Мысли вновь вернулись к разговору с Алазаром. Он хотел отнять у Оливии все. Абсолютно все, не только титул Энси. Он предлагал лишить ее любви и уважения народа, отобрать место в Совете и вернуть мне Эдриана. Нет, я верну лишь то, что принадлежит мне по праву, – мою корону и титул Энси. А Эдриан… Он сделал свой выбор, и мешать ему я не стану.
Когда я сказала об этом Алазару, он отреагировал довольно странно:
– А ты милосердна, – протянул он с какой-то неоднозначной интонацией.
– Тебя это удивляет?
– Скорее, немного тревожит. Я не даю шанса врагам. Надеюсь, ты этому еще научишься. В любом случае дай знать, если передумаешь. Я собирался повеселиться.
Размышляя об Алазаре, я неизменно приходила к одному и тому же выводу – у него определенно есть от меня секреты. Разумеется, после того, что он пережил, я не могла винить его за скрытность. Такое поведение вполне естественно. Вот только весь этот ореол таинственности, окружавший его, пробуждал во мне нездоровое любопытство. Например, мне было безумно интересно, где он живет. Неужели в роще? Судя по его виду, вряд ли такое возможно. Да и не производит он впечатление человека, готового спать на сырой земле. Когда я спросила его напрямую, он только рассмеялся и заявил, что не бедствует и я могу быть спокойна на его счет.
И я все-таки выяснила, как именно в моем доме появилась та роза: меня беспокоило, что Алазар пробрался ко мне в мое отсутствие. Своим вопросом я вызвала у него приступ смеха. Оказалось, он просто передал розу Сумраку. По крайней мере, теперь я не думаю, что он ненормальный. Хотя кто его знает? Пока судить еще рано. Но будь он хоть тысячу раз сумасшедший, меня это не волнует до тех пор, пока он помогает мне вернуть место Хранительницы.
На прощание я спросила, когда мы снова встретимся. Алазар пообещал, что сам найдет меня, как только закончит со своей частью плана. Интересно, что он задумал?
Мои размышления прервал вопль Нэнси:
– Мисс Лили, девочка моя, ну где ж вы ходите? Я так волновалась за вас.
Раскрасневшаяся помощница стояла на крыльце, кутаясь в шаль. Все еще причитая, она провела меня на кухню, понизив голос до шепота, но ни на секунду не прекращая укорять меня:
– Ну разве можно так? Вы же даже завтрак не съели! Совсем о себе не заботитесь, уже вон прозрачная стали. Лицо бледное, одни глаза остались. Небось, за целый день и росинки маковой во рту не было. Хорошо еще, что ваша матушка рано уснула: ей нездоровилось. А не то она бы вся извелась, что вы опять где-то запропастились. Вы меня так напугали, мисс Лили, так напугали.
Я виновато улыбнулась, и передо мной тут же приземлилась тарелка с запеченным мясом и овощным рагу. Желудок поприветствовал пищу благосклонным урчанием, от чего Нэнси принялась причитать с удвоенной силой. От ее бесхитростной заботы на душе стало легко и уютно, и я тихо попросила:
– Посиди со мной, Нэнси.
– Что вы, мисс Лили? Неправильно это…
– Здесь только ты и я. Садись. Прошу тебя.
Нэнси потеребила передник, неодобрительно покачала головой, но все же устроилась напротив меня.
Это был отличный вечер. Теплый, уютный и такой домашний. С неторопливыми разговорами, ароматом мятного чая и лимонного пирога. Конечно, я не могла рассказать Нэнси о том, что случилось, но в душе я ликовала. В моей жизни вновь появилась надежда.
Проснулась я с первыми лучами солнца. Еще не поднявшись с постели, я принялась обдумывать план, перебирая и тут же отбрасывая всевозможные варианты. «Не то, не то, не то», – негодовал внутренний голос.
Нет, здесь нужно действовать наверняка. Вдруг в голове промелькнула мысль, заставившая меня прямо-таки подскочить с кровати – я едва не наступила на подол собственной сорочки.
Я ринулась к шкафу и принялась перебирать наряды. Нэнси вчера сказала, что я совсем исхудала. Что ж, нужно найти платье, которое подчеркнет мою худобу. Честно говоря, отыскать его оказалось непростой задачей. Я любила красиво одеваться: дорогая, идеально скроенная одежда служила мне своего рода броней. Я всегда выглядела безупречно, это моя обязанность как претендентки. Но сегодня мой гардероб впервые меня огорчил.
Я уже почти отчаялась, когда мой взгляд зацепился за совершенно несуразное нечто, висевшее в глубине шкафа. Я потянулась к наряду, чтобы рассмотреть его поближе. Нежно-голубое летящее платье в мелкий цветочек. В самый раз для романтичных барышень. Откуда оно только взялось? Я потрогала ткань – явно дорогая. Должно быть, подарок одной из наших дальних родственниц. Они предпочитали не баловать нас визитами и отделываться дорогими, но совершенно бесполезными подарками. Их нисколько не заботило, чтобы подарок понравился. Главное – его стоимость. Вероятно, таким способом они пытались усыпить свою совесть. Они ведь так ни разу и не навестили нас с матерью. Еще бы, вдруг на них падет тень от общения с нами? Впрочем, со временем даже редкие подарки прекратились.
Я извлекла платье из шкафа и разложила на кровати. Скоро наступит его звездный час. Не стала тратить время на водные процедуры, решив обойтись очищающим заклинанием, мгновение – и мое тело и волосы уже благоухали. Диона категорически запрещала так поступать, рассказывая, что магия – это серьезно, ее нельзя использовать для удовлетворения ежедневных прихотей. Всю сознательную жизнь я следовала ее советам. Но какого черта? Те времена в прошлом.
Я примерила платье и покрутилась перед зеркалом. Хорошо, но не идеально. Над выражением лица придется поработать. Я немного погримасничала, отрабатывая взгляд «униженной и обездоленной девушки с сочащимся кровью сердцем».
Даже в мыслях я не могла избавиться от сарказма. Естественно, это отражалось в моем взгляде. Я выглядела как тигр, примеряющий уши недавно убитого им кролика. Совершенно нелепо.
Нет, так не пойдет. Волосы я собрала в свободную косу, не забыв вплести в нее голубую ленту и оставив темную прядь у лица, которая якобы случайно выбилась из прически. Косу я закинула на плечо и придирчиво осмотрела себя: уже лучше, осталось поработать над выражением лица.
Я постаралась вспомнить тот день, когда увидела Эдриана, целующегося с Оливией. Руки невольно сжались в кулаки. Не то. Злость мне не нужна. Я должна выглядеть ранимой, разбитой, раздавленной. Я знала, что делать, но никак не могла решиться.
Сделав глубокий вдох, я набрала в легкие побольше воздуха, будто готовясь прыгнуть в омут, резко выдохнула и наконец рванула на себя давно запечатанную в моей памяти дверь. В голове замелькали картинки. Улыбка моего любимого братишки, его звонкий смех. Лотту было всего десять, когда это случилось. Но я помню все так, будто трагедия случилось с нами вчера.
Запыхавшаяся Камилла Круасье, лучшая подруга моей матери, с безумными глазами и перекошенным лицом распахнула парадную дверь, не дожидаясь дворецкого. И это чопорная леди Круасье, которая всегда вела себя так, будто она ни больше ни меньше королева Эреша в изгнании!
Все взгляды обратились к ней: было ясно, что случилось нечто ужасное. Срывающимся от волнения голосом она сообщила, что мой брат Лотт утонул.
Я видела, как из рук Нэнси выпало блюдо с имбирным печеньем и разлетелось на части. Звук был такой громкий, что мне хотелось упасть на пол и заткнуть уши. Не может быть, чтобы это была тарелка. Мне казалось, так рушится мир, безжалостными осколками разрывая мне сердце и уничтожая мою семью. Как сквозь туман до меня долетали обрывки фраз леди Круасье. Ее сын Марко пытался вытащить Лотта, но едва не погиб сам. Его только что вытянули из озера. Ей повезло, что ее сын остался жив, но тело Лотта так и не нашли.
Тело не нашли. Смысл дошел до меня не сразу, но когда я все-таки поняла, о чем идет речь, то почувствовала, как губы медленно расплылись в улыбке и я облегченно выдохнула. Леди Круасье ошиблась. Должно быть, Лотт вынырнул, а они его просто еще не видели.
Отец сорвался с места, едва не сбив с ног нежданную гостью. Мама держалась за край стола, а ее лицо… Я никогда не забуду этот окаменевший взгляд.
Усилием воли я стряхнула с себя оцепенение (с удивлением отметив, что действительно лежала на полу), заставила себя подняться и устремилась вслед за отцом. Мне хотелось стереть это пугающее выражение с маминого лица. Очевидно же, что леди Круасье ошиблась. Лотт не мог утонуть. Это невозможно.
Я бежала изо всех сил, легкие горели, но я не останавливалась и на ходу выкрикивала имя брата. Должно быть, он уже на пути домой, просто еще не успел вернуться. Вот только почему-то никак не желает отзываться.
Наконец-то я оказалась у озера. Толпа людей собралась на берегу, кто-то рыдал, кто-то звал меня по имени, пытался схватить за руку и что-то сказать. Я не различала ни лиц, ни фраз. Люди мелькали перед глазами смазанными пятнами, но я видела только отца, выходящего из воды с телом моего брата на руках.
Должно быть, он обнаружил Лотта с помощью своего дара. Ему пришлось опуститься на дно, чтобы найти тело. Богиня, сколько же сил он истратил? Лицо побелело и осунулось, глаза запали. Я с трудом узнала отца в этом сгорбленном старике. Не может быть, чтобы это был мой папа с вечно улыбчивыми карими глазами.
Весь этот вихрь нелепых мыслей кружился в голове, силясь укрыть от меня одну-единственную, молотом рассекающую сознание мысль – Лотт мертв. Его больше нет.
Я вынырнула из воспоминаний, жадно хватая ртом воздух. По лицу катились слезы, оставляя мокрые дорожки на щеках. Я вытерла их и посмотрела на свое отражение: из зеркала на меня смотрела совершенно опустошенная девушка.
Пусть мне было больно, очень больно, зато теперь я выглядела именно так, как нужно. Никто ведь и не обещал, что будет легко.
«Дорогая тетушка Розмари,
Я не могу подобрать слов, чтобы выразить, как сильно я благодарна вам за поддержку. В это непростое для меня время ваши письма согревают мне душу. Только с вами я могу позволить себе быть настоящей, только с вами мне не нужно притворяться.