я по корешкам, почти все они были написаны на древнем языке, которым я неплохо владел, и, будь у меня больше времени, я бы обязательно заглянул в пару томов по алхимии, за которые зацепился мой взгляд.
Здесь я чувствовал себя очень уютно, в отличие от академии, где ученику полагалась всего-навсего небольшая комната-келья, вмещавшая лишь кровать, небольшой шкаф для личных вещей и маленький стол со стулом.
Стоило мне допить первую пиалу чая и хоть немного расслабиться после боя, негромко открылась дверь и в комнату зашёл хозяин кабинета. Устало опустившись в своё кресло, этот уродливый человек жестом показал мне на чайник. Коротко кивнув, я наполнил его пиалу согласно этикету и с лёгким поклоном передал ему.
Несколько минут мы молча пили чай, внимательно глядя друг на друга. «Ну и редкостный урод, — думал я, откровенно поражённый мерзким обликом старейшины. — Повезло же мне с телом». Да, в Нефритовой империи я встречал множество некрасивых людей, но настолько уродливого видел впервые. Всё в нём было слишком. Слишком большой рот, гигантский и при этом плоский нос, огромная тяжёлая челюсть, сильно выступающая вперёд, обрамлённая длинной и густой бородой. «Надо же, а вот за ней он явно ухаживает с большой любовью, Гэндальф недоделанный».
— Время знакомиться, Ву Ян. — произнёс он неспешно. Его голос совершенно не вязался с внешностью. Наоборот, он был мягок и учтив, но мои ощущения говорили о том, что это всё наносное. Этот человек крайне опасен. Он может в любой момент стать абсолютно безжалостным. — Меня зовут Тахан Чэнь, и, думаю, ты уже понял, что я являюсь старшим библиотекарем Академии Земли и Неба.
— Это знакомство для меня большая честь, господин Тахан.
Многие думают, что этикет — это большая глупость, пустые расшаркивания. Однако мой опыт жизни в Нефритовой империи говорит об обратном. Когда ты не знаешь, как себя надо вести, у тебя всегда есть ответ — соблюдай этикет. Вежливость даёт тебе возможность сохранять своё лицо в любой ситуации. Хотя было бы здорово, если бы он был чуть попроще. Обилие вариантов поведения для одной и той же ситуации зачастую мешает быстрому выбору.
— В моём народе традиции несколько иные, чем в большинстве мест Нефритовой империи. У нас личное имя ставится впереди имени семьи. Но ты можешь называть меня по имени, Воин всех ветров.
От его тяжёлого взгляда по спине пробежали мурашки, и я неожиданно вспомнил, что на Земле из всех азиатов только у тайцев личное имя ставится впереди фамилии. Ну, по крайней мере, я больше не знаю таких примеров.
— Я благодарю вас за эту возможность, но не понимаю, почему удостоился такой чести? — Очередной поклон уважения, ровно три глотка чая — всё согласно этому грёбанному этикету. Но вместо ответа меня ждал лишь новый вопрос:
— Кто учил тебя пахуюту? — Его тон говорил о том, что от моего ответа зависит очень и очень многое. Возможно, моя жизнь.
Пахуют в переводе с тайского означает «многосторонний бой». Техника боя, предшествующая современному тайскому боксу.
— Господин, я не понимаю, о чём вы говорите. — Очередной поклон, в котором я замер, дал мне ещё несколько секунд времени на размышления. «Пахуют» — это слово тщетно крутилось в моей голове, и я бы пошутил на эту тему, но что-то подсказывало, что я знаю его истинный смысл…
— Мальчик, — его глаза неожиданно сверкнули бешенством, казалось, ещё немного, и он сорвётся со своего кресла в прыжке, чтобы тут же нанести мощнейший удар локтем. — Не играй со мной! Кто обучал тебя пахуюту? — Изменилось даже его выражение лица. Он и до этого вызывал у меня отвращение своим внешним видом, а сейчас больше напоминал взбесившуюся гориллу. Не хватало только прыжков и ударов кулаками по своей груди.
И тут меня словно пронзила молния. Прыжок с ударом локтя!
В голове тут же возникла картина: седовласый старик-таец со своей вечной вонючей сигаретой во рту. Сухой как щепка, вечно кашляющий, и несмотря на это всё, он обладал какой-то запредельной мощью. Именно он объяснял нам, что такое муай боран или древний тайский бокс. Бой девяти орудий, где активно использовались удары головой. Самое то, чтобы выступать в настоящих боях без правил. Меня колотила мелкая дрожь, а воспоминания всплывали одно за другим. Сознание словно разделилось на два независимых потока.
Одна часть меня находилась за столом, выдерживая тяжёлый взгляд собеседника, а вот вторая погрузилась в воспоминания о далёком прошлом, где я изучал старые техники тайского бокса, уже не используемые из-за слишком высокой травмоопасности для участников. Там, где я по-настоящему проникся жестокой красотой этого боевого искусства.
Вспышка — и новая порция воспоминаний заставляет меня вздрогнуть. Старик с сигаретой во рту взлетает в прыжке выше своего роста, чтобы через доли секунды его локоть раздробил кокос, который был закреплён на столбе высотой в два метра.
— Этот приём называется «Хануман ловит звезду». — Перетолковывал переводчик, закреплённый за нашей группой, бормотание старика. — При правильном ударе кости черепа расходятся и ваш противник будет мёртв прежде, чем его тело упадёт. — Очередное воспоминание накрыло меня с головой. В своём последнем бою на Земле именно так я убил Аллигатора… Круг замкнулся… Я понял, кто сидит передо мной, и от этого понимания кольцо Воздуха засветилось бронзой четвёртого уровня.
Сунь Укун и Хануман — имена Царя Обезьян из азиатской мифологии.
— Господин Тахан, меня не учили пахуюту. — Библиотекарь попытался что-то сказать, но я его перебил: — Всё, что я знаю, я видел во снах. — Ядро накачивало энергией кольцо Воздуха, разгоняя мою интуицию ещё сильнее. Я чувствовал, что нужно сказать, чтобы мне поверили, и при этом не соврать ни в едином слове. Вскинув руку, я сосредоточил на своей ладони сгусток энергии, которая олицетворяла мою суть. Глубоко вдохнув, я начал говорить, чуть нараспев, слова своей клятвы: — Клянусь своей силой и покровительством Первопредка, что никто и никогда в этом мире не учил меня техникам пахуюта! — Каждое моё слово врезалось в ткань мироздания, и старший библиотекарь видел всё это своими глазами. Он ощущал, что мои слова правдивы от начала до конца. — Не понимаю… — начал он, но я вновь перебил его, подчиняясь своей интуиции: — Во славу Отца всех ветров и его сына, прыгающего выше солнца, я склоняю свою голову перед кровью его потомков.
Стоило этим торжественным словам умолкнуть, как я почувствовал, что вокруг моего горла, словно удавка, обернулась тугая струя воздуха. Звучит бредово, но я понимал, что стоит этому человеку захотеть — и я задохнусь.
— Кто ты?
— Тот, кто не является врагом детям Сунь Укуна.
Вызов брошен, я показал, что знаю, кто он. Воздушная удавка медленно начала затягиваться, и мне ничего не оставалось, как быстро выпалить цитату из старой книги другого мира, которая как нельзя лучше подходила для этой ситуации:
— Мы с тобой одной крови — ты и я!
Судя по удивлению, мелькнувшему в глазах Тахана, он был в полнейшем шоке. Удавка освободила мою шею, как бы говоря: «Продолжай!»
— У Фэй Линя было два сына от разных матерей, и оба стали Первопредками… — мне не надо было продолжать мысль, так как мой собеседник удивлённо воскликнул: — Ворон! Живой Ворон! Клянусь Прыгающим выше солнца! Как это возможно⁈ — Глаза старшего библиотекаря раскрылись так широко, что больше напоминали блюдца.
— Старая кровь сгустилась и проснулась во мне. Ну или, по крайне мере, я понял именно так. А вот то, что член клана Обезьян прячется под самым носом у Драконов… — Эта мысль меня ошарашила, но в следующий миг я вспомнил старую пословицу о том где лучше спрятать лист.
— Все считают, что мы уже очень давно мертвы. — В голосе Тахана слышалась усмешка. Интуиция просто кричала, что клан Обезьян не просто жив, но и обладает серьёзным могуществом. — Мой клан отстранился от дел Нефритовой империи много циклов назад. К тому же, мы не можем претендовать на трон, пока наш Первопредок не отвечает на наши призывы. В отличие от тебя.
— Кто пойдёт за щенком, у которого нет ни армии, ни денег, ни собственных связей? — Я почти слово в слово повторил то, что когда-то говорил Ардане. Интересно, как она там? Слишком давно Владычица голодных духов не посещала мои сны.
— Тут ты, конечно, прав. И вполне понимаю, почему ты так стремился в Академию Земли и Неба. И, как один из наставников, я могу тебе гарантировать, что ты останешься среди тех избранных. Если конечно захочешь после моего рассказа.
Я непонимающе посмотрел на него, но тот лишь грустно улыбнулся.
— Ты понимаешь, для чего вас готовят?
— Не особо. Как я понимаю, систему обучения полностью изменили. — Ответом на мои слова был короткий кивок. Налив нам обоим чай, потомок обезьян сделал глоток и продолжил.
— Осталось меньше года до открытия больших врат Дзигоку. Малые врата открываются каждый день, и что инквизиция, что остальные организации нефрита уже сбились с ног, охотясь на кровавых колдунов и осквернённых. Ты знаешь, что требуется для закрытия больших врат?
— Провести последовательно пять ритуалов в пяти местах. И провести их должны пятеро, среди которых должны быть представители Света, Тьмы и Крови. — Видя заинтересованный взгляд библиотекаря, я ответил на незаданный вопрос: — Время от времени со мной из Реки Крови разговаривает один из моих предков. Он бывший клановый палач и, как мне кажется, он знает всё, что связано с убийствами и скверной.
— Это очень упрощает мой рассказ, — сделав очередной глоток чая, он продолжил: — Тот способ, о котором ты рассказал — опасен, но он позволит закрыть врата достаточно безболезненно. Есть и другой, и вот он куда более жесток. — Этот уродливый человек обладал талантом рассказчика. Я слушал его, затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не разрушить магию его слов. — Кровь, Свет и Тьма должны получить кровавую жертву. Пять раз по двенадцать, лучшие из лучших, должны сразиться за свою жизнь. И уже будет не так важно, победят они или проиграют. Важно лишь то, что цена будет уплачена и врата начнут медленно закрываться. — На губах библиотекаря появилась жестокая улыбка. — Но самое главное — эта жертва должна быть добровольной. Именно поэтому в Академии вас останется шестьдесят юных душ, рвущихся к победе любой ценой. Цвет нового поколения Нефритовой империи! Ты всё ещё уверен, что хочешь узнать остальное?