– Народная мудрость и все такое? – спросил Шваб усталым голосом.
– Мне кажется, он совсем другой: деловитый и хладнокровный, словом – крепкий орешек. Кое-что может облегчить вашу задачу: дорога идет только до дома старика Мартинели – это в паре миль от Шпица. Чтобы уехать куда бы то ни было, Шмиду обязательно придется заехать в Шпиц – если только он не отправится вплавь по озеру или пешком через горы, а машине там не проехать. Если бы вы смогли расположиться на краю города…
– На краю города… – повторил Шваб, который, казалось, делал пометки.
– Еще: говорят, в середине июня он занимался извозом в Тун. Можете это проверить?
– Тун довольно большой город…
– Но таксисты на вокзале наверняка запомнили чужака.
– Как мне с вами связаться?
– По телефону.
– Неужели покойная клиентка – миллионерша?
– Дело не в деньгах.
Серьезный тон Графа заставил Шваба замолчать. Затем он проговорил:
– Ладно, я понял. Тогда так: мы с Буше ездили по государственной надобности, а потом решили немного отдохнуть в горах. Сейчас я разбужу беднягу Буше, и если в течение ближайшего часа мы не позвоним – мы уехали.
– Шваб, я даже не знаю, как… – начал было Граф, но трубку на том конце кабеля уже с треском бросили на рычаг. Тогда он медленно повернулся, оперся спиной о стол и застыл, неподвижно уставившись на противоположную стену комнаты…
Глава 8Несостоятельная версия
На следующее утро после завтрака Граф позвонил доктору Этьену Бьянчи. Казалось бы – несложное дело – дозвониться, но время шло, а поговорить все не удавалось.
Сначала Граф разыскивал доктора дома, потом – на квартире пациента, прилетевшего из предгорий итальянских Альп на личном аэроплане, затем в личном кабинете подле роскошной набережной Гюстав-Адор и, наконец, в больнице де Гранжетт. Регистраторша сообщила, что доктор готовится к операции и его к телефону позвать нельзя – Граф приготовился умолять и плакать, но вызванная на разговор ассистентка доктора Бьянчи примирила обе стороны, пообещав, что поговорит с врачом. Спустя несколько минут Бьянчи заорал в трубку:
– Граф? Если ты о Кларе, то оставь меня в покое. Она прекрасно себя чувствует.
– Я не о Кларе.
– Если тебя призывают в армию, я и пальцем не пошевельну. Это против моих принципов.
– Армия, видимо, гораздо лучше, чем то дерьмо, в котором я оказался.
Бьянчи перестал шутить:
– Доконали тебя разъезды.
– Да ни при чем тут разъезды.
– Но ты же собираешь информацию.
– Да! Только этим и занимаюсь. У тебя есть возможность провести для меня небольшое расследование?
– Какое расследование? По токсикологии? Почему бы тебе не обратиться в лабораторию?
– Дело личное и очень деликатное. Ты мне сначала скажи – можно вызвать лейкемию или фальсифицировать ее симптомы?
– Ее саму – нельзя, что-то похожее – можно.
– Как?
– Сульфамидами. Надо только скормить своей жертве большую белую таблетку или поставить капельницу. Это разрушит белые кровяные тельца.
– А как отличить?
– Ну, настоящая лейкемия и сульфамидное отравление все-таки разные вещи, и эта разница непременно будет замечена и должным образом прокомментирована, если, конечно, анализ крови сделает квалифицированный медик, а не уборщица, заменяющая ушедшего в армию специалиста.
– Весьма признателен тебе за эту информацию, Рыжий.
Доктор Бьянчи славился своей шевелюрой, но вовсе не рыжей, как можно было бы подумать, услышав его прозвище, а скорее цвета воронова крыла. Забавная кличка прилипла к доктору совсем по другой причине – характером, да и манерами он напоминал нежно любимого всеми детьми циркового клоуна. В университете его именовали только Рыжим, и он страшно гордился, что никто и никогда не называл его Этьеном больше одного раза.
– Пожалуйста, – ответил Бьянчи. – А что, кто-то испробовал новый способ убийства?
– Нет, если ты ничего не забыл мне сказать. Но, по крайней мере, я хоть об этом перестану думать. А теперь мне нужна характеристика твоего коллеги, некоего доктора Троллингера. Насколько я могу судить, ему около шестидесяти, практикующий врач, когда-то специализировался в диагностике, связан с больницей Святого Дамиана в Берне.
– Святого Дамиана? Ее бы уже давно закрыли, если бы не война. На пожертвования ее содержать невозможно, а других денег просто нет.
– Надеюсь, они еще в состоянии определить лейкемию по анализу крови?
– Уверяю тебя, это могут сделать где угодно! Вероятность ошибки равна нулю.
– А если они перепутали стекла с мазками крови?
– А сколько, по-твоему, пациентов с лейкемией поступает в обычную больницу за неделю? Ты же спрашиваешь о скоротечных случаях. – Доктор Бьянчи помолчал минуту, а добавил: – О докторе Троллингере я никогда не слышал.
– Вчера я впервые имел удовольствие познакомиться с ним. Похоже, он а последние годы сильно опустился.
– Эй, Граф, тебе стоит вести себя поосторожнее. Ты ходишь по лезвию бритвы.
– Я ужасно храбрый! Это вы – профессионалы – осторожничаете. Так вот, не мог бы ты раздобыть для меня сведения об этом Флориане Троллингере?
– Проверять представителя своей профессии – щекотливое дело. Мне придется копаться в архиве или искать общих знакомых.
– Я не выдам тебя, старик.
– Рассчитываю на это! Подумаю, что можно сделать, и позвоню.
– Это очень срочно.
Граф положил трубку, затем набрал другой номер. Голос нового собеседника звучал жестко, резко и деловито. Правда, стоило Графу раскрыть рот, как его узнали и прямо-таки зашлись от восторга.
– Кого слышу! Наконец-то решили обратиться к профессионалам, Граф?
– Мой помощник сторожит наши границы, но я надеюсь, что могу довериться близкому приятелю Пикара.
– Неплохой парень, правда? Он ведь был уверен, что мы познакомимся. Так какие у вас проблемы?
– Начнем с того, что это совершенно конфиденциальное дело. Участие полиции просто недопустимо. Пикар и его коллеги тут не помощники.
– Понятно.
– Теперь конкретно – мне нужен человек, который сможет внимательно наблюдать за одним врачом. Если объект – предположим, что он все-таки уважаемый гражданин, – обнаружит слежку, то мы рискуем получить иск на тысячи франков.
– Мои ребята еще никого не подводили.
– У вас есть сейчас подходящие люди, осторожные и благоразумные?
– Ну, здоровых и молодых у меня нет – это и понятно. Есть пара шустрых старичков. Они хорошие оперативники, но долго бегать уже не могут. Если вам требуется круглосуточное наблюдение, то нужны хотя бы трое, но столько народу у меня нет.
– Ничего страшного. Этот человек – врач: два раза в день он принимает больных в своем кабинете, а потом ходит по домам и, вероятно, посещает больницы.
– Это уже легче.
– К тому же я разработал план действий.
– В вашей предусмотрительности я не сомневался ни минуты. Вы придете сюда, чтобы встретиться с парнями? Или пришлете интрукции?
– Лучше зайду. В два часа устроит?
– Прекрасно.
Граф спустился в свой кабинет, открыл шкафчик с картотекой, вытащил Шекспира и понес рассыпающийся том в домашнюю лабораторию. Несколько минут он уныло рассматривал отмеченную печатью запустения комнату: заставленные пыльными стеклянными колбами и бутылями полки, закрытые шкафы, длинные столы, покрытые пятнами реактивов раковины умывальника, закрытую чехлами аппаратуру…
Когда граф, мокрый от пота, но весьма довольный, вышел из лаборатории, в одной руке у него был томик Шекспира, в другой – исписанный листок бумаги. Он направился в кабинет, прошел к письменному столу, открыл машинку и напечатал следующее:
БУРЯ. Акт I. Сцена 1
Подчеркнутые отрывки
Однако этот малый меня утешил
Заметки на полях
Какой же я подлец!.. Он отъявленный висельник, а кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Боже, дай ему возможность дожить до виселицы! Сделай предназначенную ему веревку нашим якорным канатом: ведь от корабельного каната сейчас пользы мало. Если же ему не суждено быть повешенным, наше дело пропащее.
Акт II. Сцена 2
Подчеркнутые отрывки
…это безмозглое чудовище!
Жалкое чудовище!
Ну и простофиля же это несчастное чудовище.
А ты неплохо лакаешь, чудовище, право слово!
Заметки на полях
Простофиля? Ага!
Ищите женщину!
Граф с удовольствием перечитал эти пометки – в них по-прежнему крылась загадка, но характер таинственного господина Мартинели становился понятнее. Граф был приятно удивлен. С чувством выполненного долга он запер отпечатанный лист вместе с Шекспиром, забрался в ванную комнату и принял душ. Уже одевшись, он услышал, как Антуан зовет его к ланчу.
После еды последовали кофе с сигаретой – Граф отправился на метро в деловую часть города. Ноги сами несли его по хорошо знакомому маршруту – он зашел в старомодное конторское здание, затаившееся в узком мрачном переулке, и поднялся в мансарду. Здесь на одной обшарпанных дверей висела табличка:
Ленц Гарнет. Сыскное агентство
Граф без стука вошел в маленькую душную комнату – на вентилятор господин Гарнет не тратился. Глава агентства, лысый толстый человек сидел за массивным столом в одной рубашке, но его бледная кожа блестела от пота. Перед ним у стены на узкой неудобной скамейке расположились два старика. Один, высокий и худой, выглядел нездоровым. Другой, низкорослый и настороженный, со скошенным подбородком, походил на голодную белку.
– Рад вас видеть, господин Граф, – начал Гарнет. – Это господин Тринкл, а это – господин Иг. Оба никогда меня не подводили. Им можно доверить даже миллион франков, а в оперативной работе им нет равных. Они уверены, что и сегодня ни один, даже очень ловкий, субъект не сумеет скрыться от них, даже если очень захочет.