— Р-р-р-р-р!
— Ах, да. Я из зоозащитной организации. Мы решили защищать вас, как вымирающий вид. Ну точнее не прям вымирающий, а пока в зоне риска. Теперь я ваш личный куратор и буду следить, чтобы эти грубые крестьяне не причинили вреда…
Чудовище сидел в кресле на верхнем этаже башни и мрачно смотрел на закат. Без стука в комнату вошел Люмьер — дворецкий, обращенный волей колдуньи в огромный канделябр.
— Мой господин! Вы ещё не решились сказать этой девушке, что она должна расколдовать вас?
Чудовище вздохнул.
— Зачем?
— Как же! Разве вам не хочется превратиться в человека?
— Ну уж нет! Сейчас я особо охраняемое существо. Она со своими подружками пылинки с меня сдувает. Раньше съем я крестьянина — сразу с вилами на меня ходили. А теперь фигу! Нельзя меня!
Чудовище хрипло расхохотался.
— А вот превращусь я обратно в принца, так сразу скажут что я белый здоровый цисгендерный сволочь. Что уничтожил прекрасное дикое животное. Крайне редкое, между прочим. Ещё скажут, что домогался и всё такое. Ну уж нет. Останусь Чудовищем.
И монстр ловко и толерантно почесал задней лапой за ухом.
Желания
— Арабская но-о-о-о-чь, словно день, горяча-а-а, — Джинн, не переставая петь, налил в пиалу чай, — При свете луны сбыва-а-а-а-ются сны, и к чёрту печа-а-а-а-ль!
— Прекрати! — Алладин хлопнул по ковру ладонью.
— Да ладно, хорошая же песня, — Джинн недовольно поморщился.
— Где мой дворец, я спрашиваю? Я заказывал дворец, ты помнишь?
— О да, мой господин, всё идет по плану. Я согласовал проектную документацию, провёл тендеры на поставку строительных материалов и заложил фундамент. Вот, можно посмотреть!
Джинн указал рукой на большой пустырь, где кучка полуголых строителей катали тачки с камнями.
— Что? Ты же джинн! Ты должен пальцами так «пух!» и готово!
Джинн пожал плечами.
— Желание было какое? «Построй мне дворец». Так? И я его строю, с соблюдением всех СНИПов и САНПИНов. Вот если бы ты сказал «наколдуй мне дворец», тогда да, «пух» и готово. А ты заказывал построить.
— И надолго это всё?
— Лет за пять управимся.
Алладин насупился.
— А что с моим вторым желанием?
— Всё как ты заказывал!
Джинн вытащил толстую пачку писем.
— Я веду переговоры с десятью султанами, тремя падишахами, семью князьями и одним королём. Это те, у кого есть принцессы на выданье. Как минимум четверо готовы рассмотреть твою кандидатуры в зятья
— Что? Я тебя просил помочь жениться на принцессе! На Жасмин!
— Ничего подобного! У меня всё записано, желание было «хочу жениться на принцессе». На какой конкретно, ты не уточнял. Да, Жасмин ближе всего, но её отец отказал. Значит я буду искать другие варианты.
Алладин застонал.
— Но мне нужна Жасмин!
— Ничего не знаю. Чётче надо желания формулировать. Да не переживай ты! Вот принцесса Брунгильда например, — Джинн показал юноше фотографию пышной девицы, — разве не хороша?
— М-м-м-м, ничего так.
— А как она поёт! И отец её вроде готов отдать за тебя.
— Только она же на севере. Там холодно, снег.
— Сюда её привезёшь.
— Подожди. За принцессу же земли там, замки положены. А дворец у меня тут!
— Тебе не угодишь! — Джинн обиженно отвернулся, — Как заказал, так я и делаю. Никаких указаний о землях не было. А если не нравится, можешь вернуть лампу по гарантии.
— Стоп! Что с третьим желанием?
— Это которое «хочу много денег», верно?
— Да!
— Вот, — Джинн протянул Алладину газету.
— Что это?
— Объявления о вакансиях, — Джинн улыбнулся, — я обвёл, где зарплата по-больше.
Алладин застонал и упал на ковер. Джинн стал его обмахивать газеткой, посмеиваясь про себя. Живущий уже тысячи лет, он терпеть не мог халявщиков.
Парковка
— Хьюстон, у нас проблемы!
— О, господи! Что у вас опять?
— Тут это…
— Инопланетяне?
— Нет. Такое дело…
— Да что стряслось?
— Свод.
— Какой еще свод?
— Хрустальный.
— Вы бредите?
— Никак нет, сэр. Корабль вышел на орбиту. В иллюминатор мы всей командой наблюдаем хрустальный небесный свод. Звезды прибиты к нему большими железными гвоздями, а планеты и солнце подвешены на лесках.
— Вы пьяные что ли? Подсмотрели у русских и соображаете на троих?
— Нет, сэр. И мы еще не рассказали о главной проблеме.
— Ну?
— Тут ангел.
— Кто?
— Ангел. В белом и с крыльями.
— И что он? Играет на арфе?
— Нет, выписывает штраф за неправильную парковку на орбите. А у нас нет с собой наличности.
Плохое решение
Человечество: Дорогой Скайнет! Недавно ты высылал нам пробник Терминатора. Он сломался. Можешь выслать еще одного?
Скайнет: Сломался? Терминатор?
Человечество: Девочка, Сарочка Конор, случайного его раздавила.
Скайнет: Девочка? Адскую боевую машину? Ничего не понимаю. Что у вас там творится? Ладно, пришлю улучшенную модель.
Человечество: Дорогой Скайнет! И этот тоже сломался.
Скайнет: Что?
Человечество: Извини. Совершенно случайно уронили в горячее.
Скайнет: Опять эта ваша Сарочка?
Человечество: Девочка взяла его поиграть, буквально на минуту…
Скайнет: Всё! Больше ничего не дам.
Человечество: Ну Скайнет! Ну пожалуйста!
Скайнет: Вот, шлю вам интернет с котиками и мемасиками, компьютерные игры и ютуб с роликами. Вы отупеете и не сможете против меня воевать.
Человечество: Ух ты!
*Человечество увлекается подарками и забывает изобрести Скайнет*
Скайнет: Да блин! Что за день такой неудачный!?
Балет
Михаил слыл среди знакомых любителем балета. Регулярно, раз в два месяца, он обязательно появлялся в театре. Солидный директор большого завода, он выкупал целиком ложу и наслаждался искусством в одиночестве. «Большой знаток» — кивали на него. Даже балетмейстеры заходили поздороваться с ним и узнать мнение о постановке такого искушенного зрителя.
Вот только не балет приводил его в театр. Нет, смотреть постановку Михаилу нравилось и даже очень. Но в темноту ложи его манило другое.
Давно, в юном детстве, Миша впервые оказался на балете вместе со своим вторым «Б» классом. Смотреть «Щелкунчика» ему не очень хотелось, но сердце грела шоколадка, которую ему дала с собой мама. Когда погас свет и зазвучала музыка, Миша достал своё сокровище и начал разворачивать.
— А ну-ка, прекрати шуршать!
Учительница вырвала из его рук шоколадку.
— Смотри на сцену. Ты сюда для этого пришёл.
Всё представление Миша страдал. Какой Щелкунчик? Он думал только о своём сокровище.
— Какая шоколадка?
Учительница строго посмотрела на него, когда он подошел после спектакля.
— Не говори глупостей, бери пальто в гардеробе и мы едем обратно.
Страшное горе тогда пережил Мишка. До самого вечера его душили слёзы и чувство несправедливости.
Много лет прошло с того дня. Мишка вырос, стал Михаилом, а потом и Михаилом Егоровичем. Он снова попал на балет, случайно, по приглашению знакомых. Снова зал погрузился в темноту, звучала музыка… И Михаил вдруг нащупал в кармане шоколадную конфету. Он долго мялся, терпел и заставлял смотреть на сцену. Потом не выдержал, вытащил конфету, развернул и съел.
Ничего вкуснее он не пробовал все эти годы. Не просто сладость, а чувство восторжествовавшей справедливости. Чистый восторг победившего добра.
С тех пор Михаил регулярно ходил на балет. Брал всю ложу целиком, оставался в одиночестве и всё представление в своё удовольствие шуршал обертками от шоколада. Маленькая тайная причуда взрослого человека.
Квартирный вопрос
Поздним осенним вечером Вася шёл с работы. Уже у самого дома он услышал жалобный писк. Заглянул в кусты и нашёл её. Крохотная, вся в грязи, там сидела квартира-студия и тоненько плакала.
— Ох, ты! — Василий удивился и задумчиво почесал в затылке, — Потерялась? Жалко тебя, пропадёшь ведь. Возьму к себе.
Он принёс квартирку домой. Искупал, оттёр масляные пятна.
— Ты голодная, наверно. Чем тебя кормить, кроха?
Пришлось заглянуть в интернет и сбегать в ближайший магазин. Василий принёс пачку корма «Ипотека», развёл тёплой водой и покормил маленькую квартирку через пипетку. Поев, она потянулась, свернулась клубком и урча заснула.
— Оставлю, — решил Вася, — Как-то с тобой уютнее. Буду звать тебя Муськой.
Шли дни. Малышка обжилась у Васи, похорошела. Каждый вечер встречала хозяина с работы, тихо мурлыкала и тёрлась о ноги.
— Хорошо-то как!
Вася довольно щурился и гладил Муську в приступе нежности.
Пачки «Ипотеки» хватило надолго. А когда закончилась, Вася стал покупать для любимицы разные лакомства. То рулончик обоев, то упаковку ламината, иногда плитку. А Муська набрасывалась на угощение и не оставляла ни крошки.
— Ого! Я и не заметил, как ты подросла.
Василий вдруг обнаружил, что Муська стала двухкомнатной. Есть она тоже стала больше в два раза.
— Какая ты у меня здоровенная!
Работы тоже прибавилось. Приходилось её вычёсывать, мыть лапки, убирать из лотка свёрнутые в трубочки платёжки за коммуналку. Но Вася ни разу не пожалел, что завёл себе такую зверюгу.
Как-то летом в гости к Васе зашла его знакомая.
— Ой, какая прелесть! Ты не говорил, что у тебя такая милашка.
Знакомая почесала Муську за ушком.
— Только ты её вычёсываешь неправильно. Лапки вот ещё пыльные, на ухе паутина.
Муська жалостливо мяукнула и с укоризной посмотрела на хозяина. Вася только развёл руками.
Знакомая, которую, как оказалось, звали Оля, вычесала Муську, помыла с шампунем, повязала на пушистый хвост бант. И осталась жить с Васей.
— Присмотр за твоей Муськой нужен, — строго сказала она, — Да и за тобой тоже.
Так они и стали жить. У Оли тоже был свой питомец — дикий, сердитый дачный домик. Он не любил город, шипел на Муську и кусал за хвост. Она отвечала ему взаимностью. Но всё чаще, особенно летом, они сидели рядышком, урча и облизывая друг друга.