В море громоздились льды.
Женщины стояли вокруг него,
Тонкие, как тополя.
Над их ветвями поднималась Луна,
И под ногами молчала земля.
Генерал оглянулся вокруг и сказал:
"Прекратите ваш смех.
Дайте мне веревку и мыло,
И мы сошьем платья для всех.
Немного бересты на шапки,
Обувь из десяти тысяч трав;
Потом подкинем рябины в очаг,
И мы увидим, кто из нас прав."
Никто не сказал ни слова,
Выводы были ясны.
Поодаль кругом стояли все те,
Чьи взгляды были честны.
Их лица были рябы
От сознанья своей правоты;
Их пальцы плясали балет на курках,
И души их были пусты.
Какой-то случайный прохожий
Сказал: "Мы все здесь, вроде, свои.
Пути Господни не отмечены в картах,
На них не бывает ГАИ.
И можно верить обществу,
Можно верить судьбе,
Но если ты хочешь узнать Закон,
То ты узнаешь его в себе."
Конвой беспокойно задвигался,
Но пришедший был невидим для них.
А генерал продолжал чинить валенки,
Лицо его скривилось на крик.
Он сказал: "В такие времена, как наши,
Нет места ненаучной любви", -
И руки его были до локтей в землянике,
А может быть — по локоть в крови.
Между тем, кто-то рядом бил мух,
Попал ему ложкой в лоб.
Собравшиеся скинулись,
Собрали на приличный гроб.
Священник отпел его,
Судья прочитал приговор;
И справа от гроба стоял председатель,
А слева от гроба был вор.
Этот случай был отмечен в анналах,
Но мало кто писал о нем.
Тот, кто писал, вспоминал об общественном,
Чаще вспоминал о своем.
А деревья продолжают их слушать,
Гудит комариная гнусь;
И женщины ждут продолженья беседы,
А я жду, пока я проснусь.
1987
КАПИТАН ВОРОНИН
Когда отряд въехал в город, было время людской доброты
Население ушло в отпуск, на площади томились цветы.
Все было неестественно мирно, как в кино, когда ждет западня.
Часы на башне давно били полдень какого-то прошедшего дня.
Капитан Воронин жевал травинку и задумчиво смотрел вокруг.
Он знал, что все видят отраженье в стекле и все слышат неестественный стук.
Но люди верили ему, как отцу, они знали, кто все должен решить.
Он был известен, как тот, кто никогда не спешил, когда некуда больше спешить
Я помню, кто вызвался первым, я скажу вам их имена.
Матрос Егор Трубников и индеец Острие Бревна
Третий был без имени, но со стажем в полторы тыщи лет
И прищурившись, как Клинт Иствуд, капитан Воронин смотрел им вслед
Ждать пришлось недолго, не дольше, чем зимой ждать весны
Плохие новости скачут как блохи, а хорошие и так ясны.
И когда показалось облако пыли там, где расступались дома,
Дед Василий сказал, до конца охренев: наконец-то мы сошли с ума.
Приехавший соскочил с коня, пошатнулся и упал назад
Его подвели к капитану и вдруг стало видно, что Воронин был рад
Приехавший сказал: О том, что я видел, я мог бы говорить целый год
Суть в том, что никто, кроме нас, не знал, где здесь выход, и даже мы не знали, где вход.
На каждого, кто пляшет русалочьи пляски есть тот, кто идет по воде.
Каждый человек — он как дерево, он отсюда и больше нигде
И если дерево растет, то оно растет вверх, и никто не волен это менять.
Луна и солнце не враждуют на небе, и теперь я могу их понять.
Наверное, только птицы в небе и рыбы в море знают, кто прав.
Но мы знаем, что о главном не пишут в газетах, и о главном молчит телеграф
И может быть, город назывался Маль-Пасо, а может быть, Матренин Посад
Но из тех, кто попадал туда, еще никто не возвращался назад
Так что нет причин плакать, нет повода для грустных дум
Теперь нас может спасти только сердце, потому что нас уже не спас ум.
А сердцу нужны и небо и корни, оно не может жить в пустоте
Как сказал один мальчик, случайно бывший при этом, отныне все мы будем не те.
1987
МАЛЬЧИК
В еще не открытой земле,
На которой пока лежит снег
Мимо горных ручьев, мимо стоячих камней
Мимо голубых куполов, из которых бьет свет,
Мимо черных деревьев,
Трепещущих в ожиданьи весны
Мимо магнитных полей, морочащих нас
Мимо золотых мертвецов,
Пришедших узнав, что мы спим
Мимо начинаний вознесшихся мощно, но без имени
Вот идет мальчик
И он просто влюблен
И что мне делать с ним?
Принцип женщины наблюдает за ним, полузакрыв глаза
Принцип справедливости уже подвел ему счет
И все знают, что он упадет
И заключают ставки — где и когда
И они правы, они правы, они конечно правы
Но только это еще не все
Мимо ледяных статуй с глазами тех, кто знал меня
Мимо сокрушенного сердца, у которого больше нет сил
Мимо объяснения причин и мимо отпущения грехов
Вот идет мальчик
Он просто влюблен
И что мне делать с ним?
Мимо непокорных и нежных
Мимо этой и той стороны стекла
Мимо митьков и друидов
Мимо тех, кто может не пить
У меня есть только один голос
И я хочу спеть все, что я должен спеть
Только одно сердце
И оно не может отказаться
Не умеет отказаться любить
Не может, не хочет
Не умеет отказаться любить
Сквозь можжевеловый ветер
Сквозь пламя, чище которого нет
В хрустальных сумерках
Светом звезд и светом ветвей
Задыхаясь от нежности
К этому небу и к этой земле
И мой сын говорит: Господи,
Приди и будь соловей
Господи,
Приди и будь соловей
Так начнем все с радости
1987
ОНА МОЯ ДРАМА
Она движется,
Ее движения, как архитектура,
Вспоминая об этом
Нет, лучше не вспоминать об этом
Что делать смертному с плотью,
Сплетенной из цветов и ветра.
Она всегда заставляет нас ждать себя
Так божественно долго.
Она — моя драма,
Что я могу сказать больше,
Она — моя драма.
Это совершенный мир,
Это — дорога в другую страну.
Мы встретились с наукой дважды,
Я так и не понял, что делать с этим.
Теперь мы будем петь о любви,
Мы найдем ее на завтрашних картах,
И когда наступит финал,
Мы будем смеяться,
Мы не были слепы.
1987
ОНИ НАЗОВУТ ЭТО БЛЮЗ
Он движется молча, словно бы налегке,
Глядя на небо, исследуя след на песке.
Он знает, где минус, он хочет узнать, где плюс.
Он не знает, что они назовут это "блюз".
В двери звонят — мы делаем вид, что мы спим.
У всех есть дело — нет времени, чтобы заняться им.
А он пьет воду, он хочет запомнить вкус.
Когда-нибудь они назовут это "блюз".
Наступает ночь, потом иногда наступает день.
Он пишет: Нет, я бессилен, когда я злюсь.
Начнем все с начала и сделаем песню светлей.
Право — какое забавное слово "блюз"
1987
WHITE SAIL BURNING
Waves outside my window
Whispering slowly
Waves outside call your name.
It may be the reason I'm waiting
Stay silent.
Could have laid a spell on you —
But who's to guide me?
Spell on you means one thing —
Spell on me.
It may be the reason I'm waiting
Stay silent.
This is a great day — with no beginning
This is a great step — like children running.
This is the way it goes.
So sweet and sudden it hurts me.
They say it's over now.
Welcome, ye keys and cages.
It's over now — I can't hear
The sound of your simple name
That keeps these waves from stopping —
I'm waiting.
This is a great day — with no beginning.
Great day — with no tomorrow.
This is the way it ends — so sweet and sudden…
I’m watching…
I'm looking at the white sail burning
…And it hurts my eyes.
1987
ИДУ НА ТЫ
В моем поле зренья появляется новый объект
В моем поле зренья появляется новый объект
Иду на вы. Иду на вы. Иду на вы.
Возможно ты шкаф
(Нет)
Возможно ты стол
(Нет)
Каков твой номер
(Шесть)
Каков твой пол
(Женский)
Иду на ты. Иду на ты. Иду на ты.
(Иди)
В нашем поле зренья появляется новый объект
В нашем поле зренья появляется новый объект
Идем на ты. Идем на ты. Идем на ты.
1988
ПОЕЗД В ОГНЕ
Полковник Васин приехал на фронт
Со своей молодой женой.
Полковник Васин созвал свой полк
И сказал им — пойдем домой;
Мы ведем войну уже семьдесят лет,
Нас учили, что жизнь — это бой,
Но по новым данным разведки,
Мы воевали сами с собой.
Я видел генералов,
Они пьют и едят нашу смерть,
Их дети сходят с ума оттого,
Что им нечего больше хотеть.
А земля лежит в ржавчине,
Церкви смешали с золой;
И если мы хотим, чтобы было куда вернуться,
Время вернуться домой.
Этот поезд в огне,
И нам не на что больше жать.
Этот поезд в огне,
И нам некуда больше бежать.
Эта земля была нашей,
Пока мы не увязли в борьбе.
Она умрет, если будет ничьей.
Пора вернуть эту землю себе.
А кругом горят факелы -
Это сбор всех погибших частей;
И люди, стрелявшие в наших отцов,
Строят планы на наших детей.
Нас рожали под звуки маршей,
Нас пугали тюрьмой.
Но хватит ползать на брюхе:
Мы уже возвратились домой.
Этот поезд в огне,
И нам не на что больше жать.
Этот поезд в огне,
И нам некуда больше бежать.