Хозяин закашлялся, видимо не желая выдавать подробности.
— А мы уже пришли. Прошу вас.
Через узкую стальную дверь, толщиной как в банковском сейфе, они протиснулись в обширную комнату без окон. У дальней стены гудел и плевался паром аппарат, помесь парового котла с пультом управления от звездолёта.
— Вот он. Посмотрите, что можно сделать. Особенно меня беспокоит “русская” секция управления.
— Что вас волнует? — мастер поставил чемоданчик и разглядывал механизм взглядом кота, поймавшего особо выдающуюся мышь.
— О! С ней у нас особая проблема… Последнее время совершенно не хочет слушаться. Толерантность не включается, синхронная с западной секцией политика не работает, долларовый насос барахлит и постоянно норовит отключиться… А ещё появился Он!
— Кто?
— Ну Он. Их жуткий президент. Лезет во все дырки, мешает, подбивает других лидеров на всякие пакости нам. А наших — троллит и высмеивает. Кошмар полный!
— Понятно, — мастер наклонился над пультом, внимательно осматривая экранчики, шкалы, бесчисленные кнопки и рукоятки.
— Как думаете, можно что-то сделать? — Владыка нервничая, пытался заглянуть через плечо ремонтника.
— Возможно, возможно… Давайте я сделаю осмотр, а затем скажу первичный диагноз. Вас не затруднит принести инструкцию к аппарату?
— Понимаете, мы её потеряли. Ещё в прошлом веке. Тут же все кнопки подписаны, всё понятно. А разбирать старый документ, да еще на латыни — удовольствие сомнительное. Положили куда-то, а найти не смогли.
— Понятно…
— Может быть, хотите кофе? Я попрошу референта сварить нам.
— Да, не откажусь, — мастер согласился без охоты, только чтобы занять лезущего под руку хозяина.
Следующие полчаса мастер возился над Великим Аттрактором, а Владыка нервно ходил у него за спиной.
— Мне всё ясно, — ремонтник разогнулся и потер затёкшую поясницу.
— И что? Всё плохо?
— Все ваши проблемы от “русского сектора”. От этого и все остальные секции сбоят.
— Я знаю, — огрызнулся Владыка.
— А у “русской” проблемы вот от этого.
Палец мастера указала на сломанный у основания рубильник. Острый обломок застыл рядом с делением “РЕЖИМ ПУТИНА”.
— Ох, понимаете, это ещё в конце девяностых. Мы переводили с русского по словарю. Там “путина” — сезон для ловли рыбы. Понимаете? Вот мы и подумали… Слишком сильно дернули и совершенно случайно сломали. Очень неудобно вышло.
— Это не режим ловли, верно?
— Да, — Владыка жалобно всхлипнул, — мы не сразу поняли. Только через несколько лет, когда Он появился. Появился из ниоткуда. У нас есть особый архив, мы смотрели. Не было до этого такого человека! Появился, как из воздуха. А окружающие начали вспоминать, что знали его, даже дружили. Но нас не обманешь! Не было его!
— Вот, вот. Вы сами включили этот особый режим. Теперь даже если Он уйдёт в отставку, то появится новый. Вероятнее всего, тоже из ниоткуда. Это проекция запущенного режима.
— И что, ничего нельзя сделать? Может, вы сумеете этот рубильник обратно? В другой режим?
— Контакты приварило от нагрузки. Надо менять рубильник целиком. Придется отключать весь Аттрактор и разбирать пульт.
— Надолго?
— На месяц, два… Не могу точно сказать. Поскольку документация утеряна, необходимо пройтись по всем цепям.
— Нет, это слишком долго! Мы потеряем контроль, всё пойдет наперекосяк! Нас просто вышибут! Мы упустим процессы и больше никогда не сможем вернуть функции управления.
Мастер развел руками, показывая, что ничего другого предложить не может. А за его спиной пыхтел Великий Аттрактор, всё больше идущий вразнос. И, казалось, тень невысокого лысеющего мужчины в строгом костюме с усмешкой грозит Владыке пальцем.
Мундиаль
Медведь постучал председательским молоточком по пню, призывая к тишине.
— Друзья! Сегодня мы собрались не просто так, а по важному поводу.
В толпе зверей обиженно запищали мыши. В прошлый раз их семейку обыграли в преферанс, и они жаждали отыграться, а не заниматься чем-то посторонним. Но на них зашикали, заставляя соблюдать тишину.
— Так вот, — медведь отпил воды из тыквы, прочищая горло, — как вы знаете, сейчас проходит чемпионат мира по футболу.
Животные разом тяжело вздохнули. Мишка был известным любителем спорта и мог часами рассказывать о матчах и турнирах.
— Я считаю, необходимо поддержать это замечательное событие. И провести в нашем лесу свой мундиаль.
Наступившую тишину нарушил только жалобный стон лося. Прошлой зимой, когда Мишке вздумалось проводить чемпионат по хоккею, несчастный, стоя на воротах, несколько раз получил “по рогам” от ежей из команды противников.
— Так вот, — медведь улыбнулся, демонстрируя сомневающимся острые зубы, — я договорился с Кудрявым бором и Большим ельником. Они выставят по команде, чтобы поддержать нашу затею. Какие будут предложения по составу игроков?
— Лося вратарём!
— Нет! Не буду! Не хочу! У меня рога еще не отросли!
— Так и запишем, — медведь поставил галочку на куске бересты.
— Ёжиков защитниками.
Ежи радостно потерли лапки. Им такие развлечения были по душе.
— Волка!
— Кабана!
— В полузащитники их!
— Согласен, — кивнул Мишка.
— Зайцев нападающими!
— А ворона пусть комментирует.
На плечо медведя забралась белка и что-то зашептала ему на ухо.
— Коллеги! — Мишка замахал лапами, призывая к тишине, — у нас большая проблема. Мне сказали, что у нас нет мяча! Кто готов отдать долг родному лесу и побыть, не побоюсь этого слова, звездой нашего мундиаля?
Звери растерянно переглядывались. Найти на эту роль добровольца было не просто. По форме подходили ежи, но их не стали даже предлагать. Бобёр? Этот склочник быстрее всем ноги отгрызет, чем согласится катиться против своей воли.
— А, может, Колобок? — вспомнил кто-то вовремя.
Все обернулись. Заранее почувствовавший свою участь, Колобок медленно пятился к опушке.
— Держи его!
— Нет, не дамся!
Шумная толпа ломанулась за беглецом.
До самого вечера в лесу слышался топот, крики, визг и ругань. Только после заката на поляну к заскучавшему медведю вернулось несколько зверей.
— Не поймали?
Волк отрицательно покачал головой.
— Еще и издевался, зараза. Всё время напевал “от лисы ушел, и от футбола убегу”.
— Жаль, — медведь печально стукнул лапой об пень.
— Может, черепаху попросим? Не такая она и твердая.
— Или в зоопарке броненосца попросим в аренду?
— Не дадут, они им в баскетбол играют.
— Может, просто большую шишку возьмем?
Звери замолчали и с удивлением посмотрели на енота.
— Ты дурак? — не выдержал первым медведь, — а как она в ворота попадет? Мы же играть не умеем.
— Научимся!
— Это тренироваться надо. А нам только чемпионат провести. Да и сам подумай, вон в некоторых человеческих командах игроки все время футболу посвящают, миллионные зарплаты получают. А играют так же, как мы. И куда после чемпионата этих профессиональных дармоедов девать?
Медведь строго посмотрел на животных.
— Делайте, что хотите, но Колобка чтобы завтра поймали. Или я уговорю на эту роль дикобраза.
Звери тяжело вздохнули. А лось подумал, что медведь, любящий футбол, гораздо лучше, чем медведь, любящий бокс. Хотя лично он предпочел бы шахматы.
Утро Средиземья
— Саурон!
— Выходи, Саурон!
— Спускайся, чёрный!
Окно на самой верхушке цитадели открылось и выглянула женская голова.
— Саурончик не выйдет. Он заболел.
Эльфы у подножия башни вздохнули разом и хором разочарованно протянули “У-у-у-у”.
Мальчик в серой островерхой шапке задрал голову и закричал:
— Скиньте палантир, пожалуйста. А то нам играть нечем.
— И колечко! — добавил босоногий кроха с волосатыми ногами, — Я потом занесу, вечером…
Страшная история
Сегодня, я расскажу вам страшную историю, которая случается с плохими писателями. Теми, кто перестал писать с мыслью об искусстве и начал штамповать тексты только ради денег.
Муза такого писателя долго плачет. Потом, вся в слезах, собирает чемодан. Швыряет ключи от квартиры бывшему подопечному и переезжает обратно к маме на Геликон. А вместо неё…
Приходит грузная женщина в галошах сорок пятого размера и белом польте. Не разуваясь проходит на кухню и заваривает себе крепкую чёрную кофе, в которую ложит пять ложек сахара. Шумно пьёт, причмокивая. Хлопает писателя по плечу и улыбается, показывая золотые коронки.
— Я, — говорит, — твоя новая мужа. Не боись, напишем всё, как надо. Я ведь филолохиня, из педохохического. Шо там у тебя?
И всё. Больше такого писателя никто не видит. Только в полнолуние можно увидеть, как воет в темноте облезлый графоманище с горящими глазами.
Золотой шар
Рэдрик Шухарт медленно подходил к Золотому Шару. Запутавшийся в себе, своих желаниях и мыслях, он смог выкрикнуть только одно:
— Счастье! Для все…
Но слова застряли в пересохшем горле. Шар, медный, красноватый, стал медленно поворачиваться. Совершенно гладкие бока, мутно отсвечивающие солнце, отразили самого Редрика и небо позади него. Вращение завораживало, не давая оторвать взгляд. Чутьё сталкера подсказывало, что это ловушка, что надо бежать, но силки уже затянулись вокруг него. Оставалось только ждать и надеяться на чудо. И оно не заставило себя ждать.
Шар повернулся еще, и на сторону, обращенную к человеку, выехало лицо. Закрытые глаза, широкий добродушный рот, золотые веснушки щедро усыпали румяные щеки. Таким мог быть добрый ацтекский бог солнца.
Тяжелые веки дрогнули и поднялись, открывая синие, как море, глаза.
Рэдрик натужно захрипел, почувствовав инфернальный ужас.
— Ну, — голос у шара оказался глубокий и басовитый, — и чего ты орёшь? Только задремал. Нет, надо прийти, кричать, будить.