Порой мне хочется что-нибудь разбить. Разнести изящную расписную вазу о каменную стену. Расколоть на мелкие кусочки, а потом продолжить топтать их до тех пор, пока от осколков даже пыли не останется. Но все это я прокручиваю лишь в своих мыслях. Я не могу себе такого позволить. Я прекрасно знаю, что стоит мне так поступить, как тут же в комнате появятся Нэша, мама, отец и орава служанок. И все примутся причитать и успокаивать меня, заверяя, что боль пройдет, утихнет, ослабнет, выпустит истерзанную меня из своих окровавленных лап. Нужно лишь время. Некоторые даже осмелятся намекнуть, что я еще молода и встречу любовь. И уж этого я не вынесу.
Как объяснить им, что для меня значил Шейлар? Как объяснить, что другого такого нет во всем Эреше? Как объяснить всем этим людям, КЕМ мы были друг для друга? Все их предложения и предположения выглядят для меня так, будто я потеряла руку и ногу, а они утверждают, что со временем я привыкну обходиться одной. Будто я забуду, что когда-то у меня было две руки. А однажды и вовсе встречу прекрасный новый деревянный посох, и мы заживем с ним долго и счастливо.
Они не понимают, что, если бы я могла, я бы умерла вместо него. Только бы он жил. Я бы что угодно отдала, чтобы спасти его. Более того, я бы сделала это с радостью. Но никто из моих близких не способен оценить глубину моей боли. Для них Шейлар просто мой жених. Он еще не стал моим мужем, и, по их мнению, я и полюбить-то его толком не успела.
Единственный, с кем я могу сейчас находиться, единственный, с кем испытываю хоть какое-то подобие облегчения, – это лорд Фейдрос.
Кто может понять меня, как не лишившийся единственного сына отец? Кто, как не человек, потерявший жену и больше никогда не женившийся?
Я много времени провожу с ним. Часто мы просто молчим. И это молчание помогает мне больше, чем тысячи сочувственных слов. В тишине нет фальши. Нет несбыточной тени надежды. Мы оба знаем, что случилось и что ни одно слово не способно это исправить.
Глава 16
Лилит
В половине пятого я уже стояла у дверей дома Меридит. Дворецкий, седовласый господин с косматыми бровями, чинно провел меня в гостиную. Лицо сидевшей в комнате Меридит обрело добротный пунцовый оттенок, едва она встретилась со мной взглядом.
Пришлось около пяти раз заверить ее, что я не сержусь и просто хочу, чтобы она меня выслушала и помогла принять решение. После моих слов о помощи глаза Меридит загорелись, она даже как-то преобразилась: расположилась в кресле поудобнее, ее лицо приобрело сосредоточенное выражение, и даже туго скрученные рыжие кудряшки будто застыли в ожидании.
По большому секрету я поведала ей, что Эдриан влюблен в меня, но не может нарушить данное Оливии слово. Она же, зная об этом, вынудила его назначить дату церемонии, подумать только, всего через две недели! Но Оливии было мало отобрать у меня Эдриана: из ревности она решила подставить меня, заявив, будто это я выкрала зелье у аптекаря.
– Что за зелье? – Меридит подалась вперед, предвкушая свежую сплетню.
– Эликсир затаенных эмоций, зелье Араббьериус, – с готовностью поделилась я.
Девушка удивленно ахнула и прикрыла рот ладошкой.
– Но я не брала его, как ты, думаю, понимаешь, – поспешила пояснить я. Пока все шло по плану.
– Разумеется, Лилит. Я бы никогда такого о тебе не подумала! Но кому же тогда понадобилось зелье? – Глаза девушки алчно блеснули.
– Спасибо, Меридит. – Я положила руку ей на плечо. – Правда, спасибо. Я так признательна тебе. В такое непростое время помощь друзей бесценна.
Меридит даже порозовела от удовольствия, а я, убедившись, что нужный эффект достигнут, продолжила:
– Я задалась тем же вопросом. Ответа у меня до сих пор нет, но вот что странно: Диона вызывала меня к себе, поскольку они попросили аптекаря провести учет после бала, и только тогда он обнаружил пропажу. Но именно Оливия предположила, что ей подлили зелье, и настояла на том, чтобы учет был проведен… Вот только что, если…
– Что, если..? – поторопила меня Меридит.
– Что, если она точно знала, что снадобье пропало?
– Что ты имеешь в виду? – недоуменно посмотрела на меня Меридит.
– Что, если она выкрала его намного раньше и подлила мне перед объявлением результатов? А сейчас, когда она прилюдно выставила себя на посмешище, решила во всем обвинить меня и заявила о пропаже?
Меридит даже подскочила с софы от моего вопроса, глаза у нее в этот миг стали огромными, как у филина. Да и сама она напоминала большую растревоженную птицу. Она принялась нервно расхаживать из угла в угол, а затем спросила:
– А почему ты не стала Энси? Все думали, что именно ты ею станешь.
– Потому что во время объявления результатов мне устроили очередное испытание, а я вышла из себя и устроила фееричный скандал перед лицом Совета и Дионы.
– Лилит, но ведь так и есть! Это все Оливия! Все сходится! Нельзя это так оставить! – вскричала Меридит.
– Поэтому я и пришла к тебе, – доверительно зашептала я. – Признаться, я хотела все обдумать в одиночестве. Сама понимаешь, от таких новостей голова идет кругом, но раз ты стала невольным свидетелем («Не таким уж и невольным», – пронеслось в голове, но я продолжила, игнорируя эту мысль) нашего разговора, я решила, что помощь друга не помешает. – Меридит согласно кивала в такт моим словам. – Но я не хочу, чтобы мои обвинения в адрес Оливии прозвучали голословно. Нужно попытаться добыть доказательства. Но для этого мне нужно время. Пока ты должна держать все это в секрете, понимаешь?
– Конечно-конечно, Лилит. Но в чем же тогда заключается моя помощь? – задалась вопросом Меридит, хмуря тонкие брови.
– Если Оливия снова попытается меня подставить или выкрутиться, ты расскажешь обо всем, что только что узнала от меня. Пусть люди и честный суд решат мою судьбу. Оливия затуманила разум Энси Дионы. Ей удалось обмануть ее так же, как и многих в этом городе. Но только не нас с тобой… – сообщила я с самым серьезным видом.
Меридит кивнула и заверила меня:
– Можешь на меня рассчитывать, я не подведу. В нужное время, если понадобится, все узнают правду. А сейчас я могу тебе еще как-то помочь?
– Спасибо, Меридит. Пока не знаю, как именно добуду доказательства, но если мне потребуется помощь, ты будешь первой, к кому я обращусь.
Мы успели завершить разговор до прихода гостей, но я все равно осталась на чаепитие и все время держалась рядом с Меридит. Хотела лично убедиться, что она не сболтнет лишнего. Обошлось. Она и слова не обронила. Разумеется, наше с ней близкое общение вызвало немало удивленных взглядов, но это неважно. Главное – держать ситуацию под контролем, и пока мне это удается. Но действовать необходимо быстро. Меридит явно польщена оказанным ей доверием, но я не уверена, что ее хватит надолго. Думаю, предел ее терпения – сутки, максимум двое. А значит, мне срочно нужно встретиться с Оливией. Тем более что она сама хотела извиниться лично. Невежливо лишать ее такой возможности.
Домой я вернулась около девяти вечера. Меридит выделила мне экипаж и, разумеется, не обошла вниманием мой плащ.
– Подарок того лорда из Лунных земель, – улыбнулась я.
– Того красавца, что был с тобой на маскараде? А как его зовут?
– До сих пор не знаю. Это так романтично, правда? – хихикнула я, скрывшись в экипаже. – Скоро увидимся, Меридит, – пропела я напоследок.
Добравшись до дома, я сразу же отправила письмо Оливии, заверяя ее, что буду искренне рада повидаться с ней, как только она поправится.
Я уже готовилась ко сну, когда ко мне в комнату зашла мама. Она все еще была бледной и осунувшейся, но выглядела уже намного лучше, чем несколько дней назад.
– Лили, Нэнси сказала мне, что Эдриан заходил. Не знала, что вы снова общаетесь, – проговорила она, сев на край кровати.
Я подавила тяжелый вздох. Вот уж не думала, что Нэнси действительно меня выдаст.
– Не то чтобы общаемся, мама. Он приходил сообщить, что их свадебная церемония с Оливией состоится через две недели, – ответила я, усердно расчесывая волосы. Я сидела спиной к маме, и она не могла видеть мое лицо.
– Через две недели? Но почему так скоро? – удивилась мама. – Помолвка ведь была совсем недавно.
– Он не объяснил мне причину своего решения, мама. Давай не будем об этом, хорошо? Как твое самочувствие? – Я все-таки отвернулась от зеркала и села лицом к маме.
– Уже лучше, Лили. Намного лучше, – протянула она, думая о чем-то своем.
Несколько минут мы сидели в тишине.
– Лили, я очень тревожусь за тебя. Ты совсем не бываешь дома. Говорят, ты снова дружишь с Меридит. У тебя все хорошо?
– Мама, тебе совершенно не о чем беспокоиться. Разумеется, мне сейчас непросто. Все-таки я всю жизнь хотела стать Хранительницей. Тебе ли не знать? Но, – я выдержала паузу и опустила глаза, – я справляюсь, мама. Правда, справляюсь. А Меридит… Что ж, я просто перестала ее игнорировать. Но поверь мне, наше общение лишь с очень большой натяжкой можно назвать дружбой.
Мама окинула меня долгим внимательным взглядом, затем поднялась и похлопала меня по плечу:
– Надеюсь, что все так и есть, Лили. Прошу, будь осторожна и не делай глупостей. Хорошо, милая? – Мама наклонилась и чмокнула меня в щеку.
– Хорошо, мам. Обещаю, – глухо отозвалась я, глядя на ее удаляющуюся спину.
Мама была уже на пороге, когда я окликнула ее:
– Мама!
– Что, Лили? – встревоженно обернулась она.
– Я люблю тебя, – тихо сказала я.
– И я тебя, милая.
Утро началось с хороших новостей. К нам заглянул доктор Ройбах, осмотрел маму и подтвердил, что тишина и покой идут ей на пользу. Еще пару дней в постели, и она пойдет на поправку. Мама пыталась протестовать и заверяла, что уже чувствует себя прекрасно, но доктор был непреклонен. А узнав, что вчера она нарушила постельный режим, строго-настрого запретил ей это повторять. Так что завтракать мне по-прежнему пришлось в оди