Писатель тяжело вздохнул.
— И этот стервец пригрел у себя в трактире старого воина. Каюсь, не уследил. А он научился драться, и когда его должны были укокошить, сам навалял обидчикам. Отобрал латы, меч и ринулся самостоятельно совершать подвиги. Пришлось выносить его художества в отдельную повесть.
— Дай угадаю, это “Серебряный половник”?
— Точно! Намаялся тогда я с этим непоседой.
— Хорошая повесть вышла. Зря ты с ним роман не написал.
— Ой, только не роман. Он и так из меня крови попил. То подвиги ему подавай, то размышления о вечном… Все жилы из меня вынул. Лучше про эльфа Кухельгойцмана дальше напишу — вот уж кто всегда меня слушается.
Собеседники замолчали, задумавшись каждый о своем. Писатель фантазировал новое приключение своего любимца. А Читатель подумывал, что очередного, двадцать первого, тома про эльфа не выдержит. И стоит поискать другого писателя, у которого герои не ходят послушными марионетками.
Доклад
Кому: полковнику Ыырху Замзамшу, командиру исследовательского звездолета рептилоидов “Великий Ыых”.
Адрес: Орбита Юпитера, за третьей луной налево.
От кого: исследователь Бздыщчъ Аург Третий, агент “Джон Пупкинсон”
Доклад.
О политическом устройстве на планете приматов, лишенных перьев.
Великий вождь!
После анализа доступных материалов, прессы и препарирования экземпляров политиков различных партий имеем смелость сделать следующие выводы.
В любом государстве приматов политические силы делятся на следующие группы:
1) исполнительная власть — собирают и делят бумажные денежные знаки;
2) законодательная власть — определяет, с кого сколько собрать и кому сколько выдать денежных знаков;
3) судебная власть — наказывает за неправильное распределение денежных знаков;
4) четвертая власть прессы — показывает, куда распределяют денежные знаки;
5) пятая колонна — те, кого не пустили к распределению денежных знаков, но им очень хочется;
6) палата номер шесть — используются остальными для контраста (“вы что, хотите, чтобы вот ЭТИ делили денежные знаки?”).
Других групп в политическом устройстве вне зависимости от государства не наблюдается. Устройство примитивное, бывшее в употреблении еще в докосмическую эру. Легка для проникновения групп специально подготовленных рептилоидов. Официальные контакты не рекомендуются во избежание заражения коррупционными схемами.
Доклад составлен Бздыщчъ Аург Третьим. После прочтения порвать.
Возможности хирургии
— Сегодня Светку видела, помнишь её? Такая светленькая, со мной в группе училась. Она еще с Виталиком встречалась, который старше её на курс учился.
Руслан неопределенно хмыкнул, не отрываясь от тарелки с борщом.
— Мы с ней посидели немножко, поговорили. Она замуж второй раз вышла…
Мужчина тихонько вздохнул и придвинул к себе тарелку с котлетами.
— А! Что она мне рассказала! Ты просто представить себе не можешь. Помнишь Женьку? Ту, рыжую такую, с тобой в параллельном потоке училась. Нет? Такая страшненькая, с носом. Ну? Ни за что не догадаешься, что она учудила.
Не поддаваясь на провокацию, мужчина налил кетчуп на край тарелки, не собираясь прерывать ужин.
— Она пол сменила! Вот уж никогда бы не подумала. Сменила документы, гормоны пьет, собирается операцию в штатах делать. Будет теперь рыжий мужик. Даже имя не надо менять.
Руслан поднял взгляд от тарелки на жену. Он был не против застольных разговоров, но некоторые темы аппетиту не способствовали. Впрочем, его выражение лица Настя истолковала по своему.
— И нет тут ничего предосудительного. Для некоторых людей это единственный выход. Вот представь, всю жизнь жить чужую жизнь. Чувствовать, что ты совсем другой, играть в куклы, когда тебе хочется с машинками. Это же ужасно. А так человек, наконец, найдет себя.
Мужчина отложил вилку, распрямился и в упор посмотрел на жену. В его взгляде плясали бесенята.
— Ты права. Ты себе не представляешь, как права. Я только сейчас понял. Я всю жизнь живу чужую жизнь. Мучаюсь, страдаю, и всё из-за ошибки природы.
Настя от неожиданности охнула.
— Да, это ошибка. Я чувствую, я уверен. На самом деле я должен был родиться миллионером. Самым настоящим миллионером. А вместо этого я родился обычным программистом. Где справедливость? Это ошибка!
Руслан жалостливым взглядом посмотрел на жену.
— Ты не знаешь, где можно прооперироваться в миллионера? Может, мы сможем накопить денег…
Настя расхохоталась, потрепала мужа по макушке и подложила ему котлет. Её он устраивал и такой.
А вот некоторых знакомых, — усмехнулась про себя Настя, — неплохо было бы прооперировать из сволочей в нормальных человеков. Жаль, медицина пока бессильна.
Колхидская пленница
— Одиссей! Одиссей!
К хитроумному мужу, завтракавшему под оливой, подбежал запыхавшийся Эврилох.
— Одиссей! Ты не представляешь, какую новость я тебе принёс. Жрецы Олимпии отстранили спартанцев от Олимпийских игр!
— Тихо, — царь Итаки укоризненно посмотрел на своего родича, — сядь, выпей вина, а затем расскажи всё по порядку.
Юноша плюхнулся афедроном на землю и торопливо отхлебнул из кратера разбавленное молодое вино, умудрившись выплеснуть часть на себя. И ничуть не успокоившись, продолжил тараторить.
— Жрецы Олимпии отстранили Спартанцев от Олимпийских игр. Всех, разом.
— Это я уже слышал.
— И запретили выносить флаг Спарты и играть победные гимны.
— А за что?
— Говорят, царь Спарты наказал поить атлетов отваром из помёта чаек, для большей силы. А жрецы считают, что это нечестно. Мол, другие не пьют и поэтому проигрывают. Особенно жрецы из Трои возмущались — говорят, их атлеты брезгуют пить вонючие зелья.
— А они и правда брезгуют?
Эврилох поморщился.
— Как же! Все пьют. И свежим поросячим навозом мажутся, и подорожник на лоб прикладывают, и чеснок в нос закапывают…
— За что же спартанцев тогда?
— Так ведь жрецы из Трои всех атлетов обнюхали. Говорят: от спартанцев разит, и царь у них подозрительный. Глаза слишком честные — наверняка специально атлетов подговаривал мазаться.
— Ах вот оно что, — Одиссей хитро улыбнулся, — а что царь Спарты?
— Махнул рукой, говорит, кто хочет, может ехать без флага.
— Я так и думал.
— Но это же позор!
— Кому?
— Ну, — Эврилох заколебался, — Спарте. Наверное.
Одиссей насмешливо посмотрел на Эврилоха и кинул в рот оливку.
— У спартанцев соревнования поинтересней будут: дикарей в Ассирии на колесницах гонять, троянских всадников булавами запугивать, оливковым маслом втридорога торговать. А сейчас и купцов с пшеницей везде разослали. Не знаешь, у троянцев с этим как?
Эврилох напряженно засопел.
— Зато у них флот больше.
Одиссей хмыкнул и принялся чистить вяленую рыбешку.
— Ненадолго. Ими уже и Микены, и Афины, и Крит недовольны. А куда спартанский царь последнее время мотается? Вот то-то и оно.
— Так просто им войну не объявишь. Греческая общественность против будет.
Одиссей усмехнулся.
— Есть, одна, старая, добрая колхидская традиция — для причины искать женщину. Вот скажем, жена у царя сбежала с троянцем или украли её, негодяи.
— А если троянцы не будут жену красть?
— Главное громко заявить. А там была жена или нет, кому интересно будет? С запахом от спартанцев тоже не сильно доказывали. Может они просто с похмелья были?
И хитроумный царь Итаки налил себе вина. Идея с украденной женой нравилась ему всё больше. Такой красивый план! И замечательные будущие трофеи. А для компании в прессе взять какого-нибудь слепого журналиста — пусть напишет пару репортажей гекзаметром…
До Троянской войны оставалось всего пять лет.
Победа
Это было даже глупо — после взятия Вены попасть в госпиталь. И не с ранением, а воспалением легких. Как будто догнала месть того осколка, распоровшего грудь год назад. А за стенкой палатки полевого госпиталя начался май и бушевала весна, словно отыгрываясь за годы войны.
Он лежал на койке, сгорая от жара и замерзая от озноба одновременно. Хриплый кашель, пауком поселившимся в груди, бился о ребра. Вокруг кто-то шумел, одних уносили, другие уходили сами, на соседних койках появлялись новые лица. Но ему всё это виделось, как через толстое стекло, смешивалось с горячечным бредом.
Случился момент, когда он остался один. Только за брезентовыми стенами палатки слышались приглушенные голоса. И где-то в далеке рычала на тысячи голосов военная дорога.
Неслышно, словно на цыпочках, вошла девушка. Он заметил её краем глаза, сначала даже не обратил внимания. Но взгляд прикипел к ней, не хотел отрываться. Запыленный подол платья, выбившиеся из-под красной косынки волосы. Словно она бежала, торопилась куда-то. И красные гвоздики, лежащие на сгибе локтя, показались ему кровавыми следами от ран на груди.
Также невесомо ступая, она подошла к его койке. Улыбнулась — открыто, светло. Он попытался улыбнуться в ответ, но вышло криво, не весело. Она успокаивающе похлопала его по руке, поставила цветы в стакан с водой на стуле в изголовье кровати. Присела рядом. Провела ладонью по его щеке.
— Спи, сержант. Не беспокойся, всё уже кончилось. Теперь всё будет хорошо.
Голос был мягкий, добрый, с легкой хрипотцой.
— И у тебя тоже всё будет хорошо. Ты вернешься, найдёшь семью. У тебя будут дети, внуки. Ты увидишь правнуков. И каждую весну будешь вспоминать меня. Всегда с радостью.
Прохладные губы коснулись его лба.
— Спи, сержант.
Веки налились тяжестью и закрылись. Впервые за долгое время спокойный сон накрыл сержанта с головой.
Разбудила его стрельба. Она приближалась издалека. Беспорядочная, шальная. Становилась всё ближе и ближе. Как волна прибоя, смешиваясь с криками, подкатила к стенам палатки.