Граф потушил сигарету, затем заговорил дружелюбно, но без энтузиазма:
– Вы – в трудном положении, которое, однако, создали себе сами. Посмотрим, сможет ли ваш пылкий ум справиться с парой ясных вопросов. Каких действий ожидал от меня Матиас Одемар?
– Как я могу ответить, если не знаю, что он обнаружил? Наверное, надеялся получить совет, как справиться с Эммой Гаст: например, как ее напугать и без шума выгнать.
– И чего вы хотите от меня?
– Того же, что и он, если… – Карсон моментально потерял всю свою самоуверенность – теперь рядом с Графом сидел несчастный юноша, истерзанный страхом за свою возлюбленную. – Если только вы согласитесь помочь. Но я подумал, что если вы согласились помочь советом ему, то не откажете и мне. Раз он мертв.
– И, по-вашему, затевается еще одно убийство? Вы готовы обратиться к преступнице открыто, при всех, с предостережением?
– У меня нет доказательств. Анна Одемар не скажет, что та покидала комнату, побоится. Нидербергер уже задавал им вопросы, и они подтвердили, что все трое находились в гостиной.
– А если бы доказательства нашлись?
– Я бы сообщил полиции. Хильду это не убьет – они ведь не близкие родственники. Главное – избавиться от этой женщины. Может случиться кое-что и похуже, чем суд над убийцей.
– Похуже для Хильды Гаст?
– Да. Если бы вы только помогли вытащить девушку из когтей этой ведьмы!
– Должен сказать, что хотел бы иметь какие-нибудь факты, подкрепляющие ваши поразительные гипотезы. Вы были в гостиной, когда Нидербергер опрашивал дам. Как они себя вели?
– Анна Одемар была напугана, она не отводила взгляда от Эммы Гаст, а когда говорила, зубы ее стучали. Эмма Гаст держалась, как обычно, но чувствовала себя, видимо, не очень хорошо. Я подумал, что она близка к обмороку.
– Она небольшого роста и не первой молодости, впрочем, чтобы вытолкнуть старого джентльмена не требуется большой силы. Но как неосторожно… Вы, же были в соседней комнате.
– Она этого не знала. Обычно я не поднимаюсь к себе, чтобы помыться, если оказываюсь на втором этаже, пользуюсь ванной комнатой в конце большого коридора. А сегодня вечером я решил привести в порядок ногти, на случай, если мне предстоит играть в бридж. Эмма Гаст сидела в гостиной слева от камина и не могла видеть, куда я пошел. Поднимаясь следом за Матиасом Олдемаром, она – естественно – не подвергалась никакой опасности, а затем ловкость и быстрота уберегли ее от неприятных вопросов. Она выскочила из комнаты и спряталась на черной лестнице.
– Рискованно.
– Но, видимо, лучше, чем позволить старику Олдемару поделиться с вами своими наблюдениями. С другой стороны, ведь ей ничто не угрожало. Я услышал вопль, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы определить, откуда он донесся. Вы знаете, как это бывает, когда вас застают врасплох. Затем я побежал к нашей ванной, открыл одну дверь, другую – и, конечно, ни на что уже не смотрел, а только в открытое окно – на его тело, лежащее внизу. Когда я в первый раз высунулся, оно еще сползало с изгороди. – Карсон провел рукой по лбу. – Не могу забыть этого. Кошмарное, невероятное зрелище, хотя я видывал и похуже. Но это стоит у меня перед глазами.
Граф встал, поднял воротник и надел толстые перчатки. Его голос звучал глухо и печально:
– Я видел его на снегу. И тоже вряд ли забуду.
Карсон взглянул на собеседника.
– Вы сможете сделать что-нибудь?
– Подумаю. Я приду завтра, тогда и продолжим разговор.
– Вернетесь? – Все еще сидя, Карсон, нахмурившись, смотрел на него.
– Да. Я принесу Фридриху Олдемару обещанное первое издание.
– Во-первых… смотрите! Это неподходящий повод. Анри вас не пропустит.
– Ну, возможно, кто-нибудь пригласит меня войти – как вы сегодня вечером. – И Граф слабо улыбнулся.
Глава 12Средство передвижения без бензина
Граф добрался до кафе, где оставлял книги, взял их и поехал домой. Он положил сверток на стол в кабинете, а тонкий зеленый томик взял с собой наверх – в библиотеку.
Его жена и Эмилия Ингольд играли в трик-трак. Клара вскочила с места и, как обычно, бросилась к мужу: Эмилия выглядела разочарованной.
– А где Стефан? – спросила она.
– В пригороде.
– Тогда я ухожу.
Это вовсе не означало, что Эмилия могла находиться в доме Графа только в присутствии Стефана. Ей всегда нравилось бывать у Графов – по поводу и без повода, но тут ей как бы напомнили избитую истину: ни один мужчина не выносит вида лишней женщины.
– Я вас не отпущу, – сурово проговорил Граф. – У меня есть для вас работа.
Лицо госпожи Ингольд просветлело.
– Вы сказали «работа»?
– С полной почасовой оплатой и возмещением всех расходов. Но больше я вам ничего не скажу, потому что умираю от голода.
Клара бросилась в тесный лифт, Эмилия последовала за нею. Граф плеснул себе красного вина, поколебавшись между легким «Пино» и терпким «Мальбеком», и, выбрав последнее, принес из холла телефон, поставил его рядом с честерфилдовским креслом и, умиротворенно развалившись на кожаных подушках, позвонил в гостиницу «Адлер».
После долгого ожидания ответил мрачный голос Стефана:
– Вас не прикончили?
– Нет, а вот с другим произошел несчастный случай. С тем, кто ждал меня.
Наступила пауза. Затем Стефан сказал:
– Вы мне этого не говорили…
– Подробности… в утренних газетах.
– По-моему, наши меры предосторожности совершенно излишни. Бодрствующие люди сохранились, наверное, только на центральной станции. У телефонного коммутатора никого нет, все как вымерло. Ночной клерк послал вызов, но теперь снова уснул.
– Излишняя осторожность не повредит.
– Вы были на месте?
– Дважды: сначала воспользовался центральным входом, а потом – дверью в стене. Несколько человек, независимо друг от друга, попросили меня повторить визит.
– У вас появился неплохой шанс получить очередное письмецо.
– Я уже получил его. Оно ждало меня на том же месте. Вторая половина расписания. Тоже есть стрелка, только направлена она за пределы листка.
Стефан задумался.
– Прочь из дома? И косвенное указание на то, что стоит взглянуть на ситуацию под другим углом?
– Похоже, что так.
Последовала очередная пауза, наконец Стефан сказал:
– Я думаю, что понял.
– Правы мы или нет – будем действовать, как договорились.
– Но каким образом?
– Я все обдумаю и позвоню тебе утром. У нас в гостях госпожа Ингольд, я могу послать ее.
– Буду рад компании. Здесь всего один постоялец – старик, который явился на ужин в гетрах и ермолке.
Граф положил трубку и уселся поудобнее перед маленьким столиком, на который Эмилия аккуратно поставила блюда с бисквитами, сыром и холодным цыпленком. «Интересно, почему они со Стефаном не поженятся», – вяло размышлял Граф, наблюдая за девушкой; хотя, впрочем, возможно, они и женаты, но стесняются объявлять об этом.
Явилась Клара с блюдом фруктов и кофейником растворимого кофе. Граф набросился на еду. Прошло немало времени, прежде чем он перевел дух и наконец заговорил:
– Благодаря вам, я воскрес…. Ну, а теперь перейдем к делу. Оказалось, что дом Одемаров совсем не похож на обитель мира и света. Зло, пока бесформенное, но все более обретающее плоть, обитает в нем. Я не в состоянии рассказать о нем сегодня – уже слишком поздно, и я основательно устал. Эмилия, будьте так любезны, возьмите зеленую тонкую книгу, что лежит сейчас на столе. Я не хотел бы залить ее кофе.
Девушка вытащила книгу гравюр из футляра.
– И откройте ее на картинке с названием «Замок и владения Люциуса Лафранчи».
– Вот она, – сказала Эмилия, – замок прямо из сказки! Это тоже на Тунском озере? Я его не видела.
– Это в прошлом. Может, его и нет сейчас. Поместите закладку на эту страницу и найдите «Классический дом полковника Жаннери».
– Нашла.
– Клара, ты не принесешь увеличительное стекло с моего стола.
Клара моментально выполнила просьбу.
– Книга, – продолжал Граф несколько невнятным голосом, потому что его рот был набит цыпленком, – когда-то содержала еще и вид Витчерхиира, наследственного гнезда Одемаров. Тот дом сгорел, и на его руинах был возведен новый Витчерхиир.
– Здесь есть кусочек с описанием его. – Эмилия потыкала пальцем в страницу. – Но сама гравюра вырвана.
– Картинка, изображающая старый Витчерхиир, была изъята неизвестно кем и неизвестно когда. Умерший двадцать лет назад от пневмонии господин Клаус Одемар очень любил листать эту книгу. Когда я сам, не торопясь, перелистал ее сегодня днем в библиотеке Одемаров, мне бросилось в глаза одно интересное обстоятельство – господин Клаус использовал книгу как столик для письма. На тех гравюрах, которые Эмилия нашла для меня – и на защитных листах, – я обнаружил выдавленные буквы. Пожалуй, эти буквы отпечатались на гравюрах через защитные листы.
Эмилия, внимательно рассмотрев один из листов, уверенно произнесла:
– На картинке Люциуса Лафранчи писали письмо. Клара, вы можете рассмотреть подпись?
– Там есть заглавное «К» и еще какие-то маленькие буквы…
– А сам текст можно прочесть? – спросил Граф.
Женщины хором отвергли такую возможность, а Клара – в качестве подтверждения своих слов – протянула ему листок, на котором написала то, что ей удалось разобрать в подписи: «К», точки, «д» и «р» в указанной последовательности.
– Ну, вот, – удовлетворенно проговорил Граф, – «Клаус Одемар». Попробуем вторую гравюру.
Женщины снова принялись за работу, и вскоре Клара передала Графу результаты реконструкции: из распознанных букв она составила два сочетания: «Моя дорогая…» и «…так беспокоишься…»
– Он был в Витчерхиире, она – во Франции или где-то еще с их мальчиком. Он, вероятно, писал ей почти каждый день, причем, будучи, видимо, не очень аккуратным человеком, использовал все, что подворачивалось под руку – в частности, карандаш, – продолжал Граф. – А точнее – карандаши, иногда твердые и острые, иногда мягкие и тупые. Вот таким способом Клаус Одемар – совершенно бессознательно – оставил факсимиле своих записей на страницах столь любимой им книги. Конечно, он никогда бы больше не положил свою тонкую писчую бумагу на защитный лист гравюры, если бы заметил, что из этого получилось.