В ушах играет Боб Дилан» первый электрический концерт в Альберт Холле.
— Проверь» управление» придур. Срочно передай на командный пункт координаты для автоматической навигации.
— Есть, Капитан.
— Миниатюризация сознания завершена. Потеряна радиосвязь.
— Мы сами с усами. Задраить люки. Объект прошел секь-юрити у первых ворот. Движется в город.
— Капитан, рвотная спазма!
— Обратный ход.» Слишком поздно» шутки в сторону. Не надо было мешать эйсид с сухим вином. Но с похмелья идти в го-. род тоже было бы рискованна
— Капитан, есть подстраховочный вариант! Для удачного j продвижения вглубь Рединга необходима жидкая субстанция,] ограниченная пластиком…
— Ась?
— Бутылка воды, Капитан.
— Приводнение. Да-а, намного быстрее, чем ожидалось. С мягкой посадкой, господа. Переходим к финансовым проце- •* дурам. Объект пытается выбить дверь первого банка. Закры- $ то. Потеряна визуальная картина. Доложи обстановку.
— Объект благополучно дошел до следующего банка. Все системы в норме. Стоит у входа. Напротив играет джаз. Звучит Телониус Монк, «Smoke Gets in Your Eyes». Объект курит сигарету за сигаретой, наплыв воспоминаний о ресторанных халтурах… Вокруг множество людей. Такое впечатление, что городское население увеличилось раза в три. Полным полно Punters. Только почему они не на концерте?
— Все просто. Они приезжают от силы на пять-шесть * групп, а все остальное время отрываются. Понятно?
— А объект?
— Объект снимает бабки с БиБиСи, сочетая приятное с полезным. Помнишь, бездарность, сценарий «Шея»?
— Под «Body & Soul» Колмэна Хокинса в небо запускают Массу разноцветных шаров, с другого конца площади показались клоуны. Цирк, ЦИРК ПРИЕХАЛ! Капитан, у объекта по щеке скатилась слеза… Сильное продвижение вглубь памяти, семилетним мальчиком он идет с папой в московский цирк. Музыканты заиграли «Cry Me a River» Тони Скотта. Капитан, у объекта эмоциональный перебор, перейдите в режим простого наблюдения за Глюкоблудом.
— Только не надо меня лапать. Поменяй перегоревшие лампы в камерах внешнего наблюдения. Отслеживаем Глюкоблуд. Вот так. Теперь, лишенец, введи наших зрителей и этого мудвина Адмирала в курс дела.
— Есть, Капитан. С полбутылкой сухого вина пациент принял восьмичасовую порцию Глюкоблуда. Для ознакомления с результатами нам прежде всего необходимо дальнейшее размельчение сознания до межмолекулярного уровня. Это чрезвычайно сложный, необратимый процесс.
— Приступай.
— Капитан, чтобы усилить бустеры, используем перистальтику. Начинаю отсчет перехода на межмолекулярный уровень… Три, два, один…
— Объект бесшумно вошел в банк. Сложил из пальцев пистолет, наставил на дежурного, читающего газету. Стоит.
— Сколько времени он уже так стоит?
— Минут пять…
— Что играют снаружи?
— Вещицу квартета Зута Симса «Don't Worry About Me». Дежурный поднимает глаза. Объект спрашивает, может ли он обменять десять долларов США, а то ему не хватает на диск Бинга Кросби. Дежурный говорит, что банк закрыт. Объект разворачивается и выходит под «Just One More Chance» Счастливчика Томпсона.
— Нас тряхнуло!
— Объект налетел на полицейского. Спрашивает, сколько те танцовщицы напротив платят за то, что прилюдно трахают белого медведя. Говорит, что из общества по защите животных от животных…
— Опасность! Опасность! Редуцировать возвращение толики здравого смысла… Где мы сейчас?
— На вокзале, Капитан. В тонкой кишке, зато прямой…
— Мам-ма-мия…
— Успокойтесь, Капитан. Просто несколько заблудших байкеров стали швырять на спор огрызки яблок в электронное табло. С гиканьем выбежали, сели на мотоциклы и умчались в. сторону фестивального поля.
— Избыток словесного поноса автоматически ликвидирован. Возвращаю системы в режим ручной навигации.
— Ну, а теперь, когда я снова при деле, может, каламбур-* чик? Слышали о графе Де Ла Фер Менте?
— Опасность! Опасность! Датчики сообщают о новом приближении Глюкоблуда… Объект могут забрать и расщепил!# формальдебобби и прочие Де Ла Фер Менты и Де Портации.* g
— Предельное ускорение… Паникер фигов, перейди, пожа-? луйста, в режим экскурсии.
— Объект смотрит на указатель: «Направо — прокат машин
и кассы аэропорта*. Идет направо. Прокат машин есть, касс аэропорта нет. *
— А на что ему кассы? Улететь хочет?
— Нет. У него кончаются деньги. Он хочет обменять десят- j
ку. Вышел из лифта. Прокат машин есть, касс аэропорта нет.^ Спрашивает у какой-то женщины, как ему пройти к азропор- i ту. Она советует спуститься вниз на лифте с одиннадцатого на первый этаж. Спустился. Касс аэропорта нет, прокат машин j есть. Снова поднялся наверх. Бог есть, касс нет. Вниз. Дьявол есть, БиБиСи нет. Вверх. Ничего нет, даже крыши… Вниз. Ни-»; же только звезды… 4
— Сколько, кстати, мы уже катаемся в лифте?
— Четвертый час. Объекта начало отпускать. i
— Ави абаснуйтэ с научнай точки зрэния. i
— Ярко-зеленые пятна перед глазами — заключительная фаза действия Глюкоблуда. Он филогенически сроден любой экстремальной и в десятки тысяч раз сильнее тормозных угле-1 водов. Глюкоблуд активно мешает их поглощению, мотая объекта взад-вперед по вокзалу. Вследствие задержки абсорбции сокращается содержание сахара в крови.
— Да-а… По-моему, нам пора возвращаться на фестиваль. Через час начнут играть Радийноголовые, Radiohead.
— Капитан, я не упоминал о том, что наряду с затормозкой есть еще обратный процесс.
— Нет, благодарю покорна
— Более двух процентов Глюкоблуда урвал подслушиваю-' щий Адмирал Сушняко Херото. Для его ликвидации необходимо остудить тело и голову холодной водой в любом туалете.
— Этим и займемся…
Спустя час.
— Капитан, приближаемся к первым воротам. Толстая охранница спрашивает объекта, где билет. Тот отвечает, что у них один билет на пятерых, и он ходил в город за едой для друзей. Капитан, надо провести корабль через толстую кишку.
— Двигатели на полную мощность. Полный вперед! Похоже, она не раздвигается! Есть контакт! Перейти в режим восстановления сознания.
— Защита снята. Японцы подписали мирный договор.
— Ну что же, дорогие товарищи, успешно осуществив операцию «Глюкоблуд», мы устранили вредные последствия токсической нагрузки. Отстегните ремни и расслабьтесь. С возвращением на родную землю!
* *
18 часов 50 минут.
Как будто весь день колол дрова. «Мы пахали», — сказала болонка волкодаву.
«Когда заступил на службу, перестал видеть дальше собственного носа. Имена стал забывать. Знаешь, чувак, иду я в клуб с какой-то девицей, а она как прильнет к плечу и с укоризной шепчет: «Как же так получилось, милый, что ты не звонил мне целых две недели?» А я просто забыл, что она существует». (Генри Роллинз).
Обмякший, с пудовыми гирями на ногах, я стоял у костерка в мусорном баке, доверху набитом Melody Maker, и грел руки. Еще пять минут — и пора в позицию. Эх, с дубинушки ухнем, а музыка, она сама пойдет. Рок-фестиваль, как пословица — лес рубят, щепки летят!
Безуспешно пытаюсь полюбить Radiohead. Сам себе удивляюсь. Откуда я за восемь часов набрался такого скепсису?
♦Тяжка ты, поступь Люцифера», — Том Йорк нагнетал атмосферу Пришествия мрачными, мощными риффами и напыщенным текстом. Где же радио, где загадка? Лицо, скрытое голосом, занавешенное словами… В моем воображении предстал Великий Зверь, ничем не выделявшийся из толпы — существо средних лет в хорошем костюме, некрасивый, с обворожительными манерами и притягивающим взглядом. А рога и копыта — бутафория для экспансивных теток из тихих предместий. А когда Йорк затянул: «Уж лучше бы я сдох», — вспомнился мне неожиданно Чехов. ♦Жулики они, а не декаденты, и ноги у них не бледные, а как у всех, волосатые». И если жизнь Ричи Джеймса еще о чем-то говорит, то при одном взгляде на некоторых героев рок-н-ролла при вручении ежегодных бронзовых ♦Фак’оффов» NME можно понять — перед вами натуральные прохвосты, филоколлинзовщина.
♦Это такой человек, такой человек… Приходишь к нему домой, и он первым делом показывает тебе все свои золотые диски. А потом начинает снимать со стены застекленные фотографии, где он братается с Эриком Клэнтоном и Стингом».
(Джарвис Кокер, Pulp о Филе Коллинзе)
— Ребята, сегодня они играю втроем. Поддержите их… Yeh?
— Yeh!!!! — меня едва не сдуло с дерева от своего же бычьего рева. Рядом Ник, молодой парень из Корнуэлла, студент. Протянул мне бутылку. Молоток! Я люблю Корнуэлл — скалы, о которые разбилось множество судов, гальку, истлевшие наконечники кельтских стрел, хрустящие под ногами, выжен-ные пустоши, древние надгробия… Пока MSP включались, на пару с Ником мы затянули арию ♦Пиратов из Пензанса». Вперед, Маньяки! Задайте жару приспособленцам, аутсайдерам и абстинентам!
«Все команды хорошие, a MSP — хамы, потому что радикалы», — предостерегали меня в один голос, но в разное время, Пол Шо и Марк Джордж. Но если и есть в Альбионе банда, способная собраться на краю гибели и отыграть так, что чертям станет тошно — это Manic Street Preachers. Любые Цеппелины подняли бы лапки кверху, да и поднимали… Come On, Маньяки!
Они не дали ни вздохнуть, ни выдохнуть. Бросились в штыки, оставив в закромах обычную театральность. Ненависть, отчужденность, боязнь одиночества, наркокошмары, продажные тупые политиканы, издыхающая в клешнях прогресса культура, иконы фальшивых богов и портреты лидеров кровавого времени. «Либо ты с нами, либо ты с ними». «Всего за двести баксов можешь лицезреть Боженьку по видео в терновом венце».
Все шло в ход, и даже их полиг-зонги запали мне в душу. «Fuck The Brady Bill…» «Fuck!!!» — орали мы с дуба.
— Демократы говорят, консерваторы говорят, либералы говорят… Е. ь их мать… У меня нет ружья, есть только гитара. Нежная «This Is Yesterday», казалось, посвящена отъезжавшему в больнице Ричи. Я вспомнил, как сам лежал по тем же причинам в одном институте для благородных мужчин, как смотрел ночью на луну в решетчатое окно… А потом говорил оппоненту за шахматной доской: «Вам мат, гражданин товарищ санитар».