Женская магия
Маша и Лена, две закадычные подруги, уютно устроились на кухне. Чай, тортик, две маленькие рюмочки с адски сладким ликером и гора неперемытых костей общих знакомых — что ещё нужно для счастья барышням почти среднего возраста? Пожалуй, только тишина.
— Маша! — из глубины квартиры раздался голос страдающего Машиного мужа. — А где мои носки? Что-то я ни одну пару найти не могу.
— На полке! Второй сверху.
Хозяйка квартиры передёрнула плечами, показывая всё, что она думает о таких низменных материях, отвлекающих от разговора. Приглушённо хлопнула дверца шкафа, что-то упало.
— А галстук? Ты его не видела?
Маша наклонилась к подруге и шепнула:
— Носки с галстуком, оригинально!
Обе прыснули.
— Правую дверцу, — крикнула мужу Маша, — и около стенки посмотри!
Разговор продолжился, а занятый поиском своих вещей мужчина замолк на некоторое время.
— Маша! Ты не знаешь, куда я телефон положил?
— Горе ты моё, — Маша поднялась и махнула Лене, — подожди, я сейчас.
Через пять минут, одетый, собранный, и даже с зонтиком в сумке, муж стоял перед входной дверью.
— Удачи, зайчик, — Маша чмокнула своего ушастого в щёку и выпроводила за дверь, — будешь задерживаться, позвони.
Закрыв замок, хозяйка вернулась на кухню. Гостья помешивала ложечкой чай и задумчиво смотрела в окно.
— Я сначала не поверила, — Лена не глядя отпила из чашки, — когда мне мама рассказала. Что если так искоса на любую вещь посмотреть, то мужчина перестает её видеть. Посмеялась. А потом, как с Вадиком начали жить вместе, дай, думаю, проверю. И точно. Не видит! Хоть сто раз на неё в упор будет смотреть.
— Угу, — Маша отрезала себе кусок торта побольше и впилась в него зубами.
— И ведь, казалось бы, глупость. Какое-то деревенское колдовство. А каким оказалось полезным. Оп, и Вадик свои сигареты ни за что не найдет. Сколько лет мучился, а тут за месяц бросил.
— Ага, — хозяйка подлила себе и гостье чаю.
— Только вот не пойму, зачем ты на всё подряд накладываешь невидимость? Носки-то с галстуком зачем?
Маша еще раз угукнула, прожевала очередной кусочек и вытерла рот салфеткой.
— Он у меня такой беззащитный. А вдруг его какая шлёндра отбивать начнет? Тут ведь за всем не уследишь. Захочет он от меня уйти. Придёт домой, достанет чемодан… А найти ничего из своих вещей и не может! Помыкается, помыкается, да и передумает.
Лена с сомнением посмотрела на подругу.
— Я тебе говорю, самое верное средство. От моей тётки муж так раз пять думал уходить. И не смог. Уже двадцать пять лет вместе! Женская магия — штука безотказная.
Турист
— Князь! К тебе там богатырь пришел. Впустить?
Пребывающий в меланхолии Красно Солнышко перестал дергать струны гуслей и отмахнулся.
— Пусть к воеводе идет, занят я.
Князь откинулся на подушки и снова принялся терзать музыкальный инструмент.
— Так он не из дружины. Это Ставр Никитич. Ну такой, рожа у него красная и нос кривой.
— Это который на Тальянщину уехал? — оживился Князь.
— Тот самый. Вот вернулся и к тебе просится.
— Зови. В синей горнице приму. И пусть нам мёда принесут и закуски какой.
Князь бросил гусли и соизволил встать. Страсть как владыка Киевский любил истории про страны заморские.
Расспрашивать богатыря князь взялся в маленькой домашней компании: пяток бояр, несколько гридней, три младшие дочери князя, охочие до баек, да старый Полкан Блудович. Как положено, гостя сначала попотчевали, обнесли медом, а там и спрашивать князь начал.
— Ну как там, земля Тальянская? Всё ли хорошо?
— Стабильности нет, — вздохнул богатырь, — да порядку не хватает.
— Что же так?
— Воюют, — Ставр Никитич развел руками, — и добро бы князья да герцоги. Дело то привычное. Так и Папы туда же. Чуть ли не сами на брань выходят. Никакого благолепия.
Красно Солнышко только усмехнулся, представив митрополита Киевского с боевым кистенем, поучающего о посте.
— А уж когда их несколько…
— Пап?
— Да, княже. Случается, что поругаются и сразу двух выбирают. Потом воюют, кто настоящий, а кто антипапа.
— Экая бесовщина, — князь неодобрительно покачал головой, — а сам-то, чем занимался?
— Повоевал маленько. Да по рыцарским турнирам поездил.
— И как тебе наши западные партнеры? Сильны?
Ставр Никитич с довольным видом ухмыльнулся.
— Слабоваты. На копьях еще ничего, а в пешем ристалище наш богатырь завсегда их рыцаря положит. Целую суму призов с турниров привез.
— Молодец!
— Только, — лицо богатыря погрустнело, — отстранили меня, княже. Говорят, пью, мол, мёд перед схваткой, оттого калечу рыцарей…
Красно Солнышко осуждающе покачал головой. Что творят богатыри, приложившись к мёду, ему было отлично известно.
— Видел ли ты Илюшу нашего Муромца? — перевел разговор князь. — Тоже в земли тальянские поехал. Купцы сказывают, что живет у какой-то калачницы, сын у него там родился…
— Ох и тетери, эти купчишки. Не у калачницы, а у каланчи в городе Пиза. Там, княже, они такую башню отгрохали! Высоченная колокольня. Одна беда, Илюша на неё как-то оперся… Накренилась каланча. Боюсь, недолго простоит, упадет болезная.
— Силён Илья, ох, силён. Возвращаться не собирался ли?
— Хотел. Даже вместе предлагал ехать.
— А ты что ж?
Богатырь смущенно засопел.
— Оказия случилось со мной, княже. Был в городе Верона проездом. И попросил меня о помощи юноша знатный Рома Монтеккович. Хотел он жениться на девушке одной, Жулькой называемой. Но никак не выходило, ибо шла между их семьями неприязнь давнишняя. И пока помогал, зашиб я двоих местных рыцарей страшного вида — Меркуцище и Тибальдище. Пришлось уезжать срочно, пока герцог тамошний меня в холодную не упёк.
— А Ромка с Жулькой? Поженились? — подала голос одна из дочерей князя. — Или разлучила их вражда семейная?
— Помирились родители их. Пока за мной погоню высылали, так и помирились. И детей под венец отправили.
Княжны мечтательно вздохнули. Красно Солнышко нахмурился и погрозил им пальцем.
— Сам-то ты, чего думаешь? В дружину пойдешь или как?
— Прости, княже. Проездом я в Киеве. Понравилось мне путешествовать, да страны заморские смотреть. Хочу земли варяжские да земли индийские посетить. Поглядеть, что в мире творится, да удаль свою показать.
— А зачем же в Киев заезжал? Не по дороге же тебе было, — князь удивленно поднял бровь.
— Похвастаться, — расплылся в довольной улыбке Ставр Никитич, первый турист земли русской.
Классический английский детектив
— Вот он, сэр.
Инспектор Лестрейд указал на тело седовласого джентльмена. Покойный лежал на животе посреди комнаты, раскинув руки, словно собираясь обнять весь пол.
— Его обнаружил дворецкий за час до полудня.
Шерлок Холмс молча обошёл труп, остановился и нагнулся, чтобы внимательно осмотреть.
— Полицейские ничего не трогали в ожидании вашего приезда.
— Это очень хорошо. Кажется, моя лекция о важности улик возымела действие.
Доктор Ватсон, храня молчание, наблюдал за действиями Холмса и что-то помечал в блокноте.
— Оставьте нас пока, Лестрейд. Мне необходима тишина, чтобы ничего не упустить при осмотре.
— Да-да, конечно.
Инспектор поспешно вышел, а Холмс облегченно улыбнулся.
— Как же ужасна наша полиция. Он всю дорогу ни на минуту не переставал разговаривать и совершенно меня утомил.
— Так вы не будете его осматривать?
— Я уже всё выяснил, мой милый Ватсон. Убийца — садовник. Обратите внимание — рядом с телом отпечаток обуви, он принадлежит мужчине. А по крою несомненно, что это ботинок прислуги, а не джентльмена. И главное — убийство было совершено садовыми ножницами. И это однозначно указывает на садовника.
Ватсон отошёл к окну, качая головой и записывая в блокнот слова Холмса.
— Холмс, я вынужден вас разочаровать. Посмотрите.
Доктор отодвинул гардину, так что стало видно: в саду за окном суетились десятки человек, в фартуках, с граблями, садовыми ножницами.
— Сегодня покойный лорд Юстербрук проводил выставку крокусов. Сюда съехались садовники со всей Англии.
Холмс помрачнел. Достал из кармана трубку и задумчиво пожевал мундштук.
— Что же, это кардинально меняет дело. Значит убийца — дворецкий. — Сыщик повысил голос: — Лестрейд!
Дежуривший за дверью инспектор сразу вошел в комнату.
— Дело раскрыто, Лестрейд. Убийца — дворецкий. Можете арестовать его, пока негодяй не сбежал в Южную Америку. Идемте Ватсон, нам здесь нечего больше делать.
Всю обратную дорогу Холмс был хмур и молчалив. Так что доктор не решался обращаться к нему с вопросами.
Уже за ужином Ватсон не выдержал и с упреком сказал:
— Как вы могли, Холмс! Обвинить в преступлении, возможно, невиновного человека! Если ваш дедуктивный метод дал сбой, это не повод отдавать на расправу первого попавшегося под руку.
— Мой дорогой доктор. Вы знаете меня столько лет и всё равно делаете неправильные выводы. Миссис Хадсон!
— Да, мистер Холмс, — откликнулась хозяйка квартиры, как раз внося в столовую кофе.
— Вы не могли бы принести вечерний выпуск Таймс. Как раз сейчас к нашим дверям подойдёт мальчишка-газетчик. И обязательно дайте ему лишний пенни за своевременное появление.
Ватсон молча ждал. Десять минут, которые потребовались миссис Хадсон, чтобы принести пахнущие свежей краской листы, он нервно теребил пуговицу на пиджаке.
— Читайте Ватсон, читайте.
Доктор развернул газету. Пробежал первую полосу и застыл поражённый. А затем начал медленно, почти по слогам читать.
— Очередная победа нашей полиции. Всего три часа потребовалось инспектору Лестрейду, чтобы поймать убийцу лорда Юстербрука. Им оказался дворецкий лорда Джон Сноуинг, уже собиравшийся бежать в Южную Америку. Задержанный сразу признался в совершённом преступлении. В свое оправдание он заявляет, что покойный лорд Юстербрук похитил выведенный им сорт крокусов.