осознать услышанное. – Однако я не могу отрицать, что в ваших суждениях есть рациональное зерно.
– Это не мои суждения. Так мыслила Мара. Даже членам Верховного совета ее времени – Дрейку Ла Фейну, леди Огасте, Эйн Шахару и мастеру Томирису, Верховному ведьмаку Северного Ковена, – она доверила тайну не сразу. Дала время, чтобы смириться с утратой и новым мироустройством. Лишь позже она раскрыла им правду. Поведала, что нет никакого избранного дитя, есть лишь период, когда победа над тьмой видится куда более вероятной. Период, когда знаки будут повсюду, когда изменится даже незыблемое и чаша весов будет склоняться к свету. И всем нам стоит к этому подготовиться. Она оставила предсказания, следуя которым сначала членам Совета, а потом и остальным удастся запустить цепочку событий, которая приведет к победе над дэйви. О том, когда именно наступит подходящий момент, было известно лишь самой Маре и членам Совета. Так тайна передавалась из уст в уста, от Совета к Совету, и никогда не выходила за его пределы. Наказание за нарушение этой клятвы – смерть.
– Но вы все еще живы…
– Мы можем раскрыть истину постороннему, если искренне считаем, что время пришло и тот, кому мы доверяем эту тайну, не использует ее во зло. Решение должно быть единогласным. Именно для этого здесь полог тишины.
– Благодарю за доверие, – тихо отозвался Эйн. Впервые в жизни он чувствовал себя таким потерянным. Радость от обретения Избранной озарила его душу, придала сил. Он верил, что победа возможна… А все, что он только что услышал, ошеломляло. Но он не привык так просто сдаваться, как и не привык не доверять тому, что видел собственными глазами.
– При всем моем уважении к Совету, не могу не спросить. К чему тогда эти отряды, которые то и дело отправлялись на Землю? И почему Катажине удалось пройти испытание? Почему вернулся огонь? Я видел, как им управляют и Райденн, и Эмбер, и даже сама Катажина. Или, может, и эта стихия никуда не пропадала? – Правитель не удержался от саркастического замечания.
Лунный одарил Эйна долгим взглядом, явно говорившим, что проявление эмоций сейчас совершенно неприемлемо. Но Эйну было глубоко плевать на мнение Лунного прихвостня, он привык не принимать его в расчет. Однако что, если не только сам Эйн играл свою роль? Что, если лизоблюдство Лунного тоже было притворством? Ведь он не раскрыл тайну Императору. Что, если тот, кого он считал лишь пешкой, на самом деле искренне предан Эрешу и собственному народу? Он поднял взгляд на Торийена и наткнулся на усмешку. Да уж, ему определенно будет над чем поразмыслить в ближайшее время.
– Пророчество и отряды нужны были, чтобы отвлекать внимание Алазара и поддерживать его веру в то, что Избранная существует, а еще чтобы даровать Эрешу шанс. Однако Маре удалось узнать нечто по-настоящему ценное: провидица смогла также установить ряд обстоятельств, без которых победа невозможна. Цепочку событий, которую необходимо запустить в нужный час. И сделать это должны были мы, члены Совета. От нас требовалось в нужное время убедить правителей выдвинуть претендента от своего народа и начать готовиться к спасению Эреша. Первым свидетельством того, что все идет правильно, должно было стать возвращение магии огня. Мы не знаем, почему вернулся огонь, но знаем, что все идет так, как предначертано.
– М-да-а-а, – протянул Эйн, пристально глядя на Верховного жреца, который с достоинством выдержал его взгляд. – Ты, Тхашэр, тоже водил меня за нос и рассказывал про какие-то признаки Избранной. Откуда вы их вообще взяли? И с какой целью обманывали нас? Чтобы выставить своих правителей простофилями? – Со стороны можно было бы принять слова Эйна за шутку, но в действительности он был зол. Чертовски зол.
Жрец сделал небольшой шаг вперед, принимая вызов Эйна. Равно как и его злость. Тхашэр всегда был спокойным и непоколебимым, как древнее древо с могучими корнями, которое не под силу согнуть ни буре, ни невзгодам. Иногда эта черта советника восхищала правителя, в других же случаях, как, например, сейчас, выводила из себя.
– Да, я лгал вам, Эйн. Как и все мы. Вам ли не знать, что порой служение Эрешу и служение правителю – это разные вещи.
– Дерзость, прямота и кристальная честность. Ты всегда отличался этими качествами. До недавнего времени. Поэтому я тебя и терпел… Всегда полагал, что твоя преданность Эрешу безоговорочна. Впрочем, как и моя собственная. Хоть это и подвергалось сомнению в последнее время.
– Я не сомневался в вас и вашей преданности Эрешу, Великий Эйн.
– По крайней мере, в случае с тобой я могу быть уверен, что это правда. Ты никогда не льстишь, Тхашэр. Хотя порой и стоило бы, – ухмыльнулся Эйн, но почти сразу лицо его вновь обрело серьезное выражение. – Прошу, продолжай. Я все еще хочу услышать причину, которая заставила тебя солгать своему правителю.
– Нам действительно пришлось составить довольно обширный список примет, который обеспечил необходимую выборку людей, подходивших под эти критерии. Чем больше поисковых отрядов, тем больше путаницы. Демону грез приходилось быть начеку. Следить и искать вместе с нами. С годами мы сокращали количество кандидатов, добавляя в список все новые и новые условия. Это было необходимо: мы приближались к временнóму отрезку, предсказанному Марой, и терпение Алазара подходило к концу. Нам всем известно, что он не станет ждать, когда силы Энси Дионы просто иссякнут сами собой. Он хочет лично впустить народ дэйви в Эреш. Для него это имеет принципиальное значение. Пока он верил, что способен найти дитя, наши претенденты росли и крепли. Как знать, возможно, именно они сделают то, что приведет к спасению Эреша.
– И даже при этом риски оставались: Ковен мести, возможно, убил Лойшу – тела мы так и не нашли… А принц Лунных земель и вовсе считался мертвым для всего Эреша, пока не явился из людского мира.
– Верно, мой правитель. Образ Избранной защищал наших претендентов, словно ширма.
– Но почему именно Катажина?
– Судьба. Жребий. Случайность. Здесь каждый выбирает ответ для себя.
– Тебе известно, что я ненавижу все эти туманные предсказания, Тхашэр.
– Но будущее туманно, Великий Эйн. Я видел отблески грядущего, и по какой-то причине смерть Катажины казалась менее вероятной, чем смерть других претендентов, подходящих под наши выдуманные характеристики.
– Менее вероятна, значит. То есть вы просто отдали девчонку на растерзание, а ей посчастливилось выжить. И не только выжить, но и пройти испытание, получить далеко не самого обычного шеду, выйти из леса дэйви живой и вернуть магию огня. Вы уверены, что Избранных нет? Или это тоже череда случайностей? – Голос Эйна оставался ровным, но твердым: он намеревался получить ответы на все свои вопросы.