– Но вы все-таки встретитесь с Карлом?
– Поговорю с ним. Он может оказать мне дружескую поддержку во встрече с господином Одемаром.
Шваб наморщил лоб.
– Мы продвигаемся, только неизвестно, в каком направлении. Но, пожалуйста, не придумывай историю про запертого в подвале узника! Хотя, конечно, сбежать из подвала или гаража нелегко.
– Да я обычно и не даю воли воображению.
– А как насчет недовольного слуги? Только у Одемаров нет недовольных слуг. Почтальон говорит, что они работают до самой старости, а затем получают хорошую пенсию. Или кто-то свихнулся? Редакторы нескольких газет, с которыми я разговаривал утром, ничего не знают о безумцах под крышей этого дома, правда, и об Одемарах они знают не слишком много. Но вам все же стоит послушать их соображения по этому делу. Известно, что Одемары нелюдимы.
– Им это только на пользу.
– Да, из газет что-то существенное о них не узнаешь. Когда они женятся, то бракосочетание происходит в узком кругу, не в церкви, нет и фотографий. Когда кто-то умирает – появляется всего пара строк в объявлениях о смерти. Одемары с давних пор претендуют на роль главной тайны Берна. И о них говорят разве что шепотом.
– Ну, что вы, Шваб. Пожалуй, вы наслушались сказок про шпионов, масонов и тайное правительство. Вокруг Одемаров никакой тайны нет, их история известна всем. Старый, выдающийся, достойный род – чего уж лучше. Капитал добыт законными браками и законной деятельностью на благо обеспеченной клиентуры. Род Одемаров исходит от очень древней семьи кантона Шпиц, а тот, как мне кажется, всегда процветал. Они разговаривают в старинной манере, они знают всех и бывают всюду – это означает, что они общаются только с несколькими избранными и бывают там, где бывают эти избранные. Я удивлен не меньше, чем вы, что послание вроде этого выброшено из окна Одемаров… Вы знаете, кто теперь живет в доме?
– Фридрих Одемар, вдовец, его незамужняя дочь, вдова его единственного брата и… думаю… ее сын. Ее муж, Клаус Одемар, давно умер. Вдова постоянно жила в Бельгии, в Брюсселе, и вернулась в Берн, когда началась война. Да, еще есть кузен, или что-то в этом роде – Матиас Одемар, пожилой человек, он жил здесь всегда.
– Одемар по-прежнему занимается адвокатской практикой?
– Не знаю. Фирма называется «Одемар, Одемар и Квентин». – Шваб покачал головой. – Неудивительно, что помощник начальника почты решил посоветоваться, прежде чем то-то делать… Еще бы! Ни скандалов, ни слухов. Я склонен считать, что кто-то в почтенном семействе съехал с катушек.
– Хорошо. Посмотрим. Мне надо заглянуть к ним, но следует вести себя осторожно – я не должен разоблачать автора письма или связываться с полицией. И к тому же, мне стоит поторопиться. Я и так на неделю запоздал.
– Это – мужчина: женщины не читают каталогов редких книг и не знают слова «курьез».
– Ну что ты, Шваб! Некоторые женщины читают все, что им попадется. Неужели у вас нет знакомых ученых женщин? – Шваб ответил, что нет.
– Женщину легче держать на коротком поводке, – для убедительности Граф погрозил Швабу пальцем.
– Смотря на каком. В доме определенная доля свободы есть… Достаточная, чтобы регулярно выбрасывать из окна скомканные бумажки. Здание – угловое, выходит и на боковую улицу, даже если вся семья в сговоре, и слуги тоже, – ваш клиент мог был бы поднять шум, закричать, скажем, что произошел пожар или убийство.
Граф покачал головой.
– Вы забыли про скрытность, о которой говорится в записке. Шум претит моему клиенту.
Шваб поднялся.
– Это сумасшедший с манией преследования. Будьте осторожны и счастливых выходных.
Граф проводил приятеля взглядом, подождал, пока тот вошел в тесный лифт, и позвал жену. Клара появилась в компании Стефана Галлера – помощника, летописца и лаборанта Графа, а теперь еще и сержанта артиллерии, находящегося дома на излечении. Граф не раз говорил, что едва ли не единственное за всю войну столкновение с войсками кайзера, приведшее к ранению парня, пошло тому на пользу, поскольку «поставило мозги на место». Правда, сейчас Стефан выглядел мрачным и несколько дезориентированным. Антуан, старый слуга-француз Графа, шел за ним по пятам и недовольно бормотал:
– Крик и шум в доме. Не могу разобрать собственные мысли… Почему бы Стефану не починить звонки, раз уж он здесь?.. Во всей столице, да нет, во всем кантоне не осталось ни одного приличного мастера!
Стефан проворчал в ответ:
– Не могу чинить звонки, и радио, и канализацию, пока подвергаюсь преследованию со стороны кота. И еще… Я не могу работать без инструментов. Кто-то спер их из мастерской. Ничего не могу отыскать!
Тут желтый кот вбежал в комнату и занял стратегическое место на камине. После возвращения Стефана он следовал за парнем по пятам, ни на минуту не выпуская из поля зрения. Вообще этот зверь не любил, когда кто-нибудь из членов семьи исчезал на долгое время. Граф придерживался теории, что кот старается представить прошедшие двенадцать месяцев неприятным сном и убедить себя в незыблемости вещей.
– Я подумал, что ты захочешь помочь мне в одном деле, – улыбнулся Граф.
– Деле?
– Я только что получил приказ с печатью. – Стефан взял мятый конверт и его содержимое из рук Графа, а тот повернулся к супруге. – Клара, как ты думаешь, твоя тетя Кирс знакома с Одемарами?
– Фридрихом Одемаром и Беатой? Она знает их, и я тоже знакома с ними. Неужели они в чем-то замешаны? – Клара выглядела крайне удивленной.
– Пока не знаю. Может быть, госпожа Вензингер придет к нам на обед? Позвони ей, пожалуйста.
Клара отправилась к телефону и, вернувшись, объявила, что ее тетя будет у них через полчаса.
– А до ее прихода я расскажу вам со Стефаном одну забавную историю.
И они устроились за круглым столом. Ветви высокого дерева поднимались, словно резная ширма, между окном и тыльными сторонами домов соседней улицы, с низкого неба начали падать снежные хлопья.
Граф закончил рассказ о бумажных комках. Стефан выглядел встревоженным, Клара смотрела на мужа недоверчиво и даже чуть сердито.
– Гарольд, – начала она, обращаясь к мужу. – Мне кажется, здесь какая-то ошибка. Не думаю, что ты и господин Шваб правы. Ничего ужасного в доме Одемаров произойти не может.
– Но я обязан разобраться, или ты так не считаешь?
– Но ты говоришь так, словно считаешь их высокомерными занудами. А это не так. Последний раз я встречалась с господином Одемаром на бракосочетании, он прекрасный собеседник, умница. Беата тоже была очень милой. Она немного иронична… Впрочем, это не вполне подходящее слово.
– Ожесточена? Разочарована?
– Возможно. Но так интересно слушать ее.
– Она молода?
– Думаю, лет тридцати.
– Хорошенькая?
– Нет. Но очень достойна и одевается превосходно – скромно, но безупречно.
Стефан продолжал изучать конверт и письмо.
– Тот, кто послал письмо, должен хорошо вас знать, – наконец заявил он.
– Что бы он ни знал обо мне, но, воодушевленный этим знанием, стал доверять мне больше, чем любой другой человек в мире – исключая одну симпатичную личность. – И Граф улыбнулся жене. – Я чувствую свою ответственность, и самое худшее то, что на неделю запоздал. Если не поспешить, я опоздаю еще больше, а свободного времени у меня нет – полно работы. – Он посмотрел на Стефана. – Ну, как, ты со мной?
– Начну прямо сейчас. – Стефан поднялся. – Но вечером не смогу. У нас с госпожой Граф дела.
– Дела? – Граф подозрительно посмотрел на своего помощника, а затем на Клару.
– Ужин и театр. Придет Эмилия Ингольд и мой друг с батареи.
– Я запрещаю, – сердито объявил Граф.
– Гарольд, – запротестовала Клара, – Стефан ведь в отпуске!
– Такси вы не поймаете, в трамваях давка, на улице снова пошел снег, вы простудитесь…
Глава 2Неприкасаемые
Тетка Клары, госпожа Кирс Вензингер, появилась в спешке и объявила, что должна будет уехать сразу после обеда. Граф подождал, пока она сделает глоток красного вина и начнет есть, а затем уже набросился на нее с вопросами о Одемарах.
– Одемары? Что о них сказать – нечего… Клара, канавы доверху залиты водой! Водитель такси, объезжая лужи, выехал на тротуар. – Госпожа Вензингер всегда была веселой и болтливой. – Снега будет еще больше, хотя уже навалило целые горы. Говорят, все замерзнет. Ааре уже встала, хотя я нынче видела полыньи. Как ваши хитроумные задачки?
– Решаются, – вздохнул Граф, – но сегодня вечером снова придется попотеть. Расскажите мне об Одемарах, госпожа Вензингер.
– Только не говорите мне, что у них неприятности! У них никогда ничего не случается! По крайней мере… – она опечалилась. – Мне не следует говорить этого, но я подумала о Фридрихе, Матиасе и Беате.
– О «неприкасаемых», не так ли?
– Это простые, милые люди, а Фридрих еще и довольно застенчив. Я знаю их всю жизнь. В детстве мы с Фридрихом и Клаусом ходили в одну школу. Матиас был постарше, но я встретилась с ним, когда дожила до дня рождения под номером двадцать четыре. Старые Одемары часто устраивали детские праздники. Школа принадлежала госпоже Трейшлер. Она была странной дамой. Например, классы для мальчиков находились в подвале… Потом мы играли в парке… После мы перешли в другую школу, но Одемары приходили на наши вечеринки, а мы – на их. Снова мы близко сошлись в танцевальной школе. Я часто брала в партнеры то с одного, то другого. Фридрих казался более спокойным, а Клаус – более романтичным.
– Романтичным?
– Да, он очень рано влюбился в Анну Гри. Он был обходителен со всеми нами, но любил только ее. Наконец, он женился на ней. А тихоня Фридрих женился на очень красивой девушке. Жаль, что Беата пошла в него, а не в мать…
– Вы часто встречаетесь с ними?
– Нет, я не видела их целую вечность. Мы отдалились. Такое часто случается, если у людей нет общего интереса. Я иногда встречаю Фридриха в других домах, когда бываю в гостях, на концертах, в театре. Беата теперь постоянно с ним. Она посещала колледж год или два – очень умная девушка, но после смерти матери вернулась домой. У нее был печальный опыт общения с одним молодым человеком. Она даже собиралась замуж, а он взял и женился на богатой.