Сущности переглянулись.
— Надо же, не испугался! — воскликнул Властелин Огня. — Первый раз… за сколько тысяч лет?
— Талант, — прогудел Властелин Воды, — таких один на сто миллиардов! А мы так и будем меж небом и землей распределением душ заниматься. Того — в собаку, а этого — в брейнера, а вон того — в человека.
— А они нам еще жертвы эти суют! — взорвался Властелин Металла и повернул голову к гостю. — Ну, что уставился — скажи, чтоб закопали его, проклятого! Скажи, хижины их убогие оттого стоять крепче будут. Иди с глаз долой, священник, и без тебя тут забот хватает!
Обратная дорога оказалась на удивление короткой. Сущность без лица сделала странный жест, и метс поднялся над призрачным миром.
Вигвам повелителей стихий превратился в ничтожную точку. Бледные души, что во множестве бродили среди унылых ландшафтов, стали походить на клочья тумана, которые еще не успел развеять ветер. Еще через мгновение и они исчезли.
Рой стремительно летел ввысь, словно стрела, выпущенная из арбалета. Не осталось ничего, кроме скорости, кроме того ощущения, что этот полет уже был однажды.
Внезапно сама личность Пера Дигра исчезла, превратясь в чистое восприятие. Священник слился с небом, стал его частью. Здесь не было боли, страхов, желаний. Здесь сама жизнь казалась не более, чем злой насмешкой. Бесконечность окружала метса, и он был равен ей.
Священнику открылось, что сознание любого живого существа создано тем миром, в котором существу предстоит родиться. Собственно, оно и есть мир. Нет ничего абсолютного — все есть лишь результат восприятия. И, значит, без души воспринимающей теряет смысл, обращается в смерть. Жизнь создана для того, чтобы Вселенной было кому любоваться. И эта Вселенная понеслась вокруг Роя, поражая своей красотой, закружилась все быстрее и быстрее…
Дигр обнаружил, что лежит у костра в жилище шамана. Рокогн все так же мерно стучал в бубен и тихо подвывал странную песнь, в которой просьбы, обращенные к духам стихий и самому Ануби, причудливым образом смешивались с угрозами и поношениями.
Грудь священника была обнажена и намазана чем-то блестящим, липким и красным. Костер, пылавший в жилище, испускал какой-то сладковатый, дурманящий дымок, от которого немного кружилась голова и мутилось в глазах. Очертания были размыты и неясны. Да и фигура самого шамана представлялась сказочным облаком, почему-то решившим спуститься с небес.
Для киллмена материальный мир еще не оброс плотью. Он был почти столь же призрачен, как и тот, из которого Дигр только что вернулся. Предметы были вовсе не предметами, а как бы идеями, тенями, сущностями. Сознание отказывалось принимать реальность и старалось проникнуть в саму суть вещей.
Удары бубна разгонялись и звучали все громче и громче. И с каждым ударом что-то откалывалось от призрачного мира. «Вернись, вернись, вернись…» — мерно повторял шаман. И хрупкая оболочка рушилась, и истины, растворенные в пространстве, утрачивали смысл. Огонь превратился в самый обыкновенный, ничем не примечательный огонь, земляные стены обрели вертикальность и устойчивость. Последним материализовался сам шаман, который, заметив, что священник вернулся, немедленно прекратил свои удары и перешел к допросу:
— В каком облике пр-редстали пер-ред тобой духи?
Посланец рассказал все, что смогла удержать память.
— Ты говор-ришь, один был человек? Знаешь ли ты, что это великая честь, сын человека. Они могут пр-ринимать любой облик, но лишь немногим показываются в облике соплеменника.
— А знаешь ли ты, аншаб, — в тон шаману сказал священник, — что духи были разгневаны тем, что ты не явился к ним сам?
— Р-разумеется, — ответил тот, — ведь они желают похитить мою душу.
— И ты не боишься их гнева?
— У меня могущественный защитник.
— И как же его имя?
— Ануби!
Несмотря на принадлежность к святой церкви, Дигр был достаточным скептиком для того, чтобы усомниться в реальности своего «приключения». Имея весьма развитую религию, в которой каждой стихии или явлению приписывался собственный дух, племя аншаб, обладая даром коллективной телепатии, вполне было способно породить в потерявшем сознание человеке соответствующие видения. Но в том случае, когда существо, отправляемое в «страну мертвых», имело сильную волю и обладало способностью к сверхчувственному восприятию, образы потустороннего мира изменялись его сознанием. Именно это и произошло со священником. Как всякий разумный человек, он считал, что породивший Смерть есть воплощение зла, и потому просто обязан нести наказание в загробной жизни. Что же до других Властелинов, то и они имели место в прошлом Роя Дигра. На белок он когда-то охотился, шакалы ассоциировались у него с древними свитками, частично расшифрованными аббатскими учеными. А брейнеры — они уже успели так измучить метса, что их самое место — в том вигваме. В человеке же Дигр угадывал черты С’таны.
— Неужели ты думаешь, что Ануби сможет тебя защитить от духов стихий? Неужели ты думаешь, что ты для него столь ценен, что он захочет ради тебя затевать ссору со своими приближенными?!
Рокогн наклонился над священником и начертал на его груди лезвием костяного ножа треугольник, затем — круг.
— По-моему, кровь — не лучшая краска, — заметил Рой, — а я не лучший холст. Да и художник из тебя сомнительный.
— Глупый человек, — проворчал шаман, — Ануби ни с кем не затевает ссор-р. Ануби — везде. Он в тебе, во мне, в тех духах. Ануби вездесущ! Ты видишь, у тебя по гр-руди бегут кр-ровавые змейки — это Ануби разговаривает со мной. — Шаман обмакнул лапу в кровь и провел по морде. — Кр-ровь говорит, что мне не о чем беспокоиться, ибо я испр-равно отпр-равляю культ. Что еще велели тебе пер-редать духи?
— Духи сказали, чтобы ты закопал жертву живьем в землю, — сказал священник.
— Я так и думал, — величественно произнес Рокогн, — мы ведь хотим задобр-рить мер-ртвых, а они как р-раз и находятся в земле!
— Но не думаешь ли ты, что вопли жертвы, ее души, наоборот, только их растревожат?
Шаман задумался:
— Почему же она будет вопить? Мы дадим ей в дор-рогу всего, что ей необходимо: дикого меду, солонины, — и польем могилу водой, чтобы она не испытывала жажды на пути к вечному пр-ристанищу. Кр-роме того, мы снабдим ее палицей, чтобы она могла одер-ржать победу над Такибор-ром, что стоит на стр-раже Извилистой Тр-ропы, ведущей через Мертвые Гор-ры в стр-рану вечного упокоения. Мы дадим душе шкур-ры убитых нами животных, чтобы она не замер-рзла в гор-рах. Но одно плохо, и в этом ты пр-рав: у души не будет спутника, а значит, она будет испытывать одиночество. — Шаман вопросительно посмотрел на Дигра. — Может, ты согласишься?
— Но ведь я стал твоим соплеменником?!
— Это, конечно же, так, — проворчал брейнер, — поэтому я и испр-рашиваю твое согласие.
Священник отрицательно покачал головой.
— Подумай, сын человека. Мы окр-ружим тебя всевозможными почестями. Мы снабдим тебя всем, что ни пожелаешь. Пер-реход твой будет легким и р-радостным. Ты увидишь тучные пастбища и заливные луга. И волшебные птицы будут петь для тебя свои песни. И тебе не будет одиноко в пути: тот, кто называет себя Вулли Пар-ркинс, пойдет р-рука об р-руку с тобой.
— Вулли Паркинс?!
— О, я вижу, ты его знаешь?
— Это его ты уготовил в жертву?
— Духи пр-ривели твоего соплеменника к аншаб и повелели пр-ринести его в жер-ртву.
— И давно они привели его к вам?
— За тр-ри восхода до того, как появился ты.
— Но, быть может, духи хотели, чтобы вы его пр-риветили, а вовсе не убивали?
— Нет, — возразил шаман, — они дали знак. И я истолковал его. Спер-рва, когда толстяк появился в нашем стойбище, мы оказали ему гостепр-риимство, как тр-ребует закон пр-редков. Ему дали солонины и воды и отвели в тот дом, где ты ждал чести пор-родниться с Эхр-р. — Священник усмехнулся, вспомнив, что это за дом. — И мы не знали, что делать с гостем. Лишний р-рот нам ни к чему, а пр-рогнать его или убить мы не могли без повеления духов.
— И что же произошло?
— Ануби пр-рогневался на моих соплеменников и послал бур-рю. Был сильный ветер и дождь, и по небу метались огненные змеи. Все аншаб укр-рылись в своих жилищах и ни одно из них не постр-радало. Лишь дом, в коем находился Вулли Пар-ркинс, был р-разрушен. Кр-рыша пр-ровалилась, стены р-размыло водой. На утр-ро мы нашли Пар-ркинса, наполовину засыпанного землей.
— И ты решил, что это был знак?!
— Р-разумеется.
— Это был знак: лучше строить свои жилища! — воскликнул священник.
— Ты глуп, человек. Мы это знаем и так. Ануби незачем посылать бур-рю, чтобы сказать, что стр-ражный дом тр-ребует починки. Если он снизошел до нас — значит, в этом был глубокий смысл. И если Ануби пр-ривел тебя в наш стан, значит, он желает, чтобы жер-ртву пр-ринес именно ты!
— И как ты себе это представляешь?
— Не беспокойся, человек, тебе почти ничего не придется делать. Ты всего лишь кинешь первую гор-рсть земли в яму, котор-рую выкопают зар-ранее. Все остальное сделают др-ругие.
— О, ты меня вполне успокоил, — усмехнулся киллмен.
— Я знал, что человек ленив, — облегченно вздохнул шаман, приняв слова собеседника за согласие.
Дигра стал одолевать сон. Некоторое время метс сопротивлялся усталости, но, в конце концов, сдался и погрузился в забытье.
И снилось ему, будто он очутился у странной темной реки. У берега покачивался челн с перевозчиком. Священник подошел к человеку и окликнул. Темная фигура обернулась, и он увидел перед собой старика в черной монашеской рясе, борода которого подернута сединой. Глубокий, низко надвинутый капюшон скрывал глаза незнакомца, но почему-то Рой знал, что глаза эти впились в него.
— Ты должен заплатить за то, что я перевезу тебя через Ндангу, — голосом, напоминающим карканье ворона, сказал перевозчик. — Отдай мне Священную Книгу!
— Но у меня нет книги! — воскликнул Дигр.
— Она в твоей душе. Отдай мне книгу! Иначе тебе никогда не пересечь реку мертвых.