Ночной перекус
Рыжий кот открыл глаза и, не шевелясь, наблюдал за тёмной комнатой. В лунном свете, растекающемся из окна, плавали пылинки, похожие на млечный путь. Кот прикрыл нос кончиком хвоста и собрался заснуть опять. Но внезапно повернул уши, поднял голову и беспокойно оглядел комнату.
Соскочил со шкафа, мягко ударив лапами по ковру. Беспокойно прошелся по комнате, нервно размахивая хвостом из стороны в сторону. Фыркнул. И вскочил на кровать, где под одеялом спала девушка.
Кот крадучись обошел её по кругу. Подошёл в изголовье и потёрся о макушку. Пушистым хвостом провёл по лицу. Укоризненно мявкнул и снова обошёл вокруг. Сел рядом, принялся громко урчать и мять лапами одеяло перед собой. Но не добился ответа и на этот раз.
Подождав немного, рыжий занервничал. Запрыгнул хозяйке на спину и стал активно топтаться, нервно мяукая и бросая короткие взгляды на луну в окне. Топтание становилось всё настойчивей, а мявы всё громче.
Наконец, девушка не выдержала и перевернулась на бок, попытавшись рукой отогнать кота. Но тот увернулся, ловко прыгнул и принялся, урча, тереться о лицо хозяйки.
— Барсик! Уйди, зараза!
Но кот не оставил своих попыток и только громче урчал и яростней терся о хозяйку.
— Ладно, ладно, сейчас.
Сонная девушка поднялась с постели. Выставив перед собой руки, пробираясь по квартире почти на ощупь, она пошла на кухню. Не включая свет, достала из холодильника пакетик и высыпала корм в миску.
— На, ешь, скотина.
Кот понюхал корм. И принялся тереться о ноги хозяйки, которая собралась идти обратно.
— Ну хорошо, сейчас еще досыплю.
Пока девушка доставала еще один пакетик, кот настороженно прислушивался к происходящему в комнате.
Там, в темноте, над кроватью открылось чёрное окно портала. Из провала в иные миры высунулись хищные щупальца. Блестя в лунном свете присосками и острыми когтями, зашарили по постели. В поисках жертвы скомкали одеяло, скинули подушку на пол. Ничего не найдя, обиженно изогнулись и скрылись обратно, захлопнув за собой дыру в пространстве.
Кот довольно ощерился. Понюхал корм в миске, чихнул и, обгоняя хозяйку, побежал обратно на кровать. Больше этой ночью коту и его девушке ничего не грозило.
Юрьев день (сюрреалистическая рассказявка)
— Барыня! Барыня едут!
Звонкий крик мальчишек, бегущих по улице, далеко разносился по деревне. Народ, заслышав возгласы, выходил из домов и собирался на центральной площади. Дед Игнатий, заранее занявший место на лавке в теньке, только ухмылялся в усы, глядя на озабоченные лица. Наконец, послышался топот копыт и на площадь выехала коляска, где восседала барыня Ипотека. Следом, шумно дыша и вывалив языки, бежали собаки, породы “гончий пристав”.
Экипаж остановился, и грузная Ипотека Банковна выбралась на землю. Народ снимал шапки и почтительно кланялся. Только дед Игнатий, скрытый толпой, остался сидеть.
Вперёд выскочил юркий управляющий с зёленым платком на шее, и поставил для хозяйки раскладной стульчик. Куда она и усадила объёмные телеса.
— Ну что, тунеядцы, приготовили очередной платеж? — громогласный бас барыни накрыл площадь.
Народ заволновался, стал доставать из-за пазухи конверты.
— Молодцы. Давайте. Сначала по автокредиту рассчитывайтесь. Потом за жильё.
Люди нестройной очередью потянулись к барыне. Подходили по одному, земно кланялись, целовали пухлую ручку и вручали конверты.
— Все шоль?
Барыня цепким взглядом обежала толпу. Под ним люди мялись, опускали глаза и чувствовали себя виноватыми. Даже если греха за душой нет. У барыни — был бы человек, а вина найдется.
— Гришка! — Ипотека Банковна, толстым как сарделька пальцем, поманила из толпы, — иди сюда. Что ты глаза прячешь, паразит? Опять платеж просрочил?
Григорий, грустный дядька с седыми усами потупился, не в силах смотреть на помещицу.
— Вот значит как. Я его кормлю, пою, а в ответ что получаю? Старую больную женщину разорить хочешь? А он злом на предобрейшее…
Не в силах выдержать такое, Григорий упал на колени.
— Смилуйся, матушка! Вот ей-ей отдам. Завтра на торг еду, телёнка продам. И сразу отдам. Вот те крест, кормилица!
— Повезло тебе, Гришка. Добрая я сегодня. Так и быть, завтра занесёшь. Да червонец сверху положи, за просрочку. А ты, — барыня махнула управляющему, — выдай ему двадцать плетей, чтобы помнил крепче.
— Всё вроде? — взгляд снова прошелся по толпе, — Ну ладно, теперь о главном. Государь наш, тишайший, указы выпустил. В защиту вдов и сирот, коих обижают злые люди. Ну, то есть меня. Поскольку и муж помер, и родители.
Народ затаил дыхание, предчувствуя страшное.
— По указу, значится, теперь к платежам прибавляется барщина, так сказать в уплату натурального процента. Раз в неделю будете являться в имение и отрабатывать, кому что по силам.
Толпа горестно вздохнула.
— Акромя того, государь повелевает. Во избежание и во благо, дабы не создавать паники и для укрепления государства: запретить досрочное погашение кредитов и ипотеки в разрешенный для этого день святого Георгия. Ибо толпы просителей нарушают порядок согласованных митингов.
— Вот тебе бабушка и Юрьев день, — дед Игнатий с грустью подергал себя за ус.
Толпа вздохнула еще горше.
— А ты шо, Савелий, — палец барыни указал на мужичка в одних портках, — пошто смеешься с государева указа? Или не для тебя писан?
Савелий ухмыльнулся и скрутил из пальцев кукиш.
— Выкуси, старая! Выкуси! Нет для тебя больше Савелия. Всё, выкупился. Последний платеж сегодня отдал!
Народ с благоговейным ужасом смотрел на полуголую фигуру, на выпирающие ребра обтянутые желтой кожей, на босые ступни счастливца.
— Выкуси!
Савелий еще раз показал кукиш и пошёл прочь, покачиваясь на тощих ногах.
Ипотека прищурила и без того заплывшие глазки и зло посмотрела на крепостных. Народ отшатнулся, предчувствуя недоброе. Взгляд барыни нашарил в толпе лицо кузнеца Василия.
— Что же ты милок, — голос Ипотеки стал сладким-сладким, — обидеть меня хочешь? Ах, Василь, Василь. Сын то, подрос уже у тебя. А ни одного кредита не взял.
— Барыня, пожалей! Всего то шестнадцать годков! Совсем ребенок еще.
— Ничего, я его нежно, — Ипотека сладострастно облизала полные губы, — для первого раза небольшой кредитик возьмет, на мобильник. Завтра же на двор ко мне приведи.
Кузнец упал на колени.
— Матушка, умоляю…
Концовка № 1 — Сновидческая
— Всё, все свободны.
Ипотека поднялась и стала усаживать себя в коляску.
Народ ещё пошумел, сделал селфи на фоне барыни, и стал расходиться. Мужики на гироскутерах отправились в смузечную, пропивать последние гроши, а бабы повели детей домой, ставить в печь круассаны и вертеть на ужин суши.
И только дед Игнатий остался сидеть на лавочке. Он хлопал глазами, щипал себя и мучительно пытался проснуться.
Концовка № 2 — Революционная
— Игнат Ильич, — на ухо деду Игнатию зашептал программист Иван, — так что же делать то? Юрьев день же, того…
— Годок нынче какой? — так же шепотом спросил дед.
— Семнадцатый, Игнат Ильич.
Дед потряс головой.
— Поздно нам октября ждать. Сейчас делать надо. Раздай вилы, Василий. Отправь народ взять телеграмм, фейсбук и твиттер. И поднимай рабочие окраины в одноклассниках.
А из окна ближайшей хаты Игнату подмигивали, потрёпанные, но живые, Революция и Призрак коммунизма.
Концовка № 3 — От российского кинематографа
— Нет, нет, нет!
Все присутствующие, и барыня и крепостные, обернулись на негодующий голос. На съёмочную площадку выскочил исторический консультант.
— Это уму непостижимо! Что вы снимаете!
Следом за консультантом выбежал режиссёр.
— Что, что не так на этот раз?
— Это же полная неисторическая чушь! Вы хотите впарить зрителям туфту.
Стареющая примадонна, исполняющая роль помещицы, откинулась на стуле и принялась обмахиваться платком. Актёры массовки переговаривались вполголоса. А консультант с режиссёром продолжали препираться.
— А я говорю — чушь! Кто вообще вам сценарий писал?
— Хороший сценарий, одобренный министерством.
— Нет чушь! Вот, посмотрите! Почему барыня приезжает в коляске? Она должна ездить на мерине! Куча свидетельств, что это было принципиальное статусное отличие.
Примадонна театрально закатила глаза, собираясь закатить ещё и скандал, если её будут запихивать в седло.
— А это? Вот это что? — консультант ткнул на ноги ближайшего актёра.
— Сапоги, из крокодиловой кожи.
— А я что говорил? Должны быть лапти! Понимаете? Именно лапти. Отсюда и прозвище у ипотечников — лапотники. От лаптей, которые они носили.
— Лапти можно из замши сделать? — подбежавший костюмер подергал консультанта за рукав, — крокодиловой кожи не осталось, есть замша.
— Из чего хотите, главное чтобы были лапти. А это? Что у них в руках?
— Ну, эти, как их… Мобильники.
— А должно быть? Айфоны! Вы понимаете, надкусанное яблоко на нем — как циничный символ откушенных кредитами лучших лет жизни.
Режиссёр бросил взгляд на реквизитора. Тот понуро развёл руками.
— Вы вообще изучали материал? Для кого я готовил целый реферат? — не унимался историк.
— Милейший, — режиссёр как ребёнка взял консультанта под руку, — давайте сейчас сделаем перерыв на обед и продолжим.
Услышав волшебное слово, актёры бодрой трусцой стали разбегаться со съёмочной площадки. Шел двадцатый день съёмки исторической драмы “Юрьев день” — 5D фильма к трехсотлетию освобождения крестьян от ипотечной зависимости. И проходил так же, как предыдущие девятнадцать. Впереди съемочную группу ждал скандал с примадонной, напившийся за обедом консультант и десять дублей соблазнения барыней сына кузнеца.
Нескучная география
— И последний вопрос. Амстердам — столица какой страны?