походный доспех.
— Ваше Величество, — маг с удивлением уставился на своего владыку, — что-то случилось? На нас напали?
— Пусть только попробуют. Нет, я собираюсь в поход на Нижнюю Вольту. И ты соберешь своих дружков для магической поддержки.
Маг содрогнулся от ужаса.
— Но для чего, мой господин? Это ведь бедная, почти нищая страна. Зачем она нам?
Король чуть не подпрыгнул. Лицо его исказила гримаса безудержного гнева.
— Нищая? Этот негодяй, их герцог, отказался продать мне своего нападающего! Да, я предлагал ему чуть ли не равный по весу мешок золота за него! Нет, уперся, сам хочет чемпионом быть. Ну, я ему покажу, он у меня сто раз пожалеет, что полез в большой спорт…
Маг смотрел на гневающегося короля и думал, что совершил ужасную ошибку. Чего стоило предложить тогда королю городки? Или теннис? Ну или чапая на худой конец? И вдруг ему в голову пришла замечательная идея.
— Государь, — маг поклонился, — а, может, ну её, эту Нижнюю Вольту? Давайте поступим неожиданным образом.
Король нахмурился, но по привычке решил дослушать возражающего.
— Давайте создадим женскую футбольную лигу.
Гнев на лице Альберта Сурового сменился удивлением.
— Это как?
— Вы создадите чисто женскую команду, станете её тренером.
Маг подошел ближе, переходя на доверительный тон.
— Во-первых, ни у кого такого нет. Только команды грубых мужланов.
Голос мага очаровывающе вибрировал.
— Во-вторых, это красиво, государь. Вы только представьте двенадцать прекрасных девушек…
Взгляд холостого короля затуманился, и почти околдованный государь внимательно слушал мага.
— А знаешь, ты, наверное, прав, идея неплоха.
Король снял боевой пояс и бросил в угол. Владыка налил себе вина и, задумчиво глядя вдаль, опустился на кушетку.
— Позови-ка ты моего модельера, надо обдумать форму для моей новой команды.
Маг поклонился и вышел, пряча лукавую улыбку. Еще несколько лет спокойной жизни было обеспечено.
Проблема контакта
— Замбатра! Комола замбатра!
Вождь, судя по головному убору, украшенному множеством перьев, вышел вперед и ткнул копьем в сторону группы.
— Это чего он? — опасливо прижимаясь к Лэнгу, спросила Эйп, — угрожает?
Лэнг поправил мизинцем очки и похлопал девушку по плечу.
— Спокойно, даже если он захочет нас съесть, у нас десять карабинов против их копий.
А вождь тем временем не унимался. Смешно подпрыгивая, словно птица, он прошел перед толпой дикарей и потряс копьем, обращаясь к ученым.
— Замбатра! Фьяса кальсунка замбатра! Ках бо калабаса.
С силой вогнав копье в землю, вождь повесил на древко свой головной убор и, присев на корточки, пальцем нарисовал перед собой в пыли какие-то линии.
— Бумбаса, ко хет. Бумбаса афакта.
Страшно улыбаясь черными зубами вождь махал рукой, приглашая посмотреть на свой рисунок.
Лэнг отстранил Эйп и подошел к дикарю. Тот заулыбался еще шире и принялся тыкать грязным пальцем в землю. В пыли, стадо карикатурных слонов убегало прочь с рисунка, маленькие люди с копьями прятались за деревьями. Крошечный лев, прикрывая голову лапами, лежал за кустом. Еще одна группка людей, видимо ученых стояла почти в центре, а над ними высилась большая фигура обезьяны, злой, с огромными клыками и когтями на длинных лапах.
Вождь указал на обезьяну и выпучив глаза по слогам сказал.
— Зам-бат-ра.
Перевел палец на фигурки людей.
— Калабаса. Ках бо.
И показал на ученых.
— Ни калабаса парчахча. Замбатра кальсунка калабаса. Бабух шамашака.
Теперь уже Лэнг ткнул пальцем в обезьяну
— Замбатра?
— Комола замбатра. Комола фьяса, — вождь активно закивал.
Ученый поднялся и рукой указал в сторону леса.
— Замбатра?
Вождь вскочил и затряс головой.
— Кахташаха вазазь. Замбатра пухт.
И указал на рыжую скалу левее леса.
Лэнг тоже заулыбался, покивал головой вождю, и подарил дикарю зеркальце и перочинный нож. Вождь подарки принял благосклонно, однако, даже не разглядывая, спрятал в мешок. После чего надел свои перья, вытащил копье и вместе с соплеменниками отправился прочь.
— Отлично, — Лэнг лучился радостью, — кажется мы почти нашли эту уникальную “замбатру”. Уникальный эндемик гигантской гориллы. Я полагаю стоит разбить лагерь и утром двинуться к той скале. Бронвиль, пока мы ставим палатки, проверьте наше ловчее снаряжение…
А вождь уводил племя все дальше. Времени, чтобы спрятаться, оставалась все меньше, и путь предстоял неблизкий.
— Кхуса!
Помощник вождя резво догнал своего патрона.
— Как думаешь, эти варвары поняли меня? Не хотелось бы лишних жертв в этом сезоне.
— Не знаю, могучий. Они выглядели такими примитивными. Это одежда, бесполезная в жару, шумное оружие. Вместо раковин используют всякую ерунду для обмена.
— Я старался рисовать как можно примитивнее, чтобы даже ребенок понял. Ведь даже самый глупый человек знает, что смерчи изображают громадной разгневанной гориллой.
— Да, могучий. Не могли же они подумать, что здесь и вправду могут водиться гигантские обезьяны?
Ушедшая любовь
— Стерва! — Колобок возмущенно катался кругами вокруг Лисы, — я к ней со всей душой, свой гениальный шлягер ей посвятил. А она зубами!
— Сухарь, — Лиса отвернулась и заплакала, — я же любя, а ты такой черствый…
Хороший новый год
— Это что?
Дед Мороз с подозрением потыкал концом посоха туго набитый мешок.
— Ну, так это, — парнишка в синем лыжном костюме с числом две тысячи семнадцать на груди шмыгнул носом и отвел взгляд, — как заказывали. Что просили, то и принес.
— Давай посмотрим, что ты тут понапихал.
Старик с кряхтением присел над мешком и развязал горловину.
— Эту дрянь зачем положил?
Мороз с омерзением вытащил на свет двумя пальцами маленькую модель разбитого самолета.
— Что заказали, то и положил.
— Это тоже тебе заказывали?
Голос деда стал ещё строже, когда он потряс перед парнем связкой обгорелых миниатюрных танков.
— Ну, да. Я же говорю, всё по списку.
Дветысячесемнадцатый расстелил прямо на снег карту мира.
— Вот это, заказали эти, — палец ткнул в маленький лоскуток страны, — вот для этих, — палец ткнул в соседний лоскут, — а это, вот эти для тех. У меня всё записано. Я ничего лишнего не брал, — и парень, обиженно засопев, отвернулся.
Дед Мороз еще немного покопался в мешке. Вытащил пару пробирок с зеленой светящейся жидкостью, с отвращением осмотрел, зло сплюнул и бросил обратно.
— Сам до такого дошел, или надоумил кто?
— А что я то? Это они сами, не я же придумывал.
— Слушай меня внимательно, — Дед Мороз потянулся, взял Дветысячесемнадцатого за ухо, — берешь сейчас мешок и топишь его в ближайшем болоте. Понял?
— Ай, ай, ай! Понял! Ухо пустите!
— А потом берешь всё, что желали хорошего, и собираешь новый. Усёк?
— Да, да! Только хорошее!
Дед выпустил ухо и горестно вздохнул.
— Ты думаешь, тебе за это спасибо скажут? Хочешь, чтобы тебя вспоминали как самый ужасный год? Нужна тебе такая память о себе?
Парень потер распухшее красное ухо и, хмурясь, потянул мешок волоком прочь, бормоча под нос: “Ну, Дветысячевосьмой, ну, удружил. Вот я тебе потом припомню”.
А Дед Мороз смотрел вслед еще не наступившему Новому Году и хитро улыбался — этого он успел осадить. А то ведь не усмотришь, что несет — весь год насмарку.
Дела писательские
Писатель устроился на прогретом солнцем валуне и закинул удочку в кобальтовую воду. Красный поплавок качнулся и неподвижно застыл столпом мироздания. Подождав немного, Писатель хмыкнул и продолжил прерванный монолог.
— Декорации я всегда создаю первыми. Неспешно, в одиночестве готовлю сцену, — Писатель махнул рукой, обводя все вокруг себя, — да, без суеты создаю красоты. Только так может выйти идеально, когда никто не путается под ногами и не дает советы.
Читатель, развалившийся на толстом клетчатом пледе на соседнем валуне, открыл один глаз, посмотрел на собеседника и пожал плечами, мол ничего особенного, обычный мир. Писатель не заметил такого вопиющего скепсиса и продолжал с воодушевлением.
— И вот когда все подготовлено, я призываю с просторов вселенной персонажей. Заранее готовлю список нужных мне типажей, устраиваю пришедшим кастинг. Отбираю очень строго. Каждый должен точно соответствовать задуманному образу.
Отпив из стеклянной фляги, Читатель хрипло буркнул:
— Тиран.
— Нет! Ни в коем случае. Я конечно строг, но никакого лишнего насилия. Никаких страдающих судеб. Вот ни на волосок никому зла не сделал зря. Только когда не обойтись для истории.
Писатель бросил взгляд на замерший поплавок, и продолжил.
— К тому же, я всегда заключаю с героями договор. Хотят ко мне в историю — пожалуйста. Но есть одно правило о судьбе. На выбор даю два варианта: первый, когда герой полностью доверяется мне, и я веду его “за ручку” через все изгибы сюжета. При этом жаловаться нельзя — у меня есть план и герой должен его пройти до конца. До и после истории положена кучка лет для обычной жизни. Второй — когда я не трогаю его, и он из всех перипетий выбирается сам. Но тогда и меня не отвлекает, если что-то не нравится.
Во взгляде Читателя прорезался интерес.
— Да, да. Каждый или доверяет мне или бултыхается сам.
— И часто выбирают первый вариант?
— Ха! — Писатель невежливо ткнул в сторону Читателя пальцем, — редко выбирают второй вариант. Все хотят не бояться за будущее. А тут гарантированный хеппиэнд.
Они замолчали надолго. Писатель выдернул из воды пару серебристых рыбин, а Читатель слегка задремал, пригревшись на солнышке.
— Был у меня правда один экземпляр, — Писатель почесал в затылке, любуясь на улов, — намучился же я с ним. Был по сценарию трактирщик: маленький, лысый, толстый. Неплохая роль, всего пару эпизодов. Только убить его должны были в конце третьего тома. А он увидел в сценарии, что ему предстоит, и давай кричать, что это произвол и садизм. Я уже и так и эдак, давай говорю тебя просто ранят. Нет, уперся, сказал, что сам будет за себя решать. Пришлось переписать с ним договор.