Таковы были имена смертоносных орудий Петуха, старых орудий.
Пертелоте с трудом сдерживала рыдания.
Но затем речной звук начал меняться. Пертелоте резко обернулась и увидела, как из белого тумана стремительно вырывается Кокатрисс. Мгновение он летел совсем низко, выкрикивая свою собственную, омерзительную утреню, и выкручивал хвост невероятным, дьявольским образом. Затем он напряг свои крылья и стал взмывать вверх и вверх, визжа и вытягивая шею, пока не превратился в грозящую с поднебесья иглу.
Blitzschlange! Блицшланг! Кокатрисс стал Змеем-Молнией!
Пертелоте оборотилась к дереву Шантеклера и закричала:
— Нет! Шантеклер! Шантеклер! Нет!
Но кто мог услышать ее! Сейчас вызов сменится битвой. Утренняя песнь окончена.
Шантеклер тоже прыгнул. Какое-то время он падал, но затем крылья наполнились воздухом, ухватили его и подняли над лесом.
— О, ради любви Создателя! — молила Пертелоте. — Шантеклер, нет!
Но кто мог услышать ее?
Шантеклер неумело поднимался. Не было сомнений, что он не может летать так, как Блицшланг, этот Кокатрисс! Петухи не годятся для неба. Но он прекратил кукарекать и вложил в полет все свои силы. Он поднимался все выше и выше над лесом, увеличивая пространство между собой и землей. Он шел навстречу врагу.
Теперь остался единственный звук. Кокатрисс парил в вышине и смеялся! Холодным, злобным, могущественным ревом был его смех. Он презирал усилия, что прилагал для встречи с ним Шантеклер. И он казался почти недвижным, так высоко он парил над землей. Казалось, там, в вышине, он нашел воздушную струю, и с нее он плюнул на Шантеклера.
Но затем Блицшланг соскользнул со своего ложа. Эта бестия склонилась вперед, стрелою выставила клюв и, выпрямив хвост, камнем ринулась вниз.
Он несся с небес.
Пертелоте подняла крыло, как будто могла защитить им своего мужа.
Шантеклер увидел его приближение и изменил курс. Теперь он летел не вверх, а прямо вперед.
Кокатрисс же отклонился в полете едва заметно, как будто он был блестящей, гибкой шпагой. Он пронзал воздух все быстрее и быстрее. Он был снарядом, стрелой; он был молнией. Крошечная игла выросла в копье, в топор — и Кокатрисс ударил Петуха-Повелителя прямо в спину!
Шантеклер рухнул вниз.
Кокатрисс распростер свои мощные крылья и воспарил к себе в поднебесье.
Пертелоте видела, как Петух валится с небес, но он боролся с падением. Он вырвал из несущейся навстречу струи воздуха сначала одно крыло, потом другое, затем, напрягая все силы, взмахнул ими и обрел равновесие. Вскоре его падение замедлилось. Он выровнял полет почти над самыми верхушками деревьев. Он овладел собой. Пертелоте перевела дыхание.
Кокатрисс, точка в поднебесье, хохотал: он видел, что делает Шантеклер. А Пертелоте принялась бить себя в грудь, ибо она тоже видела, что делает Шантеклер.
Он набирал высоту, он пробивался вверх.
— Иди ко мне! — вопил Кокатрисс со своей немыслимой высоты.— Иди ко мне, Петух, и я швырну твою плоть твоим же зверенышам, и они сожрут ее!
Он кружил в поднебесье и хохотал, словно демон.
Но Шантеклер ничего не отвечал. Он молча силился подняться все выше и выше, и он поднимался, единственное живое существо между небом и землей.
Утренний туман испарился, выжженный белым небом; и воздух стал прозрачен, как стекло. Никто не слышал, как проснулись животные, а они проснулись; тысяча лиц, окруженная стеной, взирала на своего Повелителя, взбирающегося прямо над ними все выше и выше.
Вдруг Кокатрисс резко оборвал свой смех и занялся делом. Точка крикнула:
— Тогда я приду к тебе!
И он рухнул с небес.
Шантеклеру было тяжко. Он вновь сменил курс и летел, не меняя высоты, и вновь бесполезно. Демон мчался быстрее мысли. Он не замедлил падение. Он не отклонился от курса. Он шел прямо на Петуха-Повелителя и обрушился на того всей своей ускоряющейся мощью.
Пертелоте подскочила при звуке этого удара. На этот раз Петух не удержался. Он падал. Кувыркаясь в воздухе, с безвольными крыльями, согнувшимися за спиной, Шантеклер беспорядочной кучей перьев свалился с небес и рухнул в лес.
Пертелоте не осознавала, что бьет себя в грудь. Не слышала умоляющих стонов, рвущихся из ее собственного горла. Никто из животных во всем лагере не шелохнулся. Глаза их были устремлены к лесу и не видели ничего.
Кокатрисс опять расположился на самой вершине неба. Его крылья были неутомимы.
Потом раздался вопль Пертелоте:
— Нет, хватит!
Из леса вновь начинал свой неровный полет израненный Шантеклер. Величайшим усилием он преодолел верхушки деревьев. На мгновение он повис в воздухе. Затем, с неимоверным трудом дергая ослабевшими крыльями, он снова полетел вверх — скорбно неровный полет. Он пробивал себе путь — но он поднимался.
На этот раз Кокатрисс выжидал. На этот раз Кокатрисс вынуждал Петуха-Повелителя подняться даже выше, чем прежде. Но Петух колотил воздух, и он поднялся даже выше, чем прежде. Он не издавал ни звука. Безмолвствовал и демон над ним. Кокатрисс не кричал, бросая вызов. Он выжидал своего часа.
Третий полет длился целую вечность.
И Кокатрисс не стал больше ждать. Наблюдали все, но никто не заметил, когда он начал пикировать. Неумолимый и бесшумный, как время, Кокатрисс понесся из-под небесного купола.
Разве остался верящий в то, что Шантеклер способен избежать низвергнувшегося Блицшланга? Но все же каждый молил всею душой, чтобы Шантеклер попытался, чтобы увернулся.
Но он не увернулся. Петух неподвижно завис в воздухе, а демон сокращал дистанцию, устремляясь к своей жертве. Шантеклер даже не выпрямил свой полет. Будто во сне он разглядывал Кокатрисса; а затем, почти в мгновение убийственного толчка, он опрокинулся на спину и выставил над собою когти.
Трах!
Столкновение эхом прокатилось по лесу, отозвалось рябью на речной воде и разбило сердце Пертелоте.
Но на этот раз Кокатрисс не совладал с собственными крыльями. Он не взмыл в поднебесье. Он не смог оторваться от Петуха, и они падали вместе. Вместе они кувырком неслись к земле, затем ударились оземь с такой силой, что снова столкнулись и докатились до самой стены лагеря.
Пертелоте смотрела, парализованная.
Шантеклер лежал внизу, на нем — бьющий хвостом Кокатрисс. Багор пронзил горло Кокатрисса. Тесак завяз глубоко в груди. Кокатрисс не был мертв, но он был при смерти. И все же так велика была его ненависть к Петуху, что он не отпрянул назад, не выдернул клинки из своего тела. Напротив, он устремился вперед, пытаясь дотянуться клювом до шеи Петуха-Повелителя.
Все глубже погружался в его горло Багор. Окровавленное острие пронзило шею насквозь. Рывок за рывком Кокатрисс все глубже загонял Тесак в собственную грудину. Демон медленно приближался к лицу Шантеклера.
Шантеклер лишь упирался ногами и смотрел в ледяной красный глаз. Смотрел на клюв, что силился пронзить, прикончить его.
Лицо демона было прямо перед его собственным — зеркальное отражение.
Затем горячая кровь хлынула изо рта Кокатрисса, и демон умер. Клюв к клюву, демон уставился на Шантеклера стекленеющим красным глазом; и Петуха стошнило.
С непередаваемым омерзением Шантеклер столкнул с себя труп. Он вырвал из него свои орудия. Он пробежал немного, остановился, уткнулся клювом в землю, присел и стал тереться о траву грудью и головой, дабы очиститься от мерзкой жижи.
Он трясся в судорогах. Его опять стошнило желчью. Затем он отошел, прихрамывая, и, полностью обессиленный, остановился, уронив голову на грудь.
На какое-то время воцарилась полная тишина. Пертелоте стояла на стене и не могла сдвинуться с места. Животные уставились ей в спину и ждали какого-либо знака, способного рассказать им о событиях за пределами лагеря; но они не увидели ничего — только Курицу, отрешенно бьющую себя в грудь.
Но ответ пришел.
Срывающимся, измученным голосом Шантеклер закукарекал победный клич. И животные стряхнули с себя оцепенение. Они взбирались на стену, дабы увидеть, что произошло; и когда они увидели, то поразились толщине и мощи демонова хвоста. Но по-прежнему никто не издавал ни звука. Шантеклер еще не закончил.
Он медленно вернулся к трупу, клокоча страстное, безумное кукареканье. Он яростно начал кромсать мертвую шею, сдирать кожу, обнажая мышцы, жилы, темно-зеленое мясо. Животные отвернулись. Шантеклер, казалось, рассвирепел. Он зажал в клюве обнаженную шейную кость врага и рванул ее с такой яростью, что она сломалась и голова отделилась от тела. Шантеклер высоко поднял эту голову и пошел дальше.
Он шел через поле брани. Он шел среди мертвецов. Смертельно уставший, но с вздернутой, будто знамя, головой Кокатрисса, с которой свисала изодранная плоть, Шантеклер держал путь к реке.
На берегу он вытянул шею и закричал:
— Уирм! Эй, Уирм! Эй, гнусный Уирм! Проглоти эту штуку и подавись ею! Твой Кокатрисс мертв, и я сделал это!
Затем он швырнул в воду голову с застывшими на ней вытаращенными глазами. Она камнем пошла ко дну, и Шантеклер с удовлетворением разглядывал длинную кровавую нить, что погружалась вслед за ней. Сделано. Он отправился домой
Он был посреди поля брани, когда услышал за своей спиной непонятный шум. Он обернулся и невольно застонал. Волны скорби чуть не захлестнули Петуха-Повелителя, ибо он увидел, что вскипели воды реки. В том месте, куда погрузилась голова демона, вода бурлила: пузыри равномерно и неустанно взрывали ее поверхность; затем кипение распространилось вширь, и вот уже вспенилась вся река.
— Шантеклер! Шантеклер! — раздался крик из-под земли. — Последний грех наихудший. Напрасно ты убил Кокатрисса. Но сколь же более презренно упиваться этим! Шантеклер! Я — Уирм!
Воды поползли на поле битвы, обходя, будто тянущимися кулаками, большие трупы и накрывая малые. Три дня река оставалась в своих берегах, но теперь пошла в наступление. Она вновь поднималась, устремляясь к лагерю.