Я бы не сказал, что я знаю, куда я иду,
Но мне нравится эта жара в сентябре.
Самолеты застыли в воздухе, как пчелы в меду,
Ангелы, напротив, удивительно близко к земле.
Что-то здесь, и я не знаю, как это назвать
Но слова будут потом, а пока
Солнце над головой, запах нагретой земли
И синее небо и белые облака.
Сутра ледоруба
Это не песня — это шаг вброд,
Это шашка мескалина, вересковый мед,
Это сутра ледоруба — чтобы вновь было слово,
Чтобы тронулся лед,
Вера и надежда лязгают зубами в кустах —
Хей, харе-харе.
Её не нужно будет слушать, не нужно будет ждать,
Не нужно репетировать, не нужно писать,
Ей не нужно делать мастер —
Она Мать всех слов, сама себе мастер.
А белая кобыла точит копыта и ждет —
Харе-Харе…
Дети пепси-колы заслуженно отходят ко сну,
А осень патриарха длится так долго,
Что рискует превратиться в весну.
Так что это не песня, это новый шаг в брод,
Шашка мескалина, движущийся лед,
Это новый снег на губы,
Это месть партизана, сутра ледоруба,
Аста маньяна, мы движемся теперь на восход
Хей, Харе-Харе…
И вот летят наши души, как японские матросы в поисках суши,
А мир все глуше, а японские матросы в поисках суши,
Японские матросы в поисках суши,
Японские матросы в поисках суши, японские матросы…
Кошка моря
Кошка моря и кошка ветра
Мои соседи по этой ветке
Крепкой ветке древнего дуба
И мы заметны лишь друг для друга
Сидим.
Море качает, а ветер носит
А что то значит — никто не спросит
Никто не спросит, а очень жалко
А то бы в стужу стало жарко
Ясно, жарко и невесомо
Но здесь пределы любого слова
Молчи.
Так мы сидим здесь, напившись чаю
Пойду-ка встану, тебя встречая
Где ж ты ходишь? Где летаешь?
Стужей завоешь, снегом растаешь
Ну сколько ж можно играться в цацки?
У нас есть дело — дело по-царски
Весне на радость, беде на горе
С кошкой ветра и с кошкой моря
И со мной…
Из хрустального захолустья
Парадоксально, но факт;
Я не сразу открыл Ваш конверт;
Я знать не знал, что нас до сих пор считают своими;
У вас, наверное, снег
И железные цветы рвутся вверх;
И мне весело то, что вы помните мое имя.
А здесь как всегда:
В хрустальном захолустьи светло;
Здесь нет ничего, что бы могло измениться.
И время идет;
Но, по-моему, то туда, то сюда,
И в прозрачной его глубине мне чудится птица.
И я смотрю, как в вашем сегодня
Бешено летят поезда;
Не поймите меня не так — я рад их движенью;
Но когда сегодня становится завтра
У нас здесь восходит звезда
И каждую ночь я лицом к лицу с твоей тенью.
Ну вот наверное и все —
Спасибо Вам за Ваше письмо;
Спасибо за беспокойство и попытку спасти нас;
Но в наших краях
Все медленней почтовая связь;
Не знаю, сможет ли Ваше следующее найти нас.
И я останусь смотреть, как в вашем сегодня
Бешено летят поезда;
Не поймите меня не так — я рад их движенью;
Но когда сегодня становится завтра
У нас здесь восходит звезда —
И каждую ночь я лицом к лицу с твоей тенью;
Каждую ночь я глаза в глаза
С твоей тенью.
Песнь весеннего восстановления
Над прозрачной водой тает дивная сень,
Я называю происходящее воскресеньем.
Иногда меня нет здесь,
Иногда нас два или три,
И лед на реке, текущей снаружи,
Тает в точности так, как лед, что внутри.
Долгие зимние дни, пыльная лень;
Я приветствую время весеннего восстановления;
Я смеюсь из омутов,
Брожу по рощам нагой:
Наблюдатели из независимой прессы
Сходятся в том, что я — это кто-то другой.
Растолку в уксусе мел;
Увижу, кто меня ел.
Властью, дарованной мне синклитом сердец
Я всегда отрицал, что материя — дура, а дух — молодец.
Я беседую с башней,
Жгу костры тишины
И всю мою жизнь я иду по цветущим лесам
Моей Нерушимой Стены.
СОЛЬ, 2014
Праздник урожая во Дворце Труда
Сколько мы ни пели — все равно, что молчали
От этого мертвой стала наша святая вода;
По нам проехали колеса печали
И вот мы идем
На Праздник Урожая во Дворец Труда.
Время уклоняться, но как уклониться?
Уйти с этой зоны, вырвать из себя провода;
А Роза Леспромхоза и Мария Подвенечная Птица
Готовы отдать все, что есть, за билет
На Праздник Урожая во Дворце Труда.
Мы знаем, что машина вконец неисправна;
Мы знаем, что дороги нет, и не было здесь никогда;
Закрой глаза, чтоб не видеть
Крадущегося по полю фавна;
В двери стучит сорвавшаяся с неба звезда.
Праздник Урожая во Дворце Труда.
Красный краплак и черная сажа;
В античных руинах разорванные в хлам поезда;
Под ногами прохожих — холсты Эрмитажа;
Дирижер абсолютно глухой:
Праздник Урожая во Дворце Труда.
Сколько мы ни пели — все равно, что молчали;
Поэтому мертвой стала наша святая вода;
Беззвездной ночью я буду ждать на причале;
Мы в самом начале.
Праздник Урожая во Дворце Труда.
Пришел пить воду
Пришел пить воду; не смог узнать ее вкус.
Пришел пить воду; не смог узнать ее вкус.
Железные скобы вбиты в крылья,
Источник задушен золотой пылью —
Закрой за мной; едва ли я вернусь.
Будешь в Москве — остерегайся говорить о святом;
Будешь в Москве — остерегайся говорить о святом;
Не то кроткие как голуби поймают тебя,
Безгрешные оседлают тебя,
Служители любви вобьют тебя в землю крестом.
А нищие духом блаженны, вопрос снят.
Но имеющие уши слышат, и Покров свят.
Бессмысленны против и за,
Просто что-то изменилось у тебя в глазах;
Когда соль теряет силу, она становится яд.
Пришел пить воду; не смог узнать ее вкус.
Пришел пить воду; не смог узнать ее вкус.
Железные скобы вбиты в крылья,
Источник задушен золотой пылью.
Закрой за мной. Я не вернусь.
Губернатор
У нас в деревне праздник
Горит небесный свод
На пепелище сельсовета
Девки водят хоровод;
Губернатор, пляши;
У нас есть новость, губернатор,
Новость для тела и души.
Ты думал — шито-крыто,
Ты думал — нож на дне,
Проплата в Дойче-банке,
Но губерния в огне;
Губернатор,
Как сладко пахнет дым,
Уже недолго, губернатор,
Осталось оставаться молодым.
Под рубашкой от Бриони
Наколки на груди
А мертвых журналистов
Без тебя хоть пруд пруди,
Губернатор,
Труби отбой полкам;
Из центра, губернатор,
Пришел сигнал
Скормить тебя волкам.
Забудь квартиру в Ницце,
Грядет девятый вал;
Поздно суетиться,
Запрись с ружьем в подвал;
Губернатор,
На зоне учат — жизнь это бой;
Еще не поздно, губернатор —
Но, впрочем, думай сам,
Господь с тобой.
Не было такой
Я знаю одну песню, летит не касаясь земли;
Лето не сожжет ее, январь не остудит;
Хочешь ругай ее, хочешь хвали —
Но не было такой и не будет.
Я знаю одну песню, на вкус, как пожар
Попробовавший раз не забудет
Хватило б только сил самому возвратить этот дар
Не было такой и не будет.
А в темных аллеях ангелы плетут кружева
И все мои слова смыты дождем;
И эхом в тишине едва-едва:
"Любимая моя, пробьемся…"
Так тому и быть: Да значит да;
От идущего ко дну не убудет;
А в небе надо мной все та же звезда;
Не было другой и не будет.
Любовь во время войны
Не помню, как мы зашли за порог,
Но вот тяжелое небо над разбитой дорогой,
В конце которой врут, что нам обещан покой;
Над нами развернуто зимнее знамя,
Нет лиц у тех, кто против; лиц у тех, кто с нами;
Не смей подходить, пока не скажешь — кто ты такой.
На улицах ярость ревет мотором,
Закатан в асфальт тот лес, в котором
Нам было явлено то, чего не скажешь в словах;
Я слышу работу лопат;
На нас направлены ружья заката,
Но скоро их патроны
Станут взрываться прямо в стволах.
Я чувствую, как вокруг нас сгущаются тени;
Река пылает и мосты над ней разведены;
В своей доброте
Господь дарует нам, что мы хотели —