– Вполне естественно.
– У меня есть экземпляр «Искусство войны: принципы и правила» Пюисегюра, 1758 года. Вроде бы эта книга ему нужна, но она оказалась не совсем такой, как ему хотелось, – там на двух из 36-ти гравюр и обнаружились опечатки. Фридрих был страшно обескуражен, когда обнаружил это. Страшно обескуражен.
Граф шевельнулся в кресле.
– Я могу вас от нее избавить, если вы не запросите слишком дорого.
– Боже мой! Альберт, займитесь.
Появился улыбающийся Альберт.
– Заверните «Искусство войны» для господина Графа. У нас нет рассыльных, Граф. Альберт может привезти ее к вам, или вы возьмете ее с собой?
– Раз вы пошли мне навстречу, я увезу ее сам.
– Я ничего не имею против того, чтобы доставить ее вам, господин Граф, – любезно проговорил Альберт, забираясь на стремянку и вытаскивая с верхней полки потрепанный коричневый том.
– Спасибо, Альберт, но я прихвачу ее с собой. Все равно мне придется взять такси, чтобы вернуться домой, – я одет не по-зимнему. А вот тот роман есть в продаже? Тот, что вы читали?
Гумбольт удивленно поднял глаза.
– Роман? Новый роман господина Гессе? Почему бы не взять его в библиотеке?
– Я хочу купить его.
Альберт вернулся к своему столу и принялся делать сверток. Затем, видимо, приняв какое-то решение, приостановился и сказал:
– Вы можете взять этот, господин Граф. Я раздобуду другой экземпляр по дороге домой.
– Благодарю вас. – Граф вручил Альберту плату и налог, а Альберт добавил к пачке «Росхальде». – Кстати, Альберт, – Граф натянул перчатки, – вы не могли случайно написать мое имя на вашем фирменном конверте и по ошибке послать мне?
– Если бы он это проделал, я расстрелял бы его. Времена ныне суровые, и мы не можем понапрасну тратить письменные принадлежности! – рявкнул Гумбольт.
Заинтригованный Альберт покачал головой.
– Нет. Я никогда ни на чем не писал ваше имя.
Граф дернул головой в сторону задней комнаты и почти беззвучно спросил:
– А может быть, он?
Альберт снова покачал головой.
– Нет, сэр.
– В чем там дело? – Гумбольт высунулся и взглянул Графу в глаза. – Вы что, получили такой конверт?
– Да. Небольшая загадка. Когда докопаюсь до сути, расскажу, если не забуду…
– Кстати, вы же можете помочь Одемару. – Гумбольт торжественно проследовал обратно к камину.
– Одемару? – Граф, сжимая сверток, резко обернулся, затем вновь вошел в кабинет и уставился в затылок Гумбольта. – Чем?
– Он потерял гравюру из одной старой иллюстрированной книги. Хочет найти замену, но я думаю, это невозможно. Подобные собрания находятся в частных руках или в музеях искусства. Большой ценности не представляют.
– А как выглядит эта пропажа?
– Гравюра цветная, на ней изображено старинное поместье, которым они владеют и теперь, – Витчерхиир, но до пожара. Конечно я вывешу объявление, но не думаю, что Фридрих получит копию.
– Когда он это обнаружил?
– На прошлой неделе. Обратился ко мне в понедельник. Он готов заплатить кучу денег, лишь бы вернуть эту картинку.
Добравшись до дома, он положил сверток с книгами в своем кабинете, а затем позвонил госпоже Вензингер, привычно радуясь тому, что тяжелая работа на благо Швейцарии компенсируется мелочами, вроде наличия связи.
– Я узнал много полезного, – сообщил он после привычного обмена любезностями.
– В таком случае вам будет нетрудно продиктовать мне письмо. Гарольд, я готова… Только возьму карандаш.
– Сначала, наверное, лучше всего написать о том, что вы давно не виделись с ними и сожалеете об этом. Такие фразы обычно подкупают искренностью и с легкостью разбивают лед недоверия.
– Пожалуй, так!
– Дальше, думаю, стоит поинтересоваться, как чувствует себя госпожа Клаус Одемар. А потом добавьте вот что: «Муж моей племянницы, Гарольд Граф, слышал о вашей букинистической коллекции от Карла Гумбольта, книготорговца, и умирает от желания увидеть ее. Я думаю, он и сам временами покупает книги у господина Гумбольта, но в очень скромных количествах. Получив ваше приглашение, он был бы вне себя от счастья. Правда, все осложняет то обстоятельство, что вскоре этот молодой человек вновь вернется к месту прохождения службы».
– Гарольд, это правда? – жалобно воскликнула госпожа Вензингер.
– Не совсем. Просто я хочу немного ускорить события. Затем вы можете написать что-нибудь о том, как вы хорошо относитесь ко мне, какой я приятный и интеллигентный. Но только, ради бога, ни слова о преступлениях.
– Преступлениях? О вашем маленьком хобби?
– Да. Это может его напугать?
– Нам очень повезет, если он, услышав о ваших пристрастиях, согласится на встречу. Разве что, ради меня. Но он может не допустить вас к своей семье!
– Мне очень важно произвести на него хорошее впечатление. Я бесконечно благодарен вам. У меня не хватает слов, чтобы выразить свою признательность.
– Все в порядке, дорогой.
– Вы отправите письмо с посыльным?
– Фридрих Одемар получит его через час. – Госпожа Вензингер помолчала минуту и поинтересовалась: – Гарольд, надеюсь, вы не подхватили профессиональную болезнь?
– Какого рода?
– Искать преступление там, где его нет и быть не может?
– Вполне возможно, но я обещаю следить за симптомами…
Потянулись томительные минуты ожидания. Когда подошел час вечернего чая, войдя в библиотеку, Стефан обнаружил там в честерфилдовском кресле Графа. Тот сидел перед холодным камином, в руке – погасшая сигарета. Его взгляд устремился куда-то в пустоту. Стефан потоптался у двери, кашлянул, привлекая внимание, и наконец спросил:
– Нашли что-нибудь у Гумбольта?
– Ни он, ни его клерк не имеют отношения к письму. Мой клиент – не Одемар. Они беседовали в понедельник.
– Но не тет-а-тет? По телефону? Может, Одемар говорил под дулом пистолета.
– Ну, это вряд ли. Риск слишком велик. И всегда есть возможность сообщить о проблеме в зашифрованном виде. Найти способ совсем не трудно, особенно когда разговор идет о старых книгах.
– Согласен. Впрочем, я и не думал, что Одемар окажется вашим клиентом.
Зазвонил телефон. Стефан вышел в прихожую и, спустя пару минут, принес аппарат на длинном шнуре. Помахивая трубкой, он сообщил:
– Господин Фридрих Одемар хочет говорить с господином Графом.
Граф удовлетворенно кивнул и протянул руку за трубкой.
– Господин Одемар, с вами говорит Гарольд Граф.
Приятный голос ответил:
– Очень рад, что застал вас дома, господин Граф. Я недавно вернулся и нашел записку от нашей дорогой Кирс Вензингер. Если вы действительно интересуетесь моими книгами, я буду рад показать их вам.
– Очень вам благодарен. Госпожа Вензингер приезжала к нам на обед. Мы немножко поговорили о моих пристрастиях, и она пообещала написать вам.
– У меня есть и ваши очаровательные книги, и для меня будет большой честью встретиться с автором. Надеюсь, Гумбольт предупреждал вас, что я дилетант в этом деле?
– Для человека его профессии мы все любители.
Одемар расхохотался.
– Посмотрели бы вы на него, когда он искал книги Меллвилла и По среди моих определителей и философских трактатов!
– Единственная неприятность, господин Одемар, что в моем распоряжении всего несколько дней…
– Я понимаю. Могли бы вы выбрать время завтра после обеда и зайти на кофе? Все утро я буду занят.
– Если в половине второго?
– Прекрасно. Меня немного огорчает то обстоятельство, что вы увидите только часть семейной библиотеки – множество книг все еще находится в Витчерхиире. Я постепенно перевожу сюда наиболее ценные вещи. Прежде мне как-то не приходило в голову, что загородный дом – не самое безопасное место для книг в случае пожара или обстрела.
– К сожалению, угроза уничтожения нависает над древностями во все времена.
– Да, я с вами согласен. Значит, завтра.
– Конечно – как договорились. Заранее признателен.
Граф витиевато распрощался и, пожав плечами, вернул аппарат сержанту Галлеру.
– Господин Фридрих Одемар – не мой клиент. Он ходит, куда хочет.
– Я так и понял. Впечатление – очень хорошее.
Хотя, он кажется несколько спятившим. А что происходит в его доме?
В библиотеку вошла первая из приглашенных на коктейль – госпожа Эмилия Ингольд, высокая, стройная, костистая девушка с большими темными глазами.
Профессиональная танцовщица, она недавно потеряла работу и теперь участвовала в театральных постановках для солдат. Ей нравилось одеваться по последней моде и использовать броские цвета, но тощий кошелек позволял приобретать лишь недорогие наряды. Сегодня она закуталась в вязаную шерстяную шаль умопомрачительного пурпурного цвета, из-под которой виднелись короткое бордовое шерстяное пальто и красное платье. Дополняли картину высокие сапожки. Несколько «левый» стиль ее одежды следовало рассматривать, как забавную случайность – Эмилия не интересовалась политикой.
Вскоре появился капрал Любич, а через минуту и Клара, одетая ради нового знакомого в свое лучшее платье. Граф приложил массу усилий, чтобы вечеринка прошла получше, и его старания были вознаграждены весьма своеобразно – все, кроме Клары, сочли ее очень торжественной, хотя Графу всего лишь хотелось понять, о чем можно в таких случаях говорить. Он разливал вино и кирш, раздавал канапе и сыпал шутками, которые считал весьма фривольными. В заключение он застегнул на Кларе зимние боты и проводил компанию.
Граф вернулся к ужину. Забавный инцидент с мятой бумажкой, грозивший перерасти в настоящее дело, угнетал и пугал его. Он понял, что не в состоянии сосредоточиться на чем-нибудь еще, а потому, допив кофе, снова вышел на темную улицу. Его неудержимо влекло к дому Одемаров.
Обитель Одемаров напомнила приятные старые хромолитографии. Перед Графом предстал «Город», очень аккуратно подновленный сумерками и снегом. Большой угловой дом на торговой Крамгассе выглядел уютным и праздничным: желтый свет из окон лился на белизну сада, видневшегося с боковой улочки, на кусты и голые деревья. Одно из них оказалось сикоморой; ее верхние ветви с коричневыми шарами, украшенными белыми шапочками снега, заставляли усомниться в реальности пейзажа.