– Ох, ради бога, Рыжий, никому не говори об этом, пока я не дам согласия.
Доктор Бьянчи, председатель сообщества «Врачи Швейцарии», заметил, что умеет держать язык за зубами.
Граф обедал на свежем воздухе во внутреннем дворике, когда Антуан объявил о визите господина Ига. Граф встретил сыщика и пригласил его выпить кофе на свежем воздухе. Иг постоял, осматриваясь, затем повернулся и взглянул на фасад дома Графов из песчаника, с балконом, украшенным изящной решеткой перед окнами библиотеки.
– Дом всегда так выглядел? – поинтересовался он.
– Ну, не совсем. Мои предки посчитали бы отвратительным то, что я обедаю в библиотеке или во дворе, а в столовой смешиваю химические препараты.
– Вы опускаетесь, а я поднимаюсь вверх по социальной лестнице, – уточнил Иг. – Мои предки подумали бы, что я купаюсь в роскоши, обитая в отдельной квартире с ванной. – Он сел на предложенный стул. – Докладываю. Троллингер встал поздно, в десять утра забрал с крыльца газету и молоко. Выглядел несколько невыспавшимся. Поехал в больницу Святого Дамиана, где и оставался до 11:45. Вернулся, принимал пациентов до половины второго. Все пациенты – люди с самым скромным достатком, как могли бы выразиться вы.
– Да, мог бы, – пробурчал Граф, наливая Игу кофе, – но не стал бы.
– Все пациенты – мужчины, один на костылях. Скорее всего, они рассчитывали на выплату медицинской компенсации: уж очень непринужденно вваливались к нему – как к себе домой. Все, кроме одного – с фонарем под глазом.
– Фонарь?.. А-а! Да.
– В 13:30 Троллингер сделал перерыв на ланч, посетил мерзкую забегаловку на углу дома, после чего снова отправился в больницу Святого Дамиана и провел два часа в клинике для приходящих больных. Затем поднялся на второй этаж больницы. В 17:00 вернулся домой. В 18:30 ужинал в кафе рядом со своей квартирой. Прогулялся по Кирхенфельд, возвратился домой и опять принимал больных. Сейчас наблюдение продолжает Тринкл.
– Доктор Троллингер ведет активную, хотя и небогатую, жизнь.
– Не знаю, отчего бы ему не стать богаче: он показался мне башковитым типом.
– Способным преуспеть?
– Да… Так или иначе.
– Ум не всегда означает материальный успех, Иг, – несколько книжно выразился Граф.
Иг ответил столь же высокопарно:
– Преступление тоже. Сколь веревочка ни вейся, а кончик все равно найдется…
Сыщик ушел, когда на лиловом небосклоне уже появились звезды. Граф отправился в свой кабинет, открыл сейф с картотекой и вытащил томик Шекспира, принадлежавший Мартинели. Взяв книгу с собой в библиотеку, он принялся перечитывать «Бурю». Один отрывок заставил его улыбнуться:
…Но помни – его книги!
Их захвати! Без книг он глуп, как я,
И духи слушаться его не будут…
Никогда…
Сожги те книги разом…
Граф взял карандаш, подчеркнул последние три слова, зачеркнул слово «все», написал сверху «эту» и в слове «книги» заменил последнее «и» на «у». «Сожги эту книгу». Не придерешься – отличный совет! Книги могут быть очень опасны. И если это темное, гнусное, страшное дело когда-нибудь попадет в суд, то состоится он только благодаря томику Шекспира из личной библиотеки деда Мартинели.
Глава 12Заведение Иеремии Валпа
На следующий день, в пятницу 30 июля, утром, Граф выслушал господина Тринкла. По какой-то причине того забавляла вся эта ситуация, но держался он вполне официально и докладывал, сверяясь с записной книжкой.
– Объект наблюдения, – начал он, – завершил прием пациентов в 21:45.
– И все они были людьми самого скромного достатка?
Тринкл удивленно посмотрел на него.
– Так охарактеризовал их Иг, – пояснил Граф.
– Да. Когда ушел последний пациент, доктор сел в «мартини», стоявшую рядом с домом, и поехал к Ааре, потом по набережной прокатился почти до вокзала, свернул на северо-запад, в Ленггассе-Фельсенау. Я проделал весь этот путь в такси, которое ждало меня с 21:30.
– Очень предусмотрительно.
– Мы поехали к кварталу Ленгассе, остановились на углу, и некоторое время ничего не происходило. Затем объект вылез из машины, прошел почти весь квартал и остановился у частного дома, владельцем которого является некий господин Гарольд Граф.
– Не может быть!
Тринкл, довольный произведенным эффектом, продолжал:
– Он взглянул на фасад. Света не было…
– Я читал в библиотеке. И никаких предчувствий, даже мурашки по спине не бегали.
– Пересек улицу, постоял, посмотрел. Появился полицейский. Объект скрылся во внутреннем дворе, и полицейский его не увидел…
– Так.
– Зато заметил на углу меня и бросил устрашающий взгляд в мою сторону. Все логично – хватают только невинных прохожих, разве не так?
– Бывает, – уклончиво ответил Граф, вовсе не уверенный в невинности тощего Тринкла.
– Объект вышел со двора, еще немного постоял, вернулся к машине, сел в нее и поехал. Мы последовали за ним снова к центру, потом повернули в Маттенхоф-Вайссенбюль, там проехали до новенького квартала Вайссенбюль. Там он снова вышел у одного из зданий. Кстати, это здание явно старше, чем сам квартал – адрес я записал, – и позвонил. Дверь открылась и объект исчез за ней. Тогда я решил осмотреться. Оказалось, это два дома, соединенных переходом. Один из них обнесен глухой стеной – до уровня второго этажа. Явно не жилой. По телефону я узнал, что это «Дом Иеремии Валпа», а попросту – клиника для душевнобольных, алкоголиков и наркоманов.
– Возможно, у доктора Троллингера там пациент.
– Если это так, то он уделяет ему много внимания. Он пробыл там час и семь минут. Вышел в 23:33, поехал домой и выставил на крыльцо свою молочную бутылку. Я подумал, что он угомонился на ночь, но продолжал сидеть у окна. Часом позже он опять незаметно выскользнул из дома. Свою машину он успел поставить в гараж, поэтому на Кирхенфельд взял такси. Я едва не прозевал его. И мы снова оказались здесь!
– Да что же это такое!
– И все повторилось точь-в-точь, как в предыдущий раз, разве что полицейский не маячил. А обратно мы вернулись на трамвае. Таким образом, ночное представление завершилось в 1:34. Вероятно, вам следует обзавестись телохранителем.
– Обойдусь, пока вы и Иг занимаетесь этим делом.
Похвалив сыщика, Граф отпустил Тринкла и позвонил доктору Бьянчи.
– Рыжий, – начал он, – есть какая-то частная клиника или лечебница под названием «Дом Иеремии Валпа».
– Возможно. Никогда не слышал о ней.
– Где-то в Маттенхоф-Вайссенбюле, в квартале Вайссенбюль.
– Да, в городе осталось несколько частных клиник – большинство переехало за город.
– Она для душевнобольных, алкоголиков и наркоманов. Рыжий, мне нужно попасть туда.
– Нет ничего проще… – с энтузиазмом начал Бьянчи. Но Граф прервал его.
– Сейчас не до шуток! Кажется, у Троллингера там пациент. Мне нужно это выяснить.
Последовала пауза. Затем Бьянчи произнес:
– Это нелегко сделать, если ты хочешь, чтобы об этом никто не узнал. Я правильно понял?
– Само собой.
Помолчав, Бьянчи предложил:
– Постарайся приехать в Бернский госпиталь через полчаса, хорошо? Ты ведь помнишь моего племянника, Руди? Возможно, с его помощью нам удастся кое-что предпринять.
Рудольф Бьянчи имел личный кабинет, где и пребывал. Он готовился к операции: его стройная фигура была упакована в белый халат, голова по самые уши скрыта под белой шапочкой, в руках кипа бумаг. Рядом стояла красивая старшая медсестра – все Бьянчи любили окружать себя красавицами.
Граф кивнул медсестре и церемонно произнес:
– Доброе утро, госпожа Уммель.
– Доброе утро, господин Граф.
– А вам, молодой человек, ни пуха, ни пера, – продолжал Граф, поворачиваясь к Руди. – Я всегда чувствовал, что вы станете великим хирургом.
– Спасибо, господин Граф! Дядя меня неплохо натаскал.
Не поворачивая головы, Руди обратился к старшей медсестре:
– Это все относительно Мадер, госпожа Уммель?
– Да, доктор.
– Хорошо.
Она ушла, с улыбкой оглянувшись на Графа. Тот с удовольствием улыбнулся ей в ответ.
– Прелестное создание, – возвышенно проговорил он.
– Очень умная женщина. Итак, дядя объяснил, что вам нужно. Рассказываю. Говорят, что психиатрическая больница Иеремии Валпа – частное заведение, основанное неким Иеремией Валпом, торговцем, который завещал ему все свое состояние. Вначале его возглавлял постоянно проживающий при больнице врач, теперь оно находится под присмотром квалифицированной медсестры. При больнице есть сиделки. Врачи присылают туда пациентов, обычно на какое-то время, когда уже сами не знают, что с ними делать. Естественно, людей, которые суют нос в чужие дела, там не приветствуют. Ни пациентам – если они что-то еще соображают, – ни их друзьям, ни персоналу это не понравилось бы. Теперь предложение дяди Этьена… Вы ведь помните госпожу Мадер?
Граф подумал мгновение.
– Повариху вашего семейства?
– Ее самую. Сколько кусков торта она незаметно передала нам!
– И не обижалась, когда обнаруживала, что мы тайком чем-то полакомились.
– Так вот, она ушла на покой, и мы думали, что она счастливо доживает свой век в семье сына. Но она впала в старческое слабоумие, и ее невестка жалуется, что старушка бьет тарелки и досаждает внукам. Они хотели бы избавиться от нее, она это чувствует и поэтому несчастна. Мы ищем для нее подходящее местечко, не слишком дорогое. Я сам мог бы оплатить разницу. Конечно, заведение Иеремии Валпа ей не подойдет, но…
– Но я мог бы пойти туда и сказать, что заглянул к ним в интересах госпожи Мадер.
– Вот именно. И вы можете сослаться и на меня, и на дядю Этьена. Конечно, если не собираетесь применять там силу.
– Постараюсь удержаться.
– Что касается госпожи Мадер, то вы слышали ее жалобы и решили, что старушка страдает маниакально-депрессивным психозом, и очень встревожились.