– Вот что я вам скажу, – заявила госпожа Утзингер. – Если вы едете слишком быстро, на чем угодно, даже на санках, вы в опасности.
Стефан выразил свое согласие неопределенным жестом.
– Ужин будет готов через пару минут. Сержант, вы уверены, что после своего самолечения сможете ходить без посторонней помощи?
– Конечно. Дайте мне лишь липкой ленты и ножницы. Это займет некоторое время.
– Наверное, стоит позвать господина Утзингера?
– Ну что вы, лучше я все сделаю сам.
Убедившись, что решение Стефана непоколебимо, госпожа Утзингер перестала настаивать и с помощью Хильды – Утзингер в это время занимался котлом – препроводила инвалида наверх в большую спальню с примыкающей к ней ванной комнатой. Там добрая женщина поспешила снабдить его рулончиком пластыря, ножницами, спиртом для растирания, хирургической марлей и полотенцами. И, наконец, он остался один.
Но торопиться не следовало – он подождал, пока Хильда не ушла в свою комнату, чтобы переодеться, а затем, заперев за собой дверь в спальню, бросился на черную лестницу. Они с Графом решили, что начать надо с чердака – ведь именно там Хильда слышала белку.
Правда, у Стефана не повернулся бы язык назвать «чердаком» эту чистенькую, обшитую прекрасно подогнанными досками северо-западную угловую комнату – скорее, это было аккуратное хранилище для ненужных вещей и сосланной на покой мебели. Сундуки и коробки, похоже, не запирались: но были ли они пустыми? Стефан переводил взгляд с предмета на предмет, и его лицо становилось все мрачнее и мрачнее – свойственное ученым и специалистам желание действовать не спеша и весьма ограниченное, не более четверти часа, время на обследование этого чердака портили ему настроение.
Обыскивать оказалось, кроме незакрытых сундуков и коробок, нечего – кроме углового шкафа, который поднимался до самого потолка! Гарольд подошел к нему и потянул дверцу. Шкаф оказался заперт.
Глава 14Дыхание средневековья
Поздние сумерки позволили Стефану обходиться без фонаря. У него был мощный фонарь, и он, не колеблясь, пустил бы его в ход, если бы знал наверняка, что освещенной окажется только внутренность чердака, – господин Утзингер, отправившись по каким-нибудь делам в гараж, мог не только заметить свет, пробивающийся из-за голландских ставней, но и обнаружить, что они не закрыты до конца. Стефан снова вынул свой набор инструментов и в полутьме атаковал нехитрый замочек шкафа. Западное окно находилось совсем рядом.
Дверца легко открылась на разболтанных петлях. Что там говорила Хильда Гаст вчера вечером? Она искала картинку старого Витчерхиира повсюду, кроме одного или двух закрытых на замки шкафов для одежды – их заперли, когда семья осенью перебралась в Берн. Этот, видимо, был одним из них, но летней одежды в нем не оказалось. Шкаф был пуст, если не считать квадратной шерстяной сумки на одном из десятка крючков, прикрепленных гораздо выше головы Стефана: ажурная сумка для рукоделия – обозначенная большими вышитыми буквами Э. Г., – висела в том самом месте, где сходились две стены, служивших стенками треугольного шкафа.
Эмма Гаст оставила в Витчерхиире не только свою сумку, она оставила и работу. Холодно поблескивали стальные спицы, воткнутые во что-то вроде массы желтой вязаной шерсти, видневшейся сквозь кружево стенки, вместе с тугим клубком шерсти.
Стефан подумал, что гравюра из тома вряд ли свободно поместилась в сумку госпожи Гаст. Он почти удовлетворился результатами осмотра, но, приученный к методичности и неторопливым размышлениям, решил не спешить – впрочем, он всегда внимательно обследовал объект снаружи, прежде чем приступать к раскрытию внутренних тайн… Но впоследствии ему так и не удалось понять, почему, прежде чем шагнуть в шкаф, он вынул из кармана фонарь и посветил внутрь. Яркий луч скользнул по потолку, по стенкам и по полу… – вернее, он ушел куда-то вниз, поскольку пола не было.
Стефан стоял одной ногой на выступающей нижней части рамы и смотрел в черный зев колодца; и его мысли – когда он снова смог думать – выстраивались в следующую логическую цепочку: Граф утверждал, что поскольку вторая стрела не указывает в расписании на строку «Берн», она не означает возвращение Хильды Гаст в столицу кантона – девушка просто должна покинуть Витчерхиир. Но зачем, если загородный дом Одемаров для нее безопасен? Значит, что-то ей угрожает, а Стефану следует это что-то найти. Он и нашел – значит, Граф был прав. Стефан вспомнил, как Хильда – с улыбкой – сказала ему, что один из этих угловых шкафов не занят фарфором. Возможно, Граф и догадался бы, что этот вскрытый Стефаном угловой шкаф находится точно над тем, который они видели в столовой, – тогда вполне логичным выглядело бы заключение, что длинный ложный шкаф, а вернее, шахта или колодец, пронизывает старый дом от подвала до верхнего этажа. Когда Витчерхиир был построен, он, вероятно, обогревался только открытым огнем – каменным углем, древесным углем, просто дровами – в сырые летние ночи, а за створками фальшивых шкафов пряталось несложное подъемное устройство, с помощью которого вязанки и корзины с топливом доставляли в верхние спальни.
Но теперь в доме имелось внутреннее паровое отопление: кухня и прачечная переехали из подвала на первый этаж, а бывшая шахта, перегороженная полами, превратилась в обычную встроенную мебель. Хильда Гаст намекнула – может, сама того не желая, – что секция шкафа в столовой была оставлена в своем прежнем виде.
Стефан встал на колени и осмотрел мощные скобы, вмурованные в кирпичную стену – на них-то, видимо, и лежал кусок пола треугольной формы, который, очевидно, вынимался достаточно легко. Сержант внимательно осмотрел комнату и вскоре увидел то, что искал, – треугольник из дерева, который, в сущности, мог быть чем угодно, хоть столешницей. Он лежал у стены за стопкой занавесей.
В верхней части – на потолке шкафа – фонарь осветил остатки подъемного механизма: вероятно, именно они заставили его насторожиться и сделать инстинктивную паузу на краю зияющей пустоты. Что ожидало его – мгновенная смерть? Вряд ли: полет до пола в подвале длился бы целую вечность. Поднимаясь с коленей, Стефан обнаружил, что тело его сотрясает противная дрожь, и не холод или страх за свою жизнь были тому причиной, а ужас перед торжествующим злом. В этой ловушке было нечто настолько лукавое, домашнее и, одновременно, такое чуждое этому миру, этому времени, людям, которые находились в этом доме! Но ведь кто-то из тех, кто бывал здесь, расставил капкан на… Родственника? Домочадца?
Конечно, хитроумный убийца охотился не на случайного гостя, вроде Стефана, и не на Утзингеров. Его целью была Хильда Гаст. Кто-то позвонил бы или написал ей письмо с просьбой прислать в Берн тетину сумку для рукоделия, которая висит в шкафу на чердаке, – но девушке понадобился бы ключ. Скорее всего, ей бы сообщили, где тот находится. Ясное дело, сей металлический предмет надежно спрятан от госпожи Утзингер – в таких делах случайность недопустима, – но при этом его легко достать. К тому же вряд ли он лежит далеко от ловушки.
Стефан нашел ключ за три минуты – он оказался на дне старой красной коробки для ножниц, среди всяких мелочей в единственном ящике стола вишневого дерева с поврежденной столешницей и отломанной ножкой. Антикварная вещь, отремонтировать которую дороже, чем купить новую.
Стефан выбрал железную клюшку из мешка с принадлежностями для гольфа и с ее помощью снял ажурную сумку с крючка – там оказались наполовину связанный свитер и клубок шерсти. Он держал все это в руках и пытался придумать, как ему действовать дальше. Он мог повесить на место сумку, закрыть шкаф и унести ключ. Ловушка сохранится и, но, несомненно, Хильда Гаст окажется в безопасности. С другой стороны, Стефан прекрасно знал, что не покинет Витчерхиир, пока ловушка не обезврежена. Он должен посоветоваться с Графом, и чем скорее, тем лучше.
Он прицепил рукоделие обратно на крючок, вернул на место клюшку и закрыл дверь шкафа. Стефану отчаянно хотелось уложить треугольный пол на его скобы, но он удержался – в конце концов, ему уезжать пока не надо.
Он спустился по черной лестнице этажом ниже и вошел в спальню. Здесь также находился запертый на замок псевдошкаф. Гарольд открыл его: пустые крючки, пола нет, из стен торчат скобы. Ликвидировав следы взлома, он отряхнул пыль с брюк, закрыл дверь и вышел по главной лестнице в гостиную. Хильда в розовом свитере и теплой юбке ждала его. Он извинился за задержку – повязка отняла массу времени, но зато теперь хромота почти незаметна.
– Но вы не очень-то повеселели, Стефан. Вам больно?
– Нисколько. Подождите меня еще минуточку – я только втащу сани в ваш подвал. Пусть постоят там до завтра.
– Ради бога, предоставьте это господину Утзингеру!
– Зачем же утруждать пожилого человека? Да и вам не стоит спускаться, я знаю, где лестница.
Надев пальто и шляпу, он вышел наружу и, схватив сани в охапку, внес их со двора прямо в подвал – в первую дверь налево – туда, где прежде размещалась обширная кухня Витчерхиира. В комнате сохранилась только старинная плита, правда, частично разобранная, а все остальное переехало этажом выше или доживало свой век на чердаке. Окна были плотно закрыты и зарешечены.
В юго-западном углу Стефан обнаружил фальшивый шкаф – дверцы его начинались на высоте трех футов над полом. Вскрыв очередной замочек, сержант с помощью фонарика увидел в глубине цементное основание шахты, а наверх колодец поднимался беспрепятственно – насколько хватало глаз.
Стефан шагнул назад, закрыл дверцы и замер. Свалившегося с чердака в это тесное пространство и пережившего падение никто не услышит и не найдет!
Почему должна была умереть эта девушка? И как убийца собирался объяснить этот несчастный случай позднее? Если только Эмма Гаст или ее помощник, придумав какое-то другое объяснение смерти Хильды, не намеревались забрать тело, восстановив полы по всей высоте шахты.
– Племянница по мужу, – прорычал Стефан и добавил несколько нелестных эпитетов в адрес Эммы Гаст. Если при этом он не назвал ее бесчеловечной ведьмой, то только потому, что ему был не знаком «Король Лир». Но затем мысль о Карсоне просто потрясла его. А ведь Йост Карсон был помощником госпожи Гаст! Вот она, тихая миролюбивая старушка! Стефан повидал всякого и был уверен, что люди, способные сотворить подобное, не существуют ныне, они жили когда-то, если верить истории. Они и эта подземная темница могли существовать в Средние века, ну, в крайнем случае, в восемнадцатом столетии. Но, оказывается, в начале ХХ века в стране ледников и старинных замков все это вполне реально. Какую же цену заплатит Карсон за деяния, подобные этим?