Но никто не ответит, потому что не задан вопрос.
А что вино — полумера, так это ты вычислил сам,
И, поистершись в постелях, с осторожностью смотришь на дам.
И в суете — как священник, забывший с похмелья, где храм,
Ты бываешь то там, то здесь; но ты не здесь и не там.
И ты кидаешься в круг, хотя ты не веришь в их приз;
И ты смотришь в небо, но видишь нависший карниз.
И, считая время колодцем, ты падаешь вниз;
Но если там есть сцена, то что ты споешь им на бис?
ЗАЧЕМ?
Б.Гребенщиков — А.Гуницкий
Зачем меня ты надинамил;
Неужли ты забыл о том,
Как мы с тобой в помойной яме
Одним делились косяком?
Зачем меня ты кинул круто,
Зачем порушил мой ништяк?
Теперь в пещере абсолюта
Не пашет мой постылый квак.
Зачем разбил двойную Заппу,
Какую, правда, не скажу;
Зачем украл мой шуз из драпа?
Его мне сдал месье Эржу.
Зачем ломы вонзил мне в спину
И крюк воткнул в мой рыжий ус,
Зачем залил мне в уши глину
И тем разрушил наш союз?
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
И был день первый, и птицы взлетали из рук твоих;
И ветер пах грецким орехом,
Но не смел тронуть губ твоих,
И полдень длился почти что тринадцатый час;
И ты сказал слово, и мне показалось,
Что слово было живым;
И поодаль в тени
Она улыбалась, как детям, глядя на нас;
И после тени домов ложились под ноги, узнав тебя,
И хозяйки домов зажигали свечи, зазвав тебя;
И, как иголку в компасе, тебя била дрожь от их глаз;
И они ложились под твой прицел,
Не зная, что видишь в них ты,
Но готовые ждать,
Чтобы почувствовать слово еще один раз.
Те, кто любят тебя, молчат — теперь ты стал лучше их,
И твои мертвецы ждут внизу,
Но едва ли ты впустишь их;
И жонглеры на площади считают каждый твой час;
Но никто из них не скажет тебе
Того, что ты хочешь знать:
Как сделать так,
Чтобы она улыбалась еще один раз?
БУДЬ ДЛЯ МЕНЯ КАК БАНКА
Я вырос в дыму подкурки,
Мне стулом была игла.
На "птичках" играл я в жмурки
И в прятки с police играл.
Детство прошло в Сайгоне,
Я жил, никого не любя.
Была моя жизнь в обломе,
Пока я не встретил тебя.
Будь для меня как банка,
Замени мне косяк.
Мне будет с тобою сладко,
Мне будет с тобой ништяк.
Я знаю одно местечко,
Где можно продать травы.
Куплю я тебе колечко,
И с тобой обвенчаемся мы.
Продам я иглу и колеса,
На свадьбу куплю тебе шуз.
Мы скинем по тену с носа,
Чтоб счастлив был наш союз.
Будь для меня как банка,
Замени мне косяк.
Мне будет с тобою сладко,
Мне будет с тобой ништяк.
СЕЛЬСКИЕ ЛЕДИ И ДЖЕНТЕЛЬМЕНЫ
Пограничный Господь стучится мне в дверь,
Звеня бороды своей льдом.
Он пьет мой портвейн и смеется,
Так сделал бы я;
А потом, словно дьявол с серебряным ртом,
Он диктует строку за строкой,
И когда мне становится страшно писать,
Говорит, что строка моя;
Он похож на меня, как две капли воды,
Нас путают, глядя в лицо.
Разве только на мне есть кольцо,
А он без колец,
И обо мне часто пишут в газетах теперь,
Но порой я кажусь святым;
А он выглядит чертом, хотя он Господь,
Но нас ждет один конец;
Так как есть две земли, и у них никогда
Не бывало общих границ,
И узнавший путь
Кому-то обязан молчать.
Так что в лучших книгах всегда нет имен,
А в лучших картинах — лиц,
Чтобы сельские леди и джентльмены
Продолжали свой утренний чай.
Та, кого я считаю своей женой -
Дай ей, Господи, лучших дней,
Для нее он страшнее чумы,
Таков уж наш брак.
Но ее сестра за зеркальным стеклом
С него не спускает глаз,
И я знаю, что если бы я был не здесь,
Дело было б совсем не так;
Ах, я знаю, что было бы, будь он как я,
Но я человек, у меня есть семья,
А он — Господь, он глядит сквозь нее,
И он глядит сквозь меня;
Так как есть две земли, и у них никогда
Не бывало общих границ,
И узнавший путь
Кому-то обязан молчать.
Так что в лучших книгах всегда нет имен,
А в лучших картинах — лиц,
Чтобы сельские леди и джентльмены
Подолжали свой утренний чай.
ТРАЧУ СВОЁ ВРЕМЯ
Трачу свое время;
Трачу свой последний день.
Но что мне делать еще,
Ведь я люблю тебя;
Твой ангел седлает слепых коней
У твоего крыльца,
И ради него ты готова на все,
Но ты не помнишь его лица.
А он так юн и прекрасен собой,
Что это похоже на сон;
И ваши цепи как колокола,
Но сладок их звон.
Трачу свое время;
Трачу свой последний день.
Но что мне делать еще,
Ведь я люблю тебя;
А мальчики в коже ловят свой кайф,
И девочки смотрят им вслед,
И странные птицы над ними кружат,
Названья которым нет.
И я надеюсь, что этот пожар
Выжжет твой дом дотла,
И на прощанье я подставлю лицо
Куску твоего стекла.
Трачу свое время;
Трачу свой последний день.
Но что мне делать еще,
Ведь я люблю тебя.
МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ВИДЕТЬ ТЕБЯ
Мне хотелось бы видеть тебя;
Видеть тебя.
По старинному праву котов при дворе
Мне хотелось бы видеть тебя.
У кого-то есть право забыть про тебя,
У кого-то есть право не пить за тебя.
Но, прости, я не верю в такие права;
Мне хотелось бы видеть тебя.
Я бы мог написать тебе новую роль,
Но для этого мне слишком мил твой король.
И потом — я люблю быть котом;
Но мне хотелось бы видеть тебя.
Я смотрю на гравюры старинных дворцов;
Королева, Вы опустили лицо,
Но я надеюсь, Вы смотрите на короля…
А мне хотелось бы видеть тебя.
Но мне хотелось бы видеть тебя;
Видеть тебя.
По старинному праву котов при дворе
Мне хотелось бы видеть тебя.
ДЯДЮШКА ТОМПСОН
У Дядюшки Томпсона два крыла,
Но Дядюшка Томпсон не птица,
И ежели мы встретим его в пути,
Должно быть, придется напиться.
В руках у него огнедышащий змей,
А рядом пасутся коровы,
И ежели мы не умрем прямо вот сейчас,
То выпьем и будем здоровы.
ЮРЬЕВ ДЕНЬ
Я стоял и смотрел, как ветер рвет
Венки с твоей головы.
А один из нас сделал рыцарский жест -
Пой песню, пой…
Теперь он стал золотом в списках святых,
Он твой новый последний герой.
Говорили, что следующим должен быть я -
Прости меня, но это будет кто-то другой.
Незнакомка с Татьяной торгуют собой
В тени твоего креста,
Благодаря за право на труд;
А ты пой песню, пой…
Твой певец исчез в глубине твоих руд,
Резная клетка пуста.
Говорили, что я в претендентах на трон -
Прости меня, там будет кто-то другой.
В небесах из картона летят огни,
Унося наших девушек прочь.
Анубис манит тебя левой рукой,
А ты пой, не умолкай…
Обожженный матрос с берегов Ориона
Принят сыном полка.
Ты считала, что это был я
Той ночью -
Прости меня, но это был кто-то другой.
Но когда семь звезд над твоей головой
Встанут багряным серпом,
И пьяный охотник спустит собак
На просторы твоей пустоты,
Я вспомню всех, кто красивей тебя,
Умнее тебя, лучше тебя;
Но кто из них шел по битым стеклам
Так же грациозно, как ты?
Скоро Юрьев день, и все больше свечей
У заброшенных царских врат.
Но жги их, не жги, они не спасут -
Лучше пой песню, пой.
Вчера пионеры из монастыря
Принесли мне повестку на суд,
И сказали, что я буду в списке судей -
Прости меня, там будет кто-то другой.
От угнанных в рабство я узнал про твой свет.
От синеглазых волков — про все твои чудеса.
В белом кружеве, на зеленой траве,
Заблудилась моя душа;
Заблудились мои глаза.
С берегов Ботичелли белым снегом в огонь,
С лебединых кораблей ласточкой — в тень.
Скоро Юрьев день,
И мы отправимся вверх -
Вверх по теченью.
ПЕСКИ ПЕТЕРБУРГА
Ты — животное лучше любых других,
Я лишь дождь на твоем пути.
Золотые драконы в лесах твоих,
От которых мне не уйти.
И отмеченный знаком твоих зрачков
Не сумеет замкнуть свой круг,
Но пески Петербурга заносят нас
И следы наших древних рук.
Ты могла бы быть луком — но кто стрелок,
Если каждый не лучше всех?
Здесь забыто искусство спускать курок
И ложиться лицом на снег.
И порою твой блеск нестерпим для глаз,
А порою ты — как зола;
И пески Петербурга заносят нас
Всех
По эту сторону стекла…
Ты спросила: "Кто?"
Я ответил: "Я",
Не сочтя еще это за честь.
Ты спросила: "Куда?"
Я сказал: "С тобой,
Если там хоть что-нибудь есть".
Ты спросила: "А если?" — и я промолчал,
Уповая на чей-нибудь дом.
Ты сказала: "Я лгу"; я сказал: "Пускай,
Тем приятнее будет вдвоем";
И когда был разорван занавес дня,
Наши кони пустились впляс,
На земле, на воде и среди огня,
Окончательно бросив нас.
Потому что твой блеск — как мои слова:
Не надежнее, чем вода.
Но спросили меня: "Ну а жив ли ты?"
Я сказал: "Если с ней — то да".