«Принято!»
В этот миг Дигр запоздало понял, что мудрый Солайтер все-таки смог его перехитрить: ведь вместе с телом священника он возьмет его память, а значит — и знания из Книги Пророчеств. Получит их фактически даром, но теперь это не имело никакого значения. Рой ощутил внезапную слабость в ногах и устало осел на пол.
— Он умер! — воскликнул один из Волосатых Ревунов.
— Он умер, умер! — подхватили остальные говорящие лемуты.
— Как это умер?! — растолкав воинов, приблизился к священнику С’тана, внимательно вгляделся в глаза Дигра. От повеявшего из них холода киллмен невольно моргнул. Темный мастер злобно пнул его ногой: — Проклятый самоубийца! Ладно, может, хоть из твоей головы на острове удастся что-то извлечь. Надо будет отрезать ее и поместить в донный охладитель.
Слуга Нечистого круто развернулся и пошел назад, к лестнице. Лемуты устремились за ним.
Священник, все еще не веря, что все разрешилось так просто — его приняли за мертвеца и бросили одного, поднялся, огляделся по сторонам.
На стенах, давая слабый красноватый свет, горели факела. Не обычные — деревянные, обмотанные паклей и пропитанные смолой или салом, а железные. Потрескивая, как настоящие, они тем не менее не горели в полном смысле этого слова, а исходили множеством коротких толстых молний, выскакивающих из тонкого стержня и бьющих в верх рукояти. По сторонам имелось несколько кресел перед темными экранами.
Возможно, адепты, которые должны работать на этих местах, сейчас бьются наверху с безумными пиратами, ставшие жертвой детского розыгрыша Солайтера. А возможно, эти механизмы используются для каких-то конкретных целей и во время перехода через море ради пленения его, киллмена Роя Дигра, даже не включались.
Священник в очередной раз изумился тому, как мало они знали о могуществе слуг Нечистого, об их целях и способностях. Хотя… Хотя, как бы сильны они не были — Атвианский союз успешно противостоит натиску Кругов не первое столетие, а в последние годы даже смог их изрядно потеснить.
«Ты собираешься созерцать трюмы, или бежать отсюда?» — насмешливо защелкало в голове.
— Я должен спасти своих товарищей! — потребовал исполнения всех обговоренных условий священник.
«Без труда! — кичась своим могуществом, опять защелкал Солайтер. — Иди в угол зала, там должна быть дверь».
То, что могучий покровитель киллмена называл дверью, на деле оказалось округлым люком, запертым с помощью самого обыкновенного воротка — безо всяких ментальных замков и стопоров или иных выкрутасов, любимых адептами темных сил.
Открутив ворот и откинув створку Рой забрался в темное пространство между голых железных стен, прикрыл люк за собой и принялся на ощупь ползти вперед.
Назвать его путешествие легким было нельзя: каждые пять-шесть шагов впереди обнаруживалась поперечная перегородка со множеством дыр, через которые и приходилось переползать в следующую свободную секцию. Полого изогнутая стена за спиной была постоянно холодной и мокрой, за ней постоянно мерещилось журчание и звонкие шлепки, стена перед киллменом — относительно теплой и шершавой, но местами становилась раскаленной до нестерпимости. Зато тут не бегали лемуты с секирами наперевес, и не рубили все, что шевелится, обозленные сопротивлением пираты.
Вскоре священник начал догадываться, что находится в междудонном пространстве, попал в которое через люк, предназначенный для его осмотра и ремонта. Интересно, кто и как ухитряется его осматривать и латать в таких условиях?
«Ищи дверь!» — прозвучало в голове.
Рой принялся ощупывать стену перед собой, и вскоре действительно обнаружил овальную выпуклость с воротом сбоку. Открутив запор, он вывалился в обширный зал и зажмурился от света факелов, который на этот раз показался ему ослепительным.
Пол трюма осыпало огромное количество сверкающих кроваво-алыми отблесками осколков, в углу гудел какой-то высокий ящик, ритмическое пощелкивание доносилось со стороны темного экрана — но без кресла перед ним.
Священник закрутил головой в поисках оружия, желая сломать и эти агрегаты, но быстро понял, что его друзья и так набедокурили здесь вполне достаточно — но вот сами лежали, не подавая никаких признаков жизни.
Священник закрыл глаза, заставляя себя успокоиться, затем протянул руки вперед и почти сразу ощутил теплые волны энергии исходящие от мохнатых тел. Значит, живы.
— Ничего, медвежата, сейчас мы приведем вас в чувство…
Он подошел ближе, запустил пальцы в густую шерсть на загривке Кизра, снова закрыл глаза и сосредоточился, регулируя дыхание. Вдох через нос — выдох через рот, вдох через нос — выдох через рот. Одновременно он представил себе, что вдыхая, он приобретает немного развеянной в окружающем мире энергии, а выдыхая — выбрасывает немного назад, в пространство.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Так, шаг за шагом от смог установить контроль над своей жизненной энергией, которая является сутью любого существа, увязать ее со своим дыханием и в тот миг, когда, как ему показалось, возникло полное единение того и другого, он наклонился и словно бы выдохнул себя в затылок брейнеру.
Кизр дрогнул и тихонько зарычал. Шевельнул передней лапой, несколько раз дернул задней, приподнял голову, нашел мутным взглядом священника.
— Это вы, господин?..
— Вставай, Кизр, вставай. Нам нужно бежать отсюда, если ты хочешь сохранить для племени жизнь его нового шамана и маленького надоедливого Шептуна.
— Я готов, господин… — и медведь уронил голову обратно на осколки. Потом внезапно зарычал, рывком вскочил на четвереньки и замер, пошатываясь.
Выглядел он не лучшим образом — окровавленный, шерсть местами свалялась, местами выдрана. Но — живой и не сильно покалеченный.
— Тебе придется нести Шептуна на себе, — устало перевел дух священник. — У меня не хватит сил вернуть в чувство еще и его.
— Р-р-разумно… — Кизр, не поднимаясь на задние лапы, сграбастал своего малорослого помощника за загривок, оторвал от пола. — Мы можем идти, господин!
На мгновение киллмен изумленно замер, не в силах понять, каким образом брейнер ухитряется разговаривать с занятым ртом, но быстро вспомнил, что основная часть медвежьей речи — ментальная. И он настолько привык слушать их мысли, что уже не тратит на постоянное поддержание мысленного контакта никаких усилий.
«Твой лорс в заднем трюме, — прощелкал в голове киллмена Солайтер. — Он вполне сможет выбраться сам».
— Идем, Кизр. Нам нужно пробиваться наверх.
Тем временем на палубе вовсю шло веселье. После того, как большинство Волосатых Ревунов по приказу мастера бросились за киллменом, численное преимущество мгновенно переменилось в пользу искателей добычи.
Они воспрянули духом, и двинулись вперед, подныривая под секиры, настолько тяжелые, что даже могучие Ревуны, взмахнув ею, уже не могли изменить направление движения топора — даже видя, что врага в месте удара уже нет. Пираты подскакивали ближе, коротко тыкали в тело тесаками или стилетами, которые и вовсе входили в плоть без малейших усилий, тут же отскакивали назад, прыгали из стороны в сторону, не давая нацелить в себя неуклюжее оружие, подскакивали снова.
Рыжие мохнатые гиганты падали один за другим, получая смертельные уколы то в печень, то в сердце, то в надпочечники. Они либо умирали сразу, либо бились в агонии по несколько минут, захлебываясь кровью, заливающей легкие через разорванные артерии, или медленно ослабевали из-за разрывов брюшины.
Люди-Крысы отбивались куда дольше — легкие сабли позволяли им быстро отмахиваться от брошенных издалека тесаков, рубить тех пиратов, кто оказывался слишком близко; колоть, выбрасывая кривоватые лапы на всю длину, потерявших бдительность людей.
Но оказавшись против чересчур многочисленного врага и постоянно опасаясь окружения, они шаг за шагом отступали, пока не оказались прижаты спиной к рубке и не потеряли возможность отмахиваться по сторонам от тела или рубить врагов из-за головы. Пираты же приволокли несколько весел, которыми и забили беспомощных животных с безопасного расстояния, после чего ринулись по палубе вперед, азартно гоняясь за уцелевшими членами команды. В большинстве своем уцелевшие адепты были мастерами в управлении сложными механизмами корабля, а не в рукопашных схватках, а потому быстро полегли под ударами тесаков и ножей.
Особенный интерес у искателей удачи вызвал Азр. Адепта загнали на рубку, на самый верх. Он стоял на крыше, бешено размахивая разряженным самострелом, и поминутно делал вид, будто бы вот-вот выстрелит.
Пираты в ответ радостно улюлюкали и карабкались друг дружке на плечи, дабы достать нечестивца. В конце концов, Азр бросил бесполезный арбалет, выхватил палаш, сжал обеими руками рукоять и приготовился к последней схватке. Вскоре он очутился в центре живого кольца.
— Ату его, ату, — веселились довольные победители, подкалывая его с разных сторон своими тесаками.
— Ладно, хватит мучиться! — Из толпы вразвалочку вышел толстый мужик. — Тебе же хуже будет. Отдай ножик, — протянул он руку, — и, клянусь морскими чертями, мы тебя пальцем не тронем.
— А верна ли твоя клятва? — запыхтел Азр, не отпуская оружие.
— Матерью клянусь.
Пираты заржали:
— Ма-атерью! Гы, гы, гы!
— Чего ржете, бестолочи, — довольный таким успехом, воскликнул толстяк, — самая верная клятва. Ну как, согласен?
Азр в очередной раз попытался пробиться в сознание врага, но ему снова ничего не удалось. Казалось, кто-то всемогущий взял искателей удачи под свою защиту и не позволяет слугам Нечистого воспользоваться преимуществом более развитого разума. Адепт отбросил оружие и встал на колени, покоряясь судьбе. Толстяк тут же подлетел к нему и врезал коленом по лицу. Азр зашелся кровью и выплюнул пару зубов.
— Ты же поклялся!
— А он сирота! — загоготали пираты. — Си-ро-та. Может, ты и убил его родителей!
— Точно, — подхватил толстяк, — как сейчас помню. Лежал я в люльке, а тут этот выродок, да еще с войском…