Недолго думая, Артур поступил в лондонский университет, намереваясь изучать юриспруденцию. На этом поприще он явно не состоялся, даже как любознательный студент-«ботаник». По его словам, мышление университетской профессуры было настроено совсем на другую волну. Когда в ответ на брошенный как бы в никуда риторический вопрос типа «каковы исходные данные для профессии адвоката?» он гордо проорал с места: «Надо быть Человеком)», на лице преподавателя застыла кислая гримаса. А на последовавшее за этим замечание о том, что подобные самостийные дурацкие реплики неуместны и граничат с элементарным хулиганством, Артур ответил с железной логикой: «Вы когда-нибудь видели преуспевающего адвока-та-обезьяну?». При таком образе мыслей его следующим шагом стало поступление в Реддингтонский университет на философский факультет. Вышел Браун оттуда имея степень третьего класса. Он утверждает, что мог получить степень и получше, если бы в то время не бренчал на гитаре в одной любительской группешке. И надо же такому случиться — первые выступления на ночных танцах совпали с периодом выпускных экзаменов. «Вы же понимаете, что такое ночные танцы, тем более, если ты музыкант, пусть даже посредственный. Продираешь утром глаза, голова раскалывается, ты выжат, как лимон. Рядом лежит незнакомое женское тело, а через час начинается экзамен. Щи, философствуй, Горацио хренов!»
Мы промываем тебе мозги, покрывая расходы на дальнейшее образование
Мы хотим, чтобы они стали нации достоянием,
Мы требуем твои мозги как оплату за дальнейшее образование Мы промываем тебе мозги, чтоб с нацией слились они.
(*Brams> — р. 1970)
Загрузив свои мозги необходимым объемом систематизированных знаний (кстати, попутно женившись), Артур мечтал передать полезную информацию молодому поколению. Через некоторое время он получил должность учителя в Л ей-ток-Хилле, где принялся вдалбливать в головы шестиклассников красоты английской литературы. Учительство продолжалось ровно три недели — мечта обернулась сплошным обломом. Он чуть не выпал в осадок, во всяком случае, впал в настоящую депрессию, выяснив, что только двое из его учеников когда-либо держали в руках книгу. Конечно же, ситуация была поправима, но в учебный процесс вмешался директор школы. Его, видите ли, не устраивал внешний вид молодого учителя.
— У нас здесь школа, — заявил он, — а не какая-нибудь Кэрнэби Стрит. Вы думаете, с такими вот волосами можно вызвать уважение учеников?!
— Подумать только, вши и Чосер за одним столом, — мрачно отозвался Артур.
Впрочем, он постригся — дважды. Однако директор, судя по всему обожавший «ROLLING STONES» («I can't get no satisfaction»), потребовал еще одной оболванивающей процедуры — в противном случае Браун мог убираться из школы.
Он и убрался, отправился в Париж, где осел в местной артистической богеме. Именно там Браун вскоре стал знаменитое-тыо (но в весьма узком кругу) и был замечен Питом Тауншен-дом. Возвратившись в Лондон, Браун произвел полный фурор в андеграундных клубах, а затем буквально ворвался на Виндзорский джаз-фестиваль.
На время оставим нашего героя и сделаем краткий исторический экскурс по лондонскому андеграунду 1966–1968 годов («недолговечному феномену», если пользоваться справочным штампом), сыгравшим колоссальную роль в формировании так называемой рок-культуры. Иначе картина пришествия Артура Брауна в смысле документальной отчетности будет неполной, останется множество неувязок, да и лица, о которых пойдет речь, безусловно достойны упоминания.
Первые сообщения в прессе о таком явлении как андеграунд появились к концу 1966 года. Тогда же в Лондоне начинают функционировать особые, ориентированные на «Новое Общество» (New Society), газеты и журналы, такие как «International Times» н «Ог», организуются концерты андеграундных групп «большой пятерки» — барретовского PINK FLOYD, SOFT MACHINE (в первом составе которых, помимо таких китов, как Роберт Уайатт и Кен Айерс, играл знаменитый гитарист Дэвид Аллен, собравший впоследствии GONG), CRAZY WORLD OF ARTHUR BROWN, TOMORROW с Китом Уэстом и Стивом Хауи (позже прославившимся в безмазовом, но культовом среди интеллигентов YES) и PURPLE GANG. В концертах принимали участие поэты, актеры, танцевальные группы, наиболее известными из которых были EXPLODING GALAXY, принимавшие участие в концертах БЕЗУМНОГО МИРА, и EPILEPTIC FLOWERS, выступавшие с СОФТ МЭШИН. Кроме того, использовались многочисленные технические средства создания психоделической ситуации — световые и пиротехническое эффекты, диапозитивы, кино, декорации. Выступления каждой отдельной группы превращались в сумасшедший хэппенинг, в котором аудитория играла не менее важную роль, чем сами музыканты.
4 Как-то в начале лета 1966 года, — рассказывает журналист Джордж Мелли, — я отправился в музей «Виктория и Альберт» на выставку Бердслея и был озадачен не только количеством посетителей, но и тем, что раньше считал такую публику неподходящей для подобного места. Многие нз них были студентами-гуманитариями, несколько «разбитых», остальные смахивали на поп-музыкантов. Большинство из них были очень молоды, но почти все производили впечатление принадлежности к некоему тайному обществу, которое еще не успело публично заявить о своих целях и идеях. И только сейчас, по прошествии нескольких месяцев, я понял, что тогда впервые столкнулся с проявлением нового, обособленного мира — мира андеграунда…» (статья датирована 1967 годом).
К тому времени сложилось новое отношение к поп-музыке. Отгремел битовый бум, улеглась первая ритм-энд-блюзо-вая волна 1964–1965 годов, вынесшая на гребень коммерческого успеха РОЛЛИНГ СТОУНЗ. Коммерческие любовные поп-песенки стали приедаться. Требовался новый ритм, новый язык, отражавший мировосприятие повзрослевшей поп-среды. «Если тебе уже под двадцать пять, ты начинаешь врубаться, что Поп это не только музыка. Это и поэзия, и живопись, и кино. Это — культура «Нового Общества». И все вместе это — хэппенинг».
Лондон стал настоящей творческо-экспериментальной лабораторией. В отличие от Калифорнии, музыканты, художники и поэты проявили гораздо меньший интерес к социально-политическому протесту, да и вообще к форме протест и борьбы как таковой. В Декларации «Нового Общества» — указывалось: «АНДЕГРАУНД ПРЕДПОЛАГАЕТ МИРНОЕ, НО ОБОСОБЛЕННОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ, ПРЕДПОЧИТАЯ ПРЕДАВАТЬСЯ СВОИМ СОБСТВЕННЫМ НАСЛАЖДЕНИЯМ. Конечно, следует учитывать, что мы изучаем галлюцинативиое восприятие, вызванное не только световыми шоу, шумом и цветовым оформлением, но и марихуаной, и ЛСД. Поэтому всегда существует угроза со стороны внешнего мира в лице полиции для наших частных вечеринок и общеплеменных сборищ с их Вылетами».
В конце концов, стражи порядка доконали-таки UFO с его Неограниченным улетом (расшифровка названия UFO — Unlimited Freak-Out — безграничная коллективная эйфория). Был арестован один из лидеров андеграунда Джон Хопкинс, неутомимый организатор, выведший в люди ПИНК ФЛОЙД вместе с Майклом Хэншоу, который отвечал за финансовую поддержку всех андеграундных начинаний. Хопкинс являлся как бы отцом-основателем UFO, разработавшим постановку «ритуального хэппенинга», коллективной эйфории, во многом схожей с ритуалами MERRY PRANKSTERS… Имена Джона Хопкинса и доктора Стива Абрамса звучали для Лондона так же, как для Калифорнии имена Кена Кизи и Тимоти Лири. Помимо всего вышеуказанного Хопкинс был соучередителем печатного органа андеграунда — газеты «ГГ». 1 июня 1967 года он был приговорен к 9 месяцем тюрьмы за хранение марихуаны. Его отсутствие незамедлительно сказалось на состоянии дел, UFO постепенно приходил в упадок и к 1968 году превратился просто в один из лондонских всеядных музыкальных клубов. Вчера там, скажем, играли NICE, сегодня играет SAVOY BROWN, а завтра — INCREDIBLE STRING BAND. Закрылся клуб из-за финансовых проблем и полицейских напрягов в 1969 году. Одному из таких шмонов Браун посвятил композицию «Night of the Pigs». Лучшим дополнением к этому могут служить слова Уильяма Берроуза: «Если легавые неожиданно высадят твою дверь, лучше оказаться с тюком люцерны».
Естественно, что очень скоро андеграунд стал объектом пристального внимания коммерческих импрессарио, менеджеров и диск-жокеев, «которые сегодня возятся с хиппи, а в следующем году могут с таким же успехом раскручивать Халле Оркестру, если только она покажется им более товарной». Художник Марк Бойл, основатель «Чувственной Лаборатории», занимавшейся постановкой освещения на концертах ПИНК ФЛОЙД и СОФТ МЭШИН, верно заметил: «К нынешнему моменту андеграунд представляет собой смесь из предельно коммерциализированной поп-сцены и авангарда» который страшится всего» связанного с деньгами. И ежу понятно, что такое сожительство не может быть долговечным».
Слова Бойла оказались пророческими, так или иначе подтвердившись в судьбе каждой из сколько-нибудь заметных андеграундных групп. Не стал исключением и Артур Браун, «самая сумасшедшая звезда в поп-мире» (журнал «Рэйв», 1969 г.).
Будучи в Париже, окончательно залив вином горечь расставания с Лейток-Хиллом, Браун принял решение попробовать себя на поп-сцене, вспомнив свои музыкальные потуги на ночных танцульках. И не просто попробовать себя на поп-сцене, а сделать головокружительную карьеру. Решение решением, а начинать пришлось, практически, с нуля. Начнем с того, что, как это ни парадоксально, у него не было голоса. Пришлось брать частные уроки у профессионального певуна, который «склонял и растягивал» его голосовые связки, пока они не стали выдавать потрясающий, почти оперный, диапазон, принесший Брауну славу одного из лучших вокалистов в роке. За образец для подражания он взял манеру пения своего кумира Screamin Jay Hawkins-a, чей древний хит «I Put A Spell On You» (1956 г.) включил в свой дебютный альбом «Безумный мир», отдав, — таким образом, дань своему духовно-музыкальному предтече.
Сначала Браун был «един в трех лицах» — и певец, и актер, и танцор. У нас говорят — «жнец, певец и на дуде игрец». Но при тогдашнем музыкальном буме продержаться в таком виде на сцене было чрезвычайно сложно, обладай ты хоть голосом Паваротти. Какой толк от твоей затеи, если на твои выступления будет постоянно ходить от силы дюжина знакомых. «Зрелище людям необходкто традиционно. С самого начала публика не должна отрывать от тебя глаз. Ты должен визуально приковать ее к себе. Остальное — дело техники и их ушей», — как-то заметил Артур.