— Ты что, уже соскучилась? — удивилась Карина.
— Немножко, — ответила Генриетта. — Мне нравится бывать дома.
Шарлотта помрачнела. Юлианна знала, что подружка любила свой старый дом и никак не может привыкнуть к здешней квартирке, которую сняли ее родители в Розамунде. Может быть, поэтому Шарлотте больше нравилось проводить время в доме семьи Амадор. Там подружка явно чувствовала себя веселее.
— Ой, а что это у Кариночки волосы такого обычного цвета? — услышали вдруг девочки.
— О неееет, — протянула Юлианна. — Эсми вернулась. Как же я забыла, что Эсми тут тоже учится?!
— Доброго тебе дня, Эсмиральдочка, — сладко улыбнулась Карина.
Всем было известно, что с врагом лучше говорить на его языке. На слащавом, полном всяких сюсюканий языке Эсмиральды Сланге.
— А я думала, девочки, вы уже не вернетесь в пансион, — прощебетала Эсми. — Что ваши мамочки и папочки встанут насмерть, чтобы не дать вам тут образованьица!
Юлианна уже привстала и открыла рот, чтобы высказаться как следует, но Шарлотта положила ей на руку прохладную ладошку и сказала:
— Не стоит, Юлианночка.
А затем обратилась к Эсми:
— Рада видеть тебя, Эсмиральдочка!
— Ты что? Забыла, как мы расстались весной? Она окатила нас из ведра ледяной водой! Испортила Карине шляпу! — зашипела Юлианна.
— Может быть, это потому, что кто-то назвал ее «Змеиным языком»? — спросила Шарлотта.
— Хватит задираться, Юлианна, — взяла ее сторону Карина.
— Да, хватит, Юлианночка, — пропела Эсми, — а то у тебя от злости прыщики на носу вылезут. Ни один мальчик тебя не полюбит!
Юлианна зашипела пуще прежнего. А Шарлотта, вот предательница, спросила у Эсмиральды:
— Значит, твои родители еле отпустили тебя?
Эсми плюхнулась на стул, поправила юбки и устало кивнула.
— Одно мучение с ними, — сказала она уже совсем другим, вполне терпимым голосом. — Ладно, Юлианна, не пыхти. Я на самом деле ужасно рада всех вас видеть. Слушайте, а вы уже видели куратора первогодок?
Юлианна, у которой от обиды уже щипало в носу и в глазах, так и подпрыгнула! Еще чего не хватало — Эсми что-то узнала первой. Ну не досада ли?!
— Выкладывай, — сказала Шарлотта.
— Неееет, помучайтесь до завтра, когда ее представят на открытии учебного года, — засмеялась Эсми.
И принялась не спеша хлебать суп.
Юлианна подумала, что надо бы как-нибудь наподдать Эсмиральде, чтобы не задавалась. Но внезапно перехватила взгляд Генриетты Остин. Та поправила рыжий локон и посмотрела на нее задумчиво и как будто немного тревожно, однако так ничего и не сказала. Но почему-то задираться и злиться Юлианне совершенно расхотелось.
— Что на тебя нашло, Юлианна? — спросила перед сном Карина, сев на край кровати поближе к подруге.
Юлианна натянула одеяло на голову и отвернулась к стене.
— Ничего, — проворчала она, когда поняла, что Карина просто так не уйдет.
— Просто ты вела себя… вела себя хуже, чем Эсми, — вздохнула подруга.
— Ну и чего вы тогда со мной возитесь? — буркнула Юлианна.
— Прости, что? — не поняла Карина. — Возимся? Юлианна… мы с тобой дружим, понимаешь?
— А вы не дружите, раз не нравится, — заявила Юлианна и натянула на голову еще и подушку.
Но она чувствовала, что Карина сидит рядом и не уходит. А через некоторое время кто-то еще и в ногах уселся. И еще кто-то рядом с Кариной! Да что они себе думают? Что кровать бесконечная, что ли?! Когда Юлианна почувствовала, что кто- то с разбегу прыгнул на нее, она сердито взвизгнула и подскочила на месте. Ее плохое настроение внезапно утроилось, и она решила — кто бы на нее ни прыгнул, он получит сейчас. Подушкой! Или нет, учебником по грамматике, он как раз толстый и тяжелый! Почувствовав неладное, девочки с писком разбежались, и только тот, кто наскочил на Юлианну последним, не унимался. Он возился и сопел. Девочка выбралась из-под подушки и одеяла не сразу — не очень-то это просто, когда кто-то сидит на тебе и сопит! — и уставилась на обидчика.
И увидела курносую мордочку, блестящие темно-карие глаза и белоснежные зубы. На кровати сидела не одна из подружек, а собака Шарлотты, Паутинка. Юлианна не видела ее уже довольно давно, и за это время собака изрядно подросла. Трудно сказать, какой она породы, но что кормили ее хорошо, было понятно с первого же взгляда. Увидев, что Юлианна вылезла из своего убежища, Паутинка задорно тявкнула.
— А мы знаем, почему ты злишься, — сказала Шарлотта.
Юлианна обняла Паутинку, и та принялась радоваться. Эта собака любила радоваться всем телом. Она им извивалась, виляла не только хвостом, но и лапами, и даже ушами. И еще пускала слюни. В общем, сложно было устоять против бешеного обаяния Шарлоттиной любимицы! И Юлианна сказала, что вовсе не злится.
— У меня просто возраст трудный, — сказала она в свое оправдание.
Хотя это и была не совсем правда.
— Неа, — сказала Карина. — Это потому, что ты не любишь свой день рождения. Он приходится на начало учебы. Обычно люди, у которых дни рождения по большим праздника, всегда злятся, что не родились в какое-то другое время!
Паутинка залаяла и прыгнула Шарлотте на руки. Она обожала свою маленькую хозяйку и создательницу! Юлианна улыбнулась.
— Да будет вам, — сказала она. — Если б еще я родилась действительно в праздник! А то — первого сентября, ужас какой-то. Вечно все норовят подарить тебе что-нибудь полезное для учебы.
— Поэтому, — торжественно сказала Генриетта, — мы решили отпраздновать твой день рождения по-особенному. Мы хотели сделать сюрприз, но, видя, что ты сегодня сама не своя, предупреждаем, что завтра тебе грустить не придется.
— Мне уже страшно, — отшутилась Юлианна.
— Мы хотим, чтобы ты, когда тебе плохо, не начинала творить всякие глупости и шалости, — сказала Карина, слегка запинаясь, — а делилась плохим настроением с нами.
— Когда им поделишься на всех, — добавила Шарлотта, — оно становится лучше.
— Наверное, изначально не такое уж плохое, — ворчливо заявила Юлианна.
Она была растрогана. И теперь ей, пожалуй, казалось, что она и В САМОМ ДЕЛЕ была в плохом настроении именно из-за грядущего дня рождения.
Хотя, конечно, было же еще что-то?
Когда госпожа Гербера заглянула в их спальню и велела спать, когда везде погасили свет и вечерний сумрак за окнами стал постепенно густеть, когда Юлианна уже почти заснула, она услышала чей-то шепот. Наверное, это подружки обсуждали сюрприз, решила девочка и, улыбнувшись, зажмурилась. Скорее бы заснуть и проснуться уже завтра!
Глава 6. День рождения Юлианны
Бывает так: ждешь какого-то события, ждешь, волнуешься, предвкушаешь… а потом приходит этот день, а ты совершенно спокоен, даже безразличен. Юлианна знала за собой такое. Это чувство… оно происходило от нежелания разочароваться в каком-то дне, в празднике, в друзьях и родне… и даже в самой себе.
Поэтому она проснулась очень осторожно, как бы нехотя. Она приоткрыла сначала один глаз, а потом второй. Потом первый как-то сам собой закрылся, и Юлианна посмотрела на мир одноглазо. Ей понравилось, что она увидела, хотя это были всего лишь пятна солнечного света на потолке. По крайней мере, день обещал быть погожим.
Вторым приятным сюрпризом была Паутинка. Шарлоттина любимимца спала в ногах Юлианны. Вообще-то место собаки было во дворе. И она чаще всего ночевала в будке. Но иногда какими-то неведомыми путями Паутинка пробиралась в спальню.
Для нее словно не существовало закрытых дверей!
Юлианна села, погладила собачку по голове, и та радостно завертела хвостом. Девочка увидела, что подруги уже встали и ушли умываться. Что ж, пора было и ей отправиться в умывальню, привести себя в порядок, а потом вместе со всеми воспитанницами идти на лужайку. Там, конечно же, все выстроятся по классам, госпожа Маркура скажет торжественную речь, и начнется долгий первый учебный день…
Но едва Юлианна, накинув на ночную рубашку халатик и сунув ноги в тапочки, вышла из комнаты, как оказалось, что ее однокашницы собрались в коридоре. Они стояли полукругом, и каждая держала руки за спиной. Вид У них был растрепанный и торжественный. Пахло чем-то вкусным.
— Эээ… вы же не серьезно?! — спросила Юлианна и попятилась, но дверь за спиной захлопнулась.
— Серьезно, Юлианночка, — сказала Эсми.
И первая вынула руки из-за спины. Она держала пышный аппетитный кекс размером не меньше, чем тележное колесо. В кекс были воткнуты тринадцать разноцветных свечек.
— Поздравляем с днем рождения, — сказала Генриетта. — Ты самая… самая потрясающая девочка среди всех воспитанниц пансиона…
— Может быть, кроме меня и, пожалуй, Шарлотточки, — вставила Эсми, и все захихикали.
— Ты самая удивительная и непредсказуемая девочка, — продолжила Генриетта,
— и я бы хотела быть такой же сильной и смелой, как ты!
И тогда девочки загомонили, словно галчата. Каждая хотела что-то добавить, у каждой было что-то в подарок — конфета, цветок, пара перчаток, яркая лента, бусы из орехов или фрукты. У Юлианны просто не хватало рук на все это богатство, и она подставила полы халата. Это было неожиданно приятно: получать все, что угодно, пусть даже красивые камешки или цветы, но только не учебные принадлежности. Согласитесь, обидно получать под видом подарка тетради и карандаши, тем более, что ты получила бы их и так, раз они нужны к школе!
Юлианна растроганно шмыгнула носом. Девочки притихли, предчувствуя ответную речь — все одиннадцать второгодок, таких разных и все-таки чем-то похожих.
— Между прочим, — сказала Юлианна, — раз уж я такая особенная, то могли бы говорить это почаще. И давайте уже без телячьих нежностей, а то не успеем съесть этот кекс до того, как нас хватятся на построении!
Что тут поднялось! Какой девочки устроили писк и визг! Когда госпожа Гербера подошла проверить, что за веселая возня поднялась с утра пораньше в этой части спального корпуса, счастливые девчушки уже все были в крошках, сахарной пудре и какао-порошке от кекса. Достался кусочек и любимой учительнице — правда, кособокий и слегка помявшийся. Гербера вытащила из кекса желтую свечу. А потом сказала Юлианне: