– Что вы имеете в виду, говоря «в порядке»?
Стефан после паузы вместо ответа спросил:
– Вы уверены, что ничего не упустили? Рассказали все, что произошло?
– Ты знаете столько же, сколько я. – Казалось, Графа забавляла недоверчивость сержанта.
– Вы уже что-нибудь придумали?
– Пока ничего, о чем стоит говорить. А вы? У вас такой загадочный вид… Есть хорошая идея?
– Я размышляю о мотивах.
– Буду рад услышать ваше мнение.
– Компаньонка и молодой парень, которого она содержит, чтобы присматривать за Леоном, шантажирут госпожу Анну чем-то, что натворил мальчишка – наверное, это что-то более серьезное, чем просто выдранная картинка из книги. Конечно, порча редкого издания – изрядное свинство, но шантаж зиждется на событии, которое, будучи оглашено, повлечет за собой большой скандал, возможно – с приглашением полиции. – Стефана, казалось, удивило собственное красноречие. Он перевел дух и приготовился продолжать. Граф ободряюще кивнул. – Это единственное объяснение, но под него подходит все. Они выкачивают из бедной женщины каждый франк, который она получает с капитала на содержание себя и мальчика. По этой причине госпожа Анна не может покинуть особняк. У нее не останется денег на жизнь.
– А как насчет потерянной картинки? Госпожа Беата заметила признаки волнения у безумца вскоре после того, как третий том издания с гравюрами оказался в доме. Первое адресованное мне сообщение, которое клиент выбросил из окна, появилось – если я не ошибаюсь – на следующий день после доставки книги. С утраты картинки все и началось.
– Ну, с этим как раз все ясно. Бедный парень вырвал ее не со зла, но если ее найдут, это лишь усугубит его какую-то давнюю вину. Госпожа Гаст и Карсон обратили старую картинку в дамоклов меч над головой клиентки. Естественно, она не хочет, чтобы вы ее нашли – и, кстати, никогда не обращалась к вам с просьбой, отыскать картинку. Надо заметить, что и шантажисты вовсе не жаждут увидеть гравюру старого Витчерхиира найденной – это сорвет всю их игру. Они требуют какую-то значительную сумму за молчание – в частности, о том, где лежит выдранный лист, – а она не может собрать достаточно денег и поэтому в отчаянии.
– В самом деле в отчаянии. – Граф посмотрел из окна на темную реку, текущую между ледяными берегами. – Зачем же меня тогда вызвали?
– Может, это отвлекающий маневр.
– Предположим. Но, на твой взгляд, чем же руководствуется моя клиентка?
– Она опасается, что вы узнаете о шантаже, вернее, о его причине, потому что думает – вы не захотите помочь ей в той беде, которую сотворил ее сын.
– Она рискует. Ей следовало бы предположить, что я в состоянии докопаться до ее прошлого – как и до судьбы сгинувшей гравюры.
– Может, ей кажется, что вы не станете поднимать шум – в конце концов, какое вам дело до их семьи, да и до закона – вы же не на государственной службе.
– Надеются, что я тут же все позабуду?
– Бедный парень не опасен.
– Но тогда что же я должен сделать в этом загородном доме?
– Наверное, поговорить с девушкой. Ее держат здесь уже давно, и она не знает о том, что произошло в Берне. Это милая барышня, приветливая и разумная – по крайней мере, ее считают такой. Помнится, вы упоминали, что клиентка заинтересована в ней больше, чем сама тетка?
– Тетка вообще вела себя крайне сдержанно.
– Если бы девушка жила в особняке, то она бы находилась в самой гуще событий – гораздо ближе, чем госпожа Беата, а ведь даже эта аристократка заметила неладное. Возможно, вас послали за каким-то предметом или информацией, которые, так или иначе, могут повлиять на притязания госпожи Гаст и молодого Карсона – прояснить ситуацию.
– Девушка и господин Карсон нравятся друг другу.
– Я так понял, что он интересуется барышней, а не наоборот. Возможно, она и не догадывается о том, что знают все. Вам остается сделать выводы.
– Да? Интересно, какие? Я не умею работать в пустоте, и ни один клиент не станет от меня требовать хороших результатов в подобных условиях.
– Вы абсолютно правы – мы словно в густом тумане. – Стефан нахмурился. – На вашем месте я бы не стал ускорять события.
– Этого не хочет и моя клиентка. Она попала в тиски: повернув не тот винт, я могу случайно уничтожить ее.
– Да о каких винтах идет речь! Как вы собираетесь попасть в дом? И к тому же сохранить в тайне ваш визит от обитателей жилища Одемаров? – Стефан мрачно добавил: – Если только мы не заберемся в окно, но я этого совсем не хочу. Я в форме.
– Мы позвоним в звонок. Я назовусь господином Арпом, а старый джентльмен подтвердит, что у него есть такой знакомый.
– Да, здесь я возвращаюсь к первоначальному вопросу. Он – «в порядке», или он вымогатель?
Граф удивился.
– Вымогатель?
– Он не получил и франка, и все его разговоры о бесконечной благодарности…
– Он говорил вполне серьезно.
– Поразмышляйте об обитателях этого дома. Скажем, он один из шантажистов и думает, что ловко обвел вас вокруг пальца. Вы сами описали его этаким уездным графом Калиостро. Он выяснил, что вы практически напросились, он знает, что вы расследуете преступления. Предположим, он присматривался к вам сегодня днем и заметил, как вы вытащили это расписание из мусорной корзины. Сообразив, что «Росхальде» и разговоры о послании – не что иное, как сигналы, он решил произвести проверку, и когда вы приняли его приглашение на этот вечер – понял, что вы приходили не просто так.
Граф покачал головой.
– Никто в доме, кроме клиентки, не знал, почему я приходил сегодня. Примите это как факт.
– На вашем месте я не стал бы открывать эту дверь в стене ни сегодня, ни в какой другой вечер. А что, если вас тяпнут по голове, как ту собаку? Выбросят на улицу… Вот вам очередная жертва военного времени.
– Знаешь, Стефан, безопасность собственной драгоценной персоны не слишком беспокоит меня, но я опасаюсь за старину Матиаса. Что если кто-то подслушал-таки наш разговор. Пожилой джентльмен склонен недооценивать домашнюю оппозицию, а я не могу обосновать свои предостережения, не раскрывая причину моего визита. Первая моя обязанность – защищать клиента. Правда, я кое-что все-таки предпринял, чтобы нас не могли подслушать, – просто встал в дверном проеме. Оттуда хорошо просматриваются и главная лестница, и библиотека, а закрытая дверь в конце коридора исключала появление соглядатая с черного хода. Я никого не заметил. Боюсь, старик испугается, когда узнает, что господин Арп ведет расследование и в других направлениях.
– Ну да, направляется на берег Тунского озера, например. Вы ведь увидели стрелу на расписании после разговора с ним.
– Да, но я поехал бы сюда в любом случае. Милая юная леди, о которой мы говорим – единственный незнакомый мне обитатель особняка. Конечно, я собирался встретиться с нею и посмотреть на ее окружение.
Казалось, Стефан вполне удовлетворен объяснением, но через мгновение продолжил:
– Не думаю, что стоит придавать большое значение госпоже Беате. Ее тетка посвятила всю жизнь полоумному сыну, война лишила женщину крова, сделала инвалидом – может быть, навсегда. Пожалуй, госпожа Беата смирилась с этой ситуацией – но только на время. А теперь ей надоело заниматься благотворительностью.
– Что ж, ее можно понять.
– А вот позиция ее отца поражает меня своей правильностью. Совершенно неординарный человек.
– Так и есть. Я хотел бы выполнить его просьбу.
– Найти гравюру? Боюсь, у вас ничего не выйдет.
– Без подсказки госпожи Гаст, – улыбнулся Граф.
Через распахнувшуюся дверь позади них в вагон ворвались грохот и поток ледяного воздуха. Кондуктор завопил:
– Внимание, подъезжаем. Город Тун!
Вокруг раскинулся один из красивейших городков Швейцарии, обрамлением которому служили величественные горы, скованные льдом воды озера и заваленные снегом луга на склонах холмов. Фахверковые дома с черепичными крышами, украшенные фонариками, скульптурками, гербами города, флагами страны и кантона казались яркими и манили теплом. А на перроне, по эту сторону моста через серую ленту Ааре, ледяной северо-западный ветер гнал поземку. На небе цвета индиго уже появились звезды, желтая кайма угасала на серебристых и черных отрогах гор. Граф и его помощник поднялись, вышли на дорогу вдоль озера и, поймав экипаж, груженый досками, доехали до Витчерхиира. Там, наделив возчика франком, добрались до начала тропинки и пошли на приступ крутого холма. Отвалы снега высокими сугробами поднимались справа и слева; на склоне торчали сосны и ели. Сначала кое-где мелькали огни невидимых жилищ, затем тропинка стала тонуть в темноте. Гарольд Граф достал фонарь.
Они в молчании продвигались вперед и вверх. Наконец деревья начали редеть, и луч света выхватил из мрака неровные края большого оврага. Тропа повернула налево и разделилась.
– Возьмем левее, – предложил Граф. – Вторая, вероятно, выведет на следующую станцию.
Выбранная дорога скорее всего была заброшенной. Она провела путешественников между густо растущими деревьями к нетронутым лужайкам и садам и исчезла. Следов видно не было. Изрядно поработав головой и ногами, путники отыскали, наконец, широкую буковую аллею, которая закончилась полукруглой подъездной дорожкой. Вскоре незваные гости стояли перед высоким фасадом старинного дома из сетлого песчаника. Остроконечные деревья высовывались из-за его темной – без огонька – громады, как из-за скалы.
– Значит, это и есть Витчерхиир? – мрачно прошептал Стефан.
– Должно быть. По крайней мере я вижу характерные архитектурные детали. – Граф помахал фонарем, освещая резные украшения и балконы.
– Он ужасен.
– Да что ты! Тут не хватает только приветливых огоньков.
– Мы никогда не увидим света в этих окнах. Люди внутри замерзли насмерть неделю назад.
Но Граф уже поднялся на две ступеньки и позвонил в изысканно выполненный звонок. Лампы над и сбоку от серой двери озарились желтым светом, и дверь открылась. Приветливая полная женщина в длинной вязаной кофте высунулась наружу.