жавшего речь Наумыча.
— …оценив финансовую отчётность за прошедший год, “Хорнс энд Легс” прислал нам нового директора. Для санации, контроля и выведения цирка из перманентного финансового кризиса.
Вперёд выступил молодой человек. В строгом костюме и с печальным лицом осужденного к расстрелу. Было похоже, что в получение дохода цирком он сам не верил ни на йоту.
— Добрый день.
Голос нового директора был таким же грустным, как и выражение лица.
— Я ваш новый директор.
Кажется, несчастный был готов разрыдаться. Тяп-Ляпыч с лёгким злорадством подумал, что нового начальника прислали к ним в ссылку. Возможно, пожизненную.
— …надеюсь на плодотворное сотрудничество, — продолжал речь, больше похожую на похоронную, директор. — А теперь давайте познакомимся. Хотелось бы узнать вас поближе, но для начала просто представимся друг другу.
Наумыч махнул рукой, призывая коллег изобразить небольшой парад-алле.
— Наши акробаты. Леонид, Лера, Люся, Лев, Лена и Костя.
Свеженазначенный директор что-то деликатно шепнул Наумычу на ухо. Тот приватности не поддержал, заорав почти в полный голос.
— Да не тушуйтесь вы, спрашивайте вслух. Тут все свои. А Костю мы заставим имя сменить, чтобы не выбивался. Например, на Лаврентий.
Костя состроил кислую гримасу и показал Наумычу кулак. Тот продемонстрировал акробату лапу в два раза больше и осклабился.
— А это дрессировщики, — продолжал шпрехшталмейстер, — Сергей Валентинович, заслуженный артист манежа, дрессирует нашего слона Васю. Светочка собачками занимается. И Кузякин, это его номер с тиграми.
Похожий на колобка Кузякин помахал полной рукой. Девушка сделала книксен. А Сергей Валентинович попытался поклониться, чуть не рухнул, но в последний момент сделал кульбит и застыл на одной ноге, пошатываясь. От него пахло луком, перегаром и почему-то леденцами.
— Стыдно, — упрекнул его Наумыч, — заслуженный артист, а закусывать забываете. Кузякин, отведи слоноведа проспаться.
Директор тяжело вздохнул. И хотел сбежать, но шпрехшталмейстер удержал его за рукав пиджака.
— Иллюзионист Сидоров и его ассистентка. Не помню, как зовут, он их каждый месяц меняет: не выдерживает психика от ежедневного распиливания. Жонглёр Пуськин. Канатоходец Женечка.
Директор пристально всмотрелся в белобрысое создание со множеством косичек.
— А канатоходец — это он или она?
Наумыч хмыкнул и продолжил.
— Чревовещатель Аполлинарий. Атлет Мышкин. Девочка Люся, выступает на шаре. А это наши клоуны: Тяп-Ляпыч, Рыжий и Ганнибал.
Последний оказался наглым орангутаном в жилетке.
— И наша бухгалтер, а также билетёр, кассир, продавщица сладкой ваты, рекламный агент и художник афиш — Баба Сеня.
Старушка с фиолетовыми волосами подмигнула директору и послала воздушный поцелуй. Зубы у неё были исключительно золотые.
— А зарплату она на все должности получает? — поинтересовался директор.
Наумыч только виновато развел руками.
— Ясненько, — директор задумчиво почесал переносицу, — теперь надо…
— Отпраздновать ваше назначение! — раздался голос из толпы циркачей.
Все разом загалдели, ринулись вперед, подхватили директора и потащили его к вагончику с накрытым столом.
Через три часа Наумыч обвёл мутным взглядом честную компанию.
— Куда директора дели, ироды?
— Не выдержал, — вздохнул атлет Мышкин, — мы его в слоновник положили. Вася проследит, чтобы с ним хорошо было.
Слон, привыкший к ежедневным возлияниям своего дрессировщика, относился к таким вещам с пониманием. А утром выдавал гостям вольера кружку с рассолом.
— И этого испортите, — насупился шпрехшталмейстер, — сбежит ведь. Только нас приличные люди купили. Может, из долгов бы выбрались. Тяп-Ляпыч, ну хоть ты им скажи.
Клоун серьёзно кивнул.
— Я прослежу, всё путём будет.
— А как зовут его? — влезла в разговор Лерочка.
— Да я забыл спросить. Ладно, за что мы там пить собирались?
День начался отвратительно. Кто-то без малейшей жалости поливал его из шланга. При этом тяжело дышал и чем-то хлопал. Фыркая, новый директор цирка отмахивался руками и просил прекратить издевательство.
Когда вода закончилась, серый шланг превратился в хобот и, ухватив за шиворот, поставил вертикально. Отряхнул мятый костюм от налипшей соломы, вручил кружку с мутной жидкостью и заставил почти насильно выпить.
В голове прояснилось. Но слон не стал дожидаться, когда гость придет в себя, а выставил директора из вольера и запер дверцу.
— А вот и вы!
Свежий, как огурчик, Тяп-Ляпыч поджидал начальство, сидя на маленькой табуреточке.
— Сначала завтракать!
Подхватив директора под руку, клоун потащил его к вагончику с красной дверью.
— Вы не волнуйтесь, у нас очень, очень хороший коллектив. Это в последнее время у нас трудности. А так мы ого-го! Какие гастроли у нас были, просто сказка! Мы даже дополнительные стульчики в проходе ставили. Вот, держите: овсянка и кофе. После вчерашнего то, что доктор прописал.
Непрерывно болтая, Тяп-Ляпыч дождался, пока начальник поест и, подмигнув, спросил:
— Теперь репетицию посмотрим? У нас новая программа.
Директор отрицательно помотал головой, вытер рот салфеткой и заявил:
— Сначала финансовая отчетность. Где у вас бухгалтерия?
Баба Сеня гостю обрадовалась. Вытолкала Тяп-Ляпыча и принялась выставлять на стол вазочки с печеньем, засахаренными фруктами, розетки с вареньем, высыпала горку конфет в ярких фантиках. И, как вершину композиции, водрузила посреди всей этой снеди целого генерала — огромный заварочный чайник, укрытый стёганой грелкой в виде красного петуха. На удивлённый взгляд директора только махнула рукой:
— Не люблю бумаги, особенно про деньги, разбирать без еды. Смотришь на эти цифири, смотришь… Так и хочется сожрать того, кто это придумал. Да вы присаживайтесь. Я сейчас всё принесу.
Старушка, кряхтя от натуги, притащила несколько толстых томов. Директор налил чай и открыл первую книгу.
Придраться в финансовых бумагах было не к чему. Баба Сеня вела все записи аккуратным почерком, скрупулезно подсчитывая все траты и доходы. Была записана даже покупка сена для Васи за какие-то гроши у встреченного фермера. И была подшита расписка, что оный свою мелочь получил.
Директор вздохнул. Цирк жил скромно, почти бедно. Из трат, которые можно было урезать, виделась только ассистентка фокусника, получавшая неприлично много. Но проблема была в другом: куда бы ни приезжал цирк, на второе представление приходило едва пару десятков человек. А третье обычно отменяли из-за отсутствия зрителей.
— Вот такие дела, — Баба Сеня сочувственно покачала головой и взяла очередное печеньице, — ты бы посмотрел репетицию. Как по мне, плохо у них выходит. Я бы даже сказала отвратительно.
Несчастный шеф балагана вздохнул ещё тяжелее. Он ничего не понимал в представлениях. Его, конечно, водили в цирк в детстве, но когда это было? Всё, что он знает: тигры должны быть страшными, клоуны смешными, фокусы волшебными, а жонглеры кидать шарики так, чтобы дух захватывало. Но ведь циркачи сами об этом знают. Или нет?
Артисты, расположившись на площадке между поставленных кругом вагончиков, маялись бездельем: резались в карты; кто-то спал, прикрыв голову шляпой; кто-то читал старую газету; слон Вася, взяв хоботом опахало, обмахивал гимнасток. Все ждали начальство для показательной репетиции.
— А вот и шеф!
Тяп-Ляпыч, первым заметивший директора, подал сигнал остальным. Затем притащил стул и усадил начальство в теньке.
— Можно начинать? — Тяп-Ляпыч дождался кивка и заорал. — Поехали, оглоеды!
Не прошло и четверти часа, как директор понял, что скучает. Скулы сводило зевотой, а веки сами опускались, предлагая вздремнуть. Представление, скучное и монотонное, колыхалось, как болото под ряской скуки.
— Стоп!
Акробаты, приготовившиеся к очередному трюку, застыли в нелепых позах.
— Перерыв полчаса.
Директор отмахнулся от Тяп-Ляпыча и между вагончиков проскользнул наружу. Пустырь, где расположился бродячий цирк, зарос высоким бурьяном. Казалось, поставленные кольцом вагончики стоят на берегу рыжего травяного моря. А ближайшие многоэтажки чудились скалами, засиженными поколениями птиц.
Рядом бежала асфальтовая дорога, похожая на морщинистую шкуру слона. Чуть дальше, под большим дубом, играла компания детей. Они что-то строили из веточек и земли. Директор довольно хмыкнул и пошел к ним.
— Здравствуйте, юные господа.
Он улыбался маленьким незнакомцам со всем обаянием, которое мог найти у себя. Ответом ему были невнятные крики “зрасьте” и недовольные вторжением взгляды.
— А не желаете ли посетить цирк?
— Вот ещё! — предводитель компании, рыжий забияка, состроил страшную рожу.
— Не просто так, джентльмены… и леди. Мне нужны эксперты, разбирающиеся в смехе.
Во взглядах появилось удивление и заинтересованность. Рыжий медленно подошел к директору.
— А что взамен?
— Обед на всех, десерт, по билету на завтрашнее представление.
Рыжий на секунду задумался.
— Ещё сладкую вату во время просмотра.
Директор кивнул.
— И на слоне покататься! — пискнула девочка в красном платьице.
— Договорились.
Мужчина протянул руку рыжему.
— Договорились!
Циркачи были донельзя удивлены, когда директор вернулся в окружении десятка детей.
— Давайте найдем, куда посадить наших гостей.
Делёж стульчиков и рассаживание по местам заняло минут двадцать. Директор сделал строгое лицо и успокоил конфликты, заявив, что тот, кто будет драться, не получит десерт.
— Начинайте, господа, — кивнул артистам директор.
— Алле! — завопил Наумыч, и на арену шагнули акробаты.
Шеф циркачей не смотрел на представление. Он внимательно наблюдал за лицами маленьких зрителей.
Через пять минут директор подозвал Тяп-Ляпыча и что-то шепнул ему.
— У-у-у-у!