Грязный нищий заверещал так, что казалось, сейчас из ушей польется кровь. Ультразвук бил прямо в мозг, хотелось упасть на колени и сжать руками голову. Ну почему я не могу спокойно жить?
Один из бандитов успел метнуть нож в нищего и даже попал. Писк перестал бить по барабанным перепонкам, а грязный оборванец, словно не чувствуя боли, выдернул нож и начал меняться. Его словно начали надувать воздухом, мышцы в считанные мгновения стали раза в три больше, на пальцах выросли кривые когти, а все тело покрылось короткой жесткой шерстью.
С коротким рыком он атаковал бросившего в него нож бандита, разрывая ему грудь. И тут же швырнув его тело в остальных. Пока я отвлекался, дед уже успел убить пару бандитов, обрубив одному руки, а второму вспороть живот.
Летевший на меня с воплем оборванец заткнулся, получив короткий прямой удар с ноги в живот. Только идиот так атакует тайцев. Заблокировав его руку с оружием, я вбил колено ему в яйца и тут же добил согнувшегося от боли бойца.
С коротким свистом в руку вожака воткнулся арбалетный болт.
— Кто дернется, получит болт в пузо, — с крыши ближайших халуп спрыгнуло полтора десятка разномастно вооруженных бойцов.
— Реншу, — прорычал изменившийся оборванец, — ты как всегда вовремя, — но тот проигнорировал его слова и уставился на деда.
— Ву Бэй, почему всегда, когда ты появляешься на моих улицах, льется кровь? — судя по тону, он считал себя вправе так говорить с дедом.
— Потому что я в отличие от этого отребья чту кодекс и караю тех, кто его нарушает, — дед стоял и смотрел прямо в глаза предводителю крыс, а, судя по знакам на их одеждах, это были именно они.
— Уберите мусор, — Реншу произнес эти слова очень небрежно, но после них нападавших на нас срезало, словно косой. Самострелы крыс оказались автоматическими, уйти не успел никто. — Здравствуй, Кровавый вихрь.
— И тебе привет, Смотритель, — дед крепко сжал за предплечье протянутую руку. Пока они здоровались, бойцы крыс выполняли грязную работу, добивая раненых и тут же раздевая их, чтобы проверить все потайные места. Оборотень снова сменил форму и помогал в распределении трофеев.
— Мать крыс ждет тебя и твоего внука, Бэй.
Глава двадцать первая. Мать крыс
Под конвоем крыс мы двигались во все более темные закоулки нижнего города. Мы шли, а люди старались перебраться на другую сторону улицы. Закрывались ставни и двери, никто не хотел видеть лишнего. Создавалось впечатление, что волна шепотков «крысы идут» расчищала нам путь. Но, главное, я видел сам, люди не только боялись крыс, они их еще и уважали. Время от времени люди отвешивали короткие поклоны. Кое-где были и дружелюбные улыбки, приглашения перекусить или пропустить по стаканчику. Судя по всему, власть банд была тут законом, но почему тогда какие-то отморозки нарушили его, зная, какими карами это грозит?
Мы зашли в двери заведения, увешенного бумажными фонарями, из которого доносилась веселая музыка и гомон пьяных голосов. Стоило переступить порог, как все стихло и на нас смотрело множество внимательных взглядов. Заведение тут явно только для своих, а если посмотреть, сколько тут оружия, не уверен, что отряд стражи тут бесследно не сгинет, если начнется заварушка. Черт, да тут ощущения куда хуже, чем при прогулке в бразильских фавелах, а я там бывал неоднократно.
Реншу кивнул бармену и сказал:
— Мы в красный зал. Пусть никто не беспокоит, — судя по тому, как отреагировал бармен, лидера крыс тут знали очень хорошо.
Молоденькая служанка повела нас за собой, а я залип на красочные татуировки во всю спину у парней, играющих в какую-то карточную игру. Дед, положив мне руку на плечо, повернул к себе и, покачав головой, негромко произнес:
— Первое правило таких мест: не выказывай удивления и не смотри пристально на людей.
— Старик Бэй говорит правду, молодой Ву. Тут тебя защищает право гостя, в других местах ты будешь лишь одним из многих. — Реншу говорил на удивление благожелательным голосом. Куда более дружелюбно, чем с дедом. Интересно, почему?
— Спасибо за урок.
— Нам сюда, — жестом крыс отослал служанку, его люди закрыли на засов двери и расселись за уже накрытые столы. С лидером крыс пошли только пара человек.
Пока я осматривался, меня позвал дед. Вместо одной из стен зиял проем, в котором был виден спуск вниз. Крысы взяли факелы, чтобы освещать путь. Чем ниже мы шли, тем теплее становилось, воздух стал более спертым и влажным. Даже в дрожащем свете факелов было видно, что стены коридора, по которому мы шли, были сделаны совсем в другом стиле, чем остальные постройки в городе.
Боюсь, что без провожатых мы бы тут плутали, словно слепые котята. Реншу постоянно менял направление и двигался по понятным одному ему ориентирам. Буквально через полчаса ходьбы мы добрались до большой залы, украшенной тканными гобеленами с изображениями крыс. С высокого потолка свисали на цепях странные шары с вырезанными иероглифами. Они давали мягкий тусклый свет, которого вполне хватало, чтобы зрение не напрягалось.
— Мать, я привел гостей. — Реншу склонился в глубоком поклоне перед женщиной с закрытым вуалью лицом, сидящей на высоком резном троне. Присмотревшись, я понял, что там изображены сотни крыс, переплетенных телами и хвостами.
— Я чувствую запах крови, кто-то нарушил закон? — голос женщины напоминал шелест клинка. Тихий, хорошо поставленный и безумно властный.
— Да, Мать, — он выделил слово «мать», словно это был титул. — Был нарушен кодекс улиц. Нас призвал один из обращенных. Виновные наказаны, — и что это за обращенные? То что это оборотень, а как еще называть такую тварь, я просто не знаю, понятно. Но что это такое? Ладно, если есть каменные змеи, которые убивают людей, человекоподобные мутанты с раздвоенным языком, то почему бы и не быть крысам-оборотням? Моя психика, похоже, стала куда более гибкой.
— Преврати их в пример, и пусть улицы знают: Мать крыс гневается. Скажи стаям и обращенным, что я разрешила охоту, пока стоит полная луна, — о чем она? Вот вроде каждое слово в отдельности понятно, но в совокупности… Как же мне не хватает информации. Интересно, это потому что я из другого мира или настоящий Ву Ян тоже ничего не знал об изнанке своего мира?
— Слушаюсь, Мать. — Реншу вновь поклонился, казалось, что он одновременно и жутко боится эту женщину, и безмерно уважает.
— Забирай своих и уходи, а я пока побеседую со старым товарищем.
Наши сопровождающие еще раз поклонились своему лидеру и спешно вышли. Дед стоял в расслабленной позе, ничего не опасаясь, а мне не нравилось, что я ничего не понимаю. Женщина встала и медленно обошла нас по кругу, пристально рассматривая. Под ее тяжелым взглядом тело само сместилось в стойку. Я услышал потусторонний шепот голодных духов. Они шептали мне о том, что это место полно силы. Старой, недоброй и очень опасной силы.
— Бэй, — ее голос прекратил шепотки. Она остановилась напротив деда.
— Вейфанг, — дед так же негромко ответил. На его губах расплылась улыбка.
— Почему, когда ты приходишь ко мне в гости, от тебя всегда пахнет кровью? — дед начал хохотать как сумасшедший.
— Твой малыш Реншу уже спрашивал меня, — сказал он, закончив смеяться. — Я Кровавый вихрь, а ты Мать крыс. Ко мне тянется кровь, к тебе крысы.
— Убери своих цепных собак с моих улиц. Они мешают вести дела, — она резко сменила тему разговора.
— Твоих улиц, Вейфанг? — дед хмыкнул. — Это улицы Цао Хвана, давай соблюдать правила игры и делать вид, что все хорошо. Что все как раньше. Ты же не хочешь, чтобы на «ТВОИ», — он специально акцентировал внимание на этом слове, — улицы вышел третий сын Цао Хэя — Дробящий кости с цзянями наперевес? А его спину будет прикрывать ценой своей жизни побратим Кровавый вихрь. Дай повод, Вейфанг, и я вычищу твой гадюшник, — вены деда вздулись и начали пульсировать. На бледной коже они смотрелись как черные жгуты. Я чувствовал, как от деда исходит жуткое желание убивать. Он хотел схватить клинок и атаковать.
— Тяжелая неделя, Бэй? — Мать крыс говорила спокойным дружелюбным голосом. Судя по всему, ей плевать на условности, она меняет тему разговора так, как ей хочется. — Судя по черной ярости, ты недавно перешел первую ступень. Опять пьешь эликсир из нефритового сияния?
— Отвратительная, просто отвратительная Вейфанг. Я несколько раз из-за нее чуть не потерял Яна. Нападение Пауков, покушение на внука, а теперь еще и ищейки инквизиции в городе.
— Идемте за стол. Вино ждет, — она махнула рукой, приглашая нас. — По ищейкам я поняла, но в морской квартал я не пущу даже твоих людей, Бэй, не говоря про выкормышей инквизиции. Ты же не будешь возражать, если они случайно утонут? — она говорила таким милым тоном, разливая вино в пиалы, словно речь шла о погоде, а не о том, что ее бойцы собираются перебить посланников инквизиции. — Я ставлю на кон свою дружбу с тобой и общую память о наших детях, подкрепляя своей жизнью. Скажи, что ты ищешь, и, если это есть в моем районе, я тебе это найду.
— Я верю тебе, маленькая Вей, — дед произнес эти слова с какой-то затаенной нежностью. Что связывает этих людей? — Все должно быть чисто. Никто не должен связать тебя с их исчезновением.
— Он так похож на Квана. — Вейфанг шагнула и порывисто обняла меня. — Ты так вырос, малыш. Последний раз я видела тебя, когда ты был вот таким, — она показала себе на бедро. — В тот день мы хоронили твоего отца Квана и его побратима Яна — моего сына, — в ее голосе ощущалось скрытое отчаяние. Казалось, ей хотелось рыдать, но она прекрасно держала лицо. Годы не смягчили ее горе.
— Виновные были наказаны, Вей, — мягко начал дед, но Мать крыс резко его прервала.
— Это не вернет тебе Квана, а мне Яна. У тебя хотя бы есть мальчик, а я теперь Мать для всех крыс Громовой жемчужины, — эти слова звучали горько до безумия. — Это не то, чего я хотела. Будь у меня возможность, я бы вновь вырезала Пиявок, всех до последнего человека, чтобы мои ножи напились их крови, — ее голос вновь изменился на добродушный. — Пей, мальчик, ты мой гость, и в отличие от этого старика тебе здесь будут рады всегда, что бы ни случилось.