ном! Яркая иллюстрация известной фразы, что язык существует, чтобы скрывать свои мысли. Их и в самом деле связывали «непростые» отношения, но это Ольга скорее интуитивно почувствовала, потому что внешне все выглядело вполне по-светски, благопристойно. Да и она сама неосознанно подчинилась установленным в семье правилам, научилась не касаться нежелательных тем, не задавать неудобных вопросов.
Лишь перед самым отъездом Ольге на мгновение показалось, что свекровь, переступив через себя, пытается заговорить с ней о чем-то важном и «недозволенном», но понизить планку допустимой откровенности все же не решилась.
10. Охотничий дом
Франция, г. Помар, пять лет назад
Говорят, зеленый цвет полезен для глаз – он успокаивает. И Ольга готова была с этим согласиться, когда, проехав 200 с лишним километров, свернула с платной автострады на живописную местную дорогу, петляющую по зеленым просторам Бургундии. После кишащего туристами Парижа безлюдный провинциальный пейзаж умиротворял.
Обрамленные перелесками изумрудные поля, старательно возделанные и ухоженные, сменялись живописными холмами с тучными стадами коров. Никогда прежде Ольга не видела такого количества коров, телят и бычков. Чистые, аккуратные, будто их не только умыли, но и причесали, они вальяжно паслись среди бургундского многотравья, очень довольные жизнью. За холмами поднимались леса, то благородно-лиственные – дубравы, орешники, березняки, то хвойные. Но вот лесное царство кончилось, и вдоль дороги замелькали симпатичные каменные домики с островерхими черепичными крышами. Меж домов прихотливо петляла речушка, лучась и переливаясь под солнцем. Когда же, сбросив скорость, Ольга увидела уток, плавающих в заводи с выводком утят, а на излете деревушки – мельницу, крылья которой медленно описывали круг, она подумала, что попала в сказку – так все это напоминало иллюстрацию из детской книжки.
Раньше Ольге не доводилось бывать в Бургундии. Маршрут их совместных с Филиппом поездок (понятно, что намеренно!) всегда обходил стороной его родные края. Теперь же, сидя за рулем автомобиля и приоткрыв окно, Ольга смотрела, дышала, наслаждалась этой мирной, первозданной сельской красотой. Она немного успокоилась, пришла в себя.
– Все наладится. Все как-нибудь устроится. Иначе просто быть не может, – повторяла она, словно на сеансе аутотренинга, – я что-нибудь обязательно придумаю…
И маленький Денис, почти все время пути спокойно спавший в своем стульчике на заднем сиденье, похоже, был с ней солидарен.
Ольга сверилась с картой и, заметив наконец на дорожных указателях нужные ей «Бон» и «Помар», надавила на газ.
То была Route des Grands Crus – дорога Великих Бургундских вин. Пейзаж за окном сменился. Теперь повсюду, насколько хватало глаз, и справа, и слева, то сбегая с горки, то взбираясь на вершину холма, тянулись бесконечные ряды виноградников.
«Terroir situé à mi-coteau. Идеальные земли для возделывания виноградной культуры. Здесь вы никогда не увидите вывеску «Продается», – вспомнились Ольге чьи-то слова.
Да, бургундские вина в рекламе не нуждаются – что верно, то верно. Между прочим, свой скромный вклад в развитие виноделия неизменно вносила и семья Помар де Рабюсси. Правда, по словам Аньес, от былых владений осталось всего два небольших виноградника, которые она сдавала в аренду. Но свекровь уверяла, что они по сей день дают хорошие урожаи, разумеется, смотря по году.
А еще она рассказывала про живописный садик, про оранжерею, про зеленую лужайку, особый предмет ее гордости, и про небольшой охотничий дом.
Давным-давно, когда графское семейство еще с комфортом помещалось в замке, в этом доме на окраине парка жил их егерь с семейством. Скромная двухэтажная постройка из серого камня с глицинией у входа, до сих пор носившая название «Maison de chasse»[22], теперь служила пристанищем самой графине и ее воспитаннику, Шарлю Сорделе.
Еще в Париже от Филиппа Ольга услышала невероятную историю его появления в семье де Рабюсси, случившуюся вскоре после смерти старшего сына Аньес. Мальчик умер в двухлетнем возрасте от воспаления легких – посылка с баснословно дорогим спасительным пенициллином опоздала. Горе матери всегда велико, здесь даже время бессильно. Лишь новый ребенок способен утишить боль. И он действительно появился летом 1944 года. Только не у самой Аньес, после пережитой трагедии она сильно хворала. Его родила молодая и здоровая фермерша, жившая по соседству. Во время войны у нее часто квартировали немецкие солдаты. Один из них, вероятно, и стал отцом ребенка, но он об этом никогда не узнал. С открытием Второго фронта немцы поспешно съехали. Происхождение мальчика могло бы вполне остаться тайной, но у любвеобильной фермерши имелся законный супруг. Четыре года он провоевал в Сопротивлении, и теперь со дня на день героя ждали дома.
– Ах, что же мне с ним делать! Муж или убьет меня, или выгонит вместе с немецким ублюдком, – в отчаянии поделилась с соседкой горем незадачливая мамаша. – Уж лучше отвезти его в аббатство В. да там и оставить!
Слухи (а как же без них, тем более в провинции), разумеется, дошли и до Аньес. По словам Филиппа, услышав о несчастном малыше, она, ни минуты не сомневаясь, села в автомобиль и отправилась к той самой фермерше. «Спросила ли она совета у papa? Не знаю, но рискну предположить, и это очень в ее стиле, что совет ей не потребовался».
Так в семье Помар де Рабюсси появился воспитанник, его окрестили в местной церкви, нарекли Шарлем. Фамилия же Сорделе досталась ему от старого камердинера графа. Аньес всегда относилась к Шарлю как к родному ребенку, любила, баловала, учила его, даже когда через десять лет у нее родился Филипп, она ничуть к нему не переменилась. А про фермершу, вскоре уехавшую из этих мест, и тем более про немецкого солдата больше никто не вспоминал.
На Ольгу, помнится, эта история произвела очень сильное впечатление. Она мысленно пыталась поставить себя на место Аньес… Да, свекровь ее, безусловно, человек с характером, сильная личность и вызывает уважение.
Вдали на холме в окружении величественных буков показалась колокольня церкви Святого Бернара, а через мгновение и сам замок Помар с донжоном[23] и проездными воротами XV века, чудом уцелевшими в ходе многочисленных перестроек. Подсвеченный лучами яркого солнца, замок имел совершенно открыточный вид, заглядевшись на который Ольга едва не пропустила нужный поворот.
Судя по карте, ехать оставалось всего ничего: долина с речкой-переплюйкой, сыроварня с магазинчиком, небольшой лесок, и, считай, на месте.
Ажурные кованые ворота, снабженные медной табличкой «Maison de chasse. Domaine Pommard de Rabussy. Propriétéе privéе»[24], несмотря на почтенный возраст, открывались автоматически. От ворот вела липовая аллея, за которой открылся дом, он был именно тем старым домом, что строили в прежние времена основательно, на века, без дешевых эффектов и без мелочности. Перед входом раскинулась идеально постриженная, словно бархатная, лужайка.
Самшитовая изгородь отделяла ее от небольшой, мощенной булыжником площадки, где стоял старый-престарый черный «Ситроен», почти как у Фантомаса.
Ольга заглушила мотор и, выйдя из машины, хотела размять руки, ноги, затекшие от долгого сидения за рулем, но тотчас едва не вскрикнула от неожиданности: из-за ее спины вынырнул мужчина – он как из-под земли вырос, словно нарочно хотел ее испугать.
– Здравствуйте – произнесла она со съехавшей на сторону улыбкой.
«Это и есть тот самый Шарль», – догадалась она.
Филипп в точности описал его: неприветливое лицо, колючий взгляд, седой ежик аккуратно постриженных волос, уверенные движения, несмотря на легкую хромоту, во всем чувствуется военная выправка.
«Вообще-то этот Сорделе темная лошадка, – говорил ей муж. – В молодости он, несмотря на постоянную опеку со стороны матери, влип в какую-то весьма сомнительную историю. Что там произошло, она никому не выдала. Но, видно, что-то серьезное, может, зарезал кого-то в пьяной драке – шучу, – с улыбкой объяснил Филипп, – хотя сразу после этого наш малыш Шарль взял и записался в Иностранный легион! Там с рекрутов списывали все совершенные ими ранее преступления. После службы он, разумеется, вернулся в Помар. Где-то работал, кажется, перепробовал все, что только возможно… Была ли у него когда-нибудь жена, не знаю. Похоже, в жизни у нашего легионера имелись всего две страсти – война и maman».
Так и не удостоив Ольгу улыбкой, Шарль сухо поздоровался, по-деловому открыл багажник и уже хотел достать вещи, но тут из салона донеслось недовольное кряхтение. Это подал голос проснувшийся Денис. Ольга поспешила взять сына на руки.
– Ну что ж, давайте знакомиться, – произнесла она. – Это дядя Шарль, а это Денни.
Оказавшись в непривычной обстановке, малыш завертел головой по сторонам. После сна на щеках его играл румянец, выбившиеся из-под шапочки волосы закрутились в локоны, ясные голубые глаза светились любопытством. Скользнув по саду, самшитовым кустам, взгляд малыша остановился на застывшем с сумками в руках Сорделе. Видно, незнакомец чем-то привлек его внимание – и сосредоточенное личико осветилось улыбкой в четыре зуба. Денис потянулся к Шарлю и изрек довольно длинную тираду. Прозвучало как-то очень со значением и по-свойски доверительно.
– Что он сказал? – растерялся старый вояка. – Что он сказал? Я не понимаю по-русски…
– Он еще не умеет говорить, – усмехнулась Ольга.
Неподалеку раздался низкий, чуть с хрипотцой голос свекрови:
– Шарль! Что вы там застряли!
– Добро пожаловать в Помар. Я очень рада, что вы приехали, – с искренним радушием произнесла Аньес, приглашая всех в дом. – Ах, как он вырос, наш Денни! Смотри, Шарль, какой он красавец! Не бойся его, это всего лишь ребенок. Он ведь тебя не боится! Ольга, мы приготовили вам комнату на первом этаже, там уютно, окна выходят в сад, есть и колыбель для малыша. О! По-моему, в ней спали последние пять поколений Рабюсси. Шарль, будь добр, позаботься о вещах! – Похоже, Аньес была действительно рада их приезду.