– Огонь! Огонь! – закричал он. – Они не зажгли масло!
Роланд вытащил из колчана пропитанную маслом стрелу.
– Значит, мы сделаем это за них, – сказал он.
Он поджег факелом наконечник стрелы и натянул тетиву. Стрела вылетела из лука и устремилась к одной из канав. Масло полыхнуло, и огонь побежал по площади, мгновенно заполнив все канавы. Чудовища вспыхнули и зашипели в предсмертных корчах. Роланд взял вторую стрелу и выстрелил в окно хижины, но ничего не произошло. Дэвид уже видел, как некоторые из детенышей пытаются выбраться с охваченной пламенем площади. Нельзя позволить им вернуться в лес.
Роланд натянул тетиву и выпустил последнюю стрелу. На этот раз раздался оглушительный взрыв, и у хижины снесло крышу. В небо взмыл огненный столб, потом одна за другой загрохотали воспламеняющиеся бочки, которые Роланд расставил в хижинах, и над площадью пролился смертоносный огненный дождь. Только Роланд и Дэвид на вершине колокольни убереглись от всепожирающего пламени. Их окутали едкий дым и смрад горящих чудовищ. Ночное безмолвие нарушали лишь затихающее потрескивание огня да шипение тающего снега.
XXIIО скрюченном человеке и посеянных сомнениях
На следующее утро Дэвид и Роланд покинули деревню. Уже рассвело, и хотя все вокруг было занесено снегом, между лесистыми холмами можно было различить дорогу. Старики, женщины и дети вернулись из укрытий в пещерах. Дэвид слышал, как они рыдают у тлеющих развалин своих жилищ и оплакивают павших, ибо три человека погибли в сражении с Бестией. Другие собрались на площади и запрягли всех лошадей и быков, чтобы вывезти из деревни обугленные останки Бестии и ее смердящего потомства.
Роланд не стал спрашивать у Дэвида, почему Бестия бросилась именно за ним, но, пока они собирались в дорогу, мальчик ловил на себе задумчивые взгляды солдата. Флетчер тоже видел то, что случилось у ворот, и тоже, как догадывался Дэвид, недоумевал. Мальчик не был уверен, что сможет ответить на этот вопрос, если ему его зададут. Как объяснить это чувство – будто Бестия ему знакома и в каких-то закоулках его воображения чудище обнаружило отголосок самого себя? Но больше всего его пугало ощущение, что он несет некую часть ответственности за появление на свет Бестии. Значит, смерть солдат и крестьян тоже лежит на его совести…
Оседлав Сциллу, Роланд и Дэвид наскребли немного еды, запаслись свежей водой и направились через деревню к воротам. Немногие из крестьян подошли пожелать им доброго пути. Большинство либо отворачивались от покидающих деревню странников, либо злобно глядели им вслед из развалин своих домов. Похоже, их отъезд огорчил одного лишь Флетчера.
– Прошу прощения за поведение остальных, – сказал он. – Им следовало проявить больше благодарности за то, что вы сделали.
– Они винят нас в том, что случилось с деревней, – ответил Роланд. – За что же им благодарить тех, кто лишил их крыши над головой?
Флетчер выглядел смущенным.
– Кое-кто болтает, будто Бестия явилась за вами, а потому вас с самого начала не надо было пускать в деревню. – Он мельком взглянул на Дэвида, так, чтобы не встречаться с ним глазами. – Некоторые говорят о мальчике, о том, как Бестия бросилась за ним. Они считают, что он проклят и нам нужно побыстрее избавиться от него.
– Они злятся на вас за то, что вы привели нас сюда? – спросил Дэвид, и Флетчера, похоже, смутила тревога мальчика.
– Если и так, все скоро забудется. Мы уже собираемся послать людей рубить деревья. Мы восстановим наши дома. С южной и западной стороны ветер пощадил большинство построек, и живущие там потеснятся, пока все мы не отстроимся. Со временем они поймут, что если б не вы, от деревни могло вовсе ничего не остаться и куда больше народа погибло бы в пасти Бестии или ее потомства.
Флетчер протянул Роланду мешок с провизией.
– Я не могу это взять, – сказал Роланд. – Вам самим не хватает.
– Теперь, когда Бестия мертва, звери вернутся в лес и мы снова будем возвращаться с добычей.
Роланд поблагодарил его и уже собрался направить Сциллу на восток.
– Ты храбрый парень, – обратился Флетчер к Дэвиду. – Желаю тебе большего, чем я могу дать, но это все, что мне удалось найти.
В руке он держал какой-то черный крюк. Протянул его Дэвиду. Крюк оказался тяжелым и костяным на ощупь.
– Это коготь Бестии, – сказал Флетчер. – Если кто-то усомнится в твоей отваге или ты почувствуешь, как мужество покидает тебя, возьми его и вспомни, что совершил.
Дэвид поблагодарил его и положил коготь в мешок. Роланд пришпорил Сциллу, и развалины деревни остались у них за спиной.
Они молча скакали по сумеречному миру, еще более призрачному из-за падающего снега. Все вокруг как будто озарилось голубым сиянием, от чего этот край стал казаться и более светлым, и более чужим. Было очень холодно, и дыхание путников тяжелыми клубами повисало в воздухе. Дэвид ощущал замерзшие волоски у себя в носу и пар, оседающий кристалликами льда на ресницах. Роланд ехал медленно, стараясь уберечь Сциллу от занесенных сугробами ухабов и рытвин.
– Роланд, – наконец сказал Дэвид. – Я вот о чем все время думаю. Вы говорили, что были простым солдатом, но мне кажется, что это не так.
– Почему ты так считаешь? – спросил Роланд.
– Я видел, как вы отдавали приказы крестьянам и как они подчинялись, даже те, которым не нравились ни вы, ни ваши приказы. Я разглядывал ваш меч и ваши доспехи. Сначала я думал, что украшения на них бронзовые или раскрашенные, но пригляделся и понял, что это золото. Символы солнца на вашей кирасе и щите золотые. Ножны и рукоятка меча тоже украшены золотом. Как же это может быть, если вы простой солдат?
Роланд помолчал, а потом заговорил:
– Когда-то я был больше чем солдат. Мой отец владел большим имением, а я был его старшим сыном и наследником. Но он не одобрял моего образа жизни. Мы поспорили, и в приступе ярости отец изгнал меня из своих земель. Вскоре после нашей стычки я отправился на поиски Рафаэля.
Дэвид хотел продолжить расспросы, но почувствовал, что узы, связывающие Роланда и Рафаэля, очень личные и не подлежат обсуждению. Было бы грубо и невежливо добиваться от него большего.
– Теперь твоя очередь, – сказал Роланд. – Расскажи мне побольше о себе и твоем доме.
И Дэвид рассказал. Он попытался объяснить Роланду кое-что из чудес своего мира. Рассказал о самолетах и радио, о кинотеатрах и автомобилях. Дэвид говорил о войне, о покорении народов и бомбардировке городов. Если Роланду что-то и показалось невероятным, он не выразил этого вслух. Он слушал так, как взрослые внимают детским фантазиям, поражаясь богатству воображения ребенка, но не слишком-то доверяя ему. Куда больше его заинтересовало то, что Лесник рассказывал Дэвиду о короле и о книге его секретов.
– Я тоже слышал, что король прочитал уйму книг и знает кучу историй, – сказал Роланд. – Королевство распадается на части, а он предпочитает говорить в основном о сказках. Возможно, Лесник правильно сделал, направив тебя к нему.
– Если король слаб, как вы говорите, что же будет с королевством, когда он умрет? – спросил Дэвид. – Есть у него сын или дочь, чтобы унаследовать власть?
– Детей у короля нет, – ответил Роланд. – Он правит давным-давно, сколько я себя помню, но никогда не был женат.
– А до него? – Дэвида всегда интересовали короли и королевы, королевства и рыцари. – Его отец тоже был королем?
Роланд задумался.
– Кажется, до него правила королева. Она была очень-очень старая. Однажды она объявила, что вскоре явится юноша, которого никто никогда прежде не видел, и он будет править королевством. Так и случилось, если верить старикам. Через несколько дней после прибытия юноша стал королем, а королева легла спать и больше уже не проснулась. Старики говорят, будто она чуть ли не радовалась смерти.
Они подъехали к замерзшему ручью и решили немного отдохнуть. Роланд рукоятью меча разбил лед, чтобы Сцилла могла напиться. Пока рыцарь ел, Дэвид бродил по берегу. Сам он не был голоден. Жена Флетчера дала ему на завтрак большущую краюху домашнего хлеба с вареньем, и Дэвид наелся до отвала. Он сел на валун и стал копать яму в снегу, чтобы добраться до камешков и побросать их на лед. Снег был глубоким, и рука у него зарылась по локоть. Он нащупал несколько камешков… Вдруг рядом с ним из снега выскочила рука и ухватила его повыше локтя. Рука была белой и тонкой, с длинными обкусанными ногтями. Она с нечеловеческой силой потащила Дэвида в снег. Он хотел позвать на помощь, но тут показалась вторая рука и зажала ему рот. Его тащило глубоко в сугроб, макушку засыпало снегом, так что он уже не видел над собой деревьев и неба. Руки вцепились в него мертвой хваткой. Дэвид уперся спиной в твердую землю и стал задыхаться, а потом земля тоже обрушилась, и он оказался в каменистой земляной норе. Руки отпустили его, и темноту прорезал свет. Его лица касались свисающие корни деревьев, и Дэвид увидел перед собой три тоннеля, входы в которые сходились в одном месте. В углу желтели кости; плоть, когда-то их покрывавшая, давным-давно сгнила или была съедена. Повсюду во влажной холодной земле копошились, дрались и умирали черви, жуки, пауки и прочая мелкая живность.
А еще здесь был Скрюченный Человек. Он сидел в углу на корточках; в его бледной руке, утащившей Дэвида, качалась лампа, другая сжимала огромного черного жука. Дэвид увидел, как Скрюченный Человек сунул барахтающегося жука в рот и откусил половину. Он пережевывал жука, не сводя глаз с Дэвида. Нижняя половина насекомого еще немного подергалась и замерла. Скрюченный Человек предложил ее Дэвиду. Мальчик разглядел внутренности жука. Они были белыми. Его затошнило.
– На помощь! – закричал он. – Роланд, пожалуйста, помогите мне!
Но ответа не последовало. От его крика сверху посыпалась земля. Она попала ему на голову и забила рот. Дэвид выплюнул землю и собрался крикнуть снова.
– О, я бы не стал этого делать, – сказал Скрюченный Человек. Он поковырялся в зубах и извлек длинную черную жучью лапу. – Земля здесь неустойчива, а под тяжестью всего этого снега… Н-да, и думать не хочется, что может случиться, если она обрушится тебе на макушку. Ты умрешь, полагаю, и не самой приятной смертью.