– И он его нарушил? Верно? – не удержалась от вопроса Лилит. Кажется, она начинала понимать, за что Алазар питает особую ненависть к Детям луны.
– О да. Он не только сообщил все остальным, но еще и объединил с ними свои войска, выступив против дэйви. Туаты воздержались от войны. А вот некоторые ковены ведьм поддержали людей. Меня не было рядом с отцом, когда вражеские войска подошли к нашим землям.
– Но ты ведь не виноват в этом.
В глазах Алазара плескался гнев.
– Мой народ так не думает. Видишь ли, я был у своей невесты. Тайрис попросила меня приехать, сказала, что у нее ко мне важный разговор. Я решил, что это как-то связано с войной. К тому же мне хотелось воспользоваться шансом и обсудить с императором ситуацию с перенаселением Эреша. Война не являлась выходом, но нужно было что-то решать. Я надеялся, что вместе мы сможем отыскать иной способ борьбы с утечкой магии. Куда менее кардинальный. И если бы его предложил отцу император… – Алазар вздохнул. – В общем, я надеялся, что у Эреша есть шанс на мирное существование.
Лилит с трудом концентрировалась на словах Алазара. У него. Была. Невеста. И он бросил все и поехал к ней, просто потому что она была обеспокоена!
– Тайрис вела себя странно, говорила какие-то глупости о том, что она волнуется насчет предстоящей церемонии, что беспокоится, что со мной на войне что-нибудь случится… А я был так глуп, что не сразу понял – она всего лишь пыталась отвлечь меня. Пока я сидел и успокаивал дочь императора, объединенные войска атаковали мои родные земли. – Лилит смотрела на тонкую жилку, пульсирующую у него на виске. – Вел себя как влюбленный мальчишика. Даже подарил ей брошь с кристаллами гэйфи, которые добывают только на землях дэйви. Это фамильная ценность. Я собирался преподнести ее в день свадьбы, но Тайрис выглядела такой несчастной, что мне захотелось ее утешить. И я отдал брошь ей.
Тело Лилит оцепенело. Она физически не могла пошевелиться. В последний раз ей было так больно в день, когда она лишилась Сумрака. Алазар же продолжал говорить, не обращая внимания на то, какой эффект его слова произвели на Лилит.
– Потом я сказал Тайрис, что мне нужно поговорить с ее отцом. Она начала юлить, подыскивала отговорки, и только тогда я отчетливо понял: она мне врет. Врет! И за этой ложью скрывается нечто ужасное. Я потребовал, чтобы она мне все рассказала. Ты знаешь, я умею быть убедительным. – По его губам скользнула ледяная усмешка. – И тогда она призналась, что задумал ее отец. Она разбила мне сердце, лишила уважения моего народа, но я сохранил ей жизнь. Хоть она этого и не заслуживала.
Желваки на его скулах вздулись и ходили ходуном. Ему было тяжело говорить. Но Лилит было еще тяжелее – она вынуждена была слушать. Она жаждала уйти, но тело ей не повиновалось.
– Я переместился в родное поместье и столкнулся с теми ужасами, которые творили объединенные войска. Моих собратьев ранили, уничтожали, истребляли. Не все из нас бессмертны, как ты помнишь. Некоторые просто наделены долголетием, они сильны, но их можно убить. Мне удалось отыскать отца и брата. Мы сражались плечом к плечу. Помню, с каким отвращением они смотрели на меня, но я произнес лишь одно слово: «Тайрис». «Надеюсь, она умирала мучительно?» – спросил меня отец. Я собирался ответить, но не успел: на поле боя на белоснежной лошади появилась моя невеста. На ней сияла лунная кольчуга. И, разумеется, она надела мой подарок. Мою брошь. «Слабак», – плюнул мне в лицо отец, а взгляд брата я не забуду никогда.
Битва была долгой. На помощь нам пришла часть ведьм, но это не изменило ее исхода. Дети Луны и Тайрис погубили многих моих собратьев. И каждый, кто пал от ее руки, перед смертью видел мою брошь. Брошь, которую мог подарить врагу лишь принц дэйви.
Лунные нашли способ справиться с нашей магией. Использовали древние артефакты-накопители и помощь Богини, сожгли тела моих соратников, но так и не смогли уничтожить их бессмертные души. Я ощущал боль, чувствовал, как пламя пожирает мое тело, вдыхал смрад горящей плоти, слышал крики моего народа и мечтал о смерти. Они уничтожили всех. Всех, Лилит. Даже детей и служителей храмов. Я видел все своими глазами и отчаянно жалел, что не могу умереть. Тайрис тоже все видела. Она кричала, пыталась потушить огонь, призвав стихию воды, но ее увели с поля боя. Кажется, именно тогда, глядя в ее глаза цвета моря, я понял, что моя способность любить сгорела в адском пламени, оставив место лишь ненависти. Но это был не конец. Не сумев уничтожить наши души, Лунные бестелесными духами отправили нас сквозь завесу, молясь Богине, чтобы та даровала им силу, способную удержать нас. Поверь, Лилит, ты и представить не можешь, что я пережил, вынужденный существовать в некоем подобии вакуума, где нет ни пространства, ни времени. Ты будто находишься во всепоглощающей серости, которой нет ни начала, ни конца. Где есть лишь вечное осуждение и ненависть отца и брата, которые обвинили меня в гибели нашего народа. Меня, Лилит. Я не мог этого выносить и год за годом пытался выбраться из-за завесы. Но это ты уже знаешь, – закончил Алазар.
Лилит казалось, что чья-то когтистая лапа вонзилась в ее плоть и вырвала сердце. Долгие годы она убеждала себя, что Алазар любит ее. Просто по-своему, так, как умеет. А если не любит, то, во всяком случае, она важна для него.
Но сейчас, когда она смотрела в его горящие глаза, ей было ясно: он никогда, никогда-никогда-никогда не испытывал к ней и сотой доли того, что чувствовал к Тайрис. И что бы он сейчас ни говорил, он до сих пор любит ее. Точнее, память о ней. А может, он дорожил памятью о том, каким был рядом с ней. Все это уже неважно, ведь у Лилит нет ни малейшего шанса.
Ей стало невыносимо горько. Внутри себя она билась в истерике, умирала в агонии, сгорала в пламени собственной ревности и разочарования, но внешне лицо ее оставалось безучастным. Лилит прекрасно умела носить маски, вот только она уже давно не делала этого рядом с Алазаром.
Ее чувства выдавали лишь мелко подрагивающие пальцы. Лилит понимала, что нужно что-то сказать. Нужно срочно что-то сказать, ведь он поделился с ней самым сокровенным. Ему нелегко было открыться. И тогда она забыла о собственной боли и поступила так, как поступил бы настоящий друг: проявила сочувствие. Чувство давно забытое. Чувство, что отняло у нее последние силы.
– Мне жаль, Алазар. Жаль, что все так случилось. И сейчас я, безусловно, понимаю, как важно для тебя вернуть брошь. Спасибо, что рассказал мне обо всем.
– Ты заслуживала это знать, – отозвался он охрипшим голосом. Очевидно, ее ложь от него не укрылась. Лилит никогда не удавалось обмануть Алазара. Он всегда знал, что она чувствует на самом деле. Она же до того дня не догадывалась о его чувствах. За ними не скрывалось ничего, кроме ее собственных иллюзий. – Мне тоже жаль, Лилит, – добавил он после паузы, и этим разбил остатки ее надежд. Она понимала, что его последняя фраза относилась вовсе не к рассказу о прошлом.
– Что ж, тогда, если не возражаешь, я поеду. Не могу все отменить в последний момент, ты же понимаешь.
Вместо ответа он посмотрел на нее долгим внимательным взглядом, а потом все же произнес:
– Надеюсь, мы скоро увидимся.
– Надеюсь, – отозвалась Лилит и поднялась из кресла. Она следила за тем, чтобы походка ее была плавной, а спина прямой. Она знала, что Алазар прекрасно понимал, что она не вернется. Но не сделал ничего, чтобы ее остановить. Возможно, так он проявил к ней милосердие. Не стал создавать очередную иллюзию. И вот, спустя двадцать девять лет, в годовщину их расставания, он вновь ворвался в ее жизнь.
Лилит отвернулась от иллюминатора и откинулась на спинку кресла. Хватит думать об Алазаре! Гораздо важнее сейчас то, что он нашел избранную. Ему удалось!
Девушка почувствовала покалывание в пальцах – от мысли, что скоро она сможет вернуться в Эреш, магия пробуждалась в ней, стремясь вырваться наружу. Если им удастся достать девчонку, все будет кончено. Они лишат Эреш последней надежды, последнего шанса на борьбу, и Лилит наконец-то воздаст им по заслугам. Она займет свое место рядом с Алазаром, и они будут править. Вместе. И возможно, тогда он наконец полюбит ее. Ведь именно она преподнесет ему то, о чем он так долго мечтал. То, чего его лишила Тайрис, – любовь и признание его народа.
Глава 15
Алазар жил в одном из тех поместий, которые имеют собственное имя. Мунхолл представлял собой уединенный особняк в стиле викторианской готики, обустроенный с исключительным комфортом. А впрочем, можно ли было ожидать иного от того, кто так сильно ценит роскошь и удобство?
Черный автомобиль притормозил у высоких кованых ворот с символом Lilium Nocte – лилии на фоне полной луны. Их символом.
Лилит уже почти забыла, каково это. Волноваться. Тревожиться. Нервничать. Сейчас она почти что чувствовала себя человеком. Почти.
Кто-то по ту сторону нажал на кнопку, ворота распахнулись, и машина медленно двинулась по подъездной аллее. Лилит уставилась в окно: ей не терпелось узнать, сильно ли изменился Мунхолл за годы ее отсутствия. Как она и думала, поместье и прилегающая территория остались почти такими же, как в ее памяти. Алазар был консервативен, а еще сентиментален, хоть и не любил этого признавать.
Они только что проехали мимо высоких аккуратно постриженных кустарников, образовывающих живую изгородь в форме лабиринта, внутри которого скрывались изящные скульптуры, великолепный фонтан и несколько резных скамеек. Совсем скоро показался ухоженный сад, который был особенно прекрасен в ночную пору. Белоснежные, голубые и фиолетовые цветы подсвечивались фонариками и огоньками, создавая таинственную и волшебную атмосферу. Неподалеку можно было даже отыскать пруд, через который был перекинут небольшой мост, в темноте освещаемый лунными сферами. В свое время Лилит удивило, что все эти композиции подозрительно напоминают стилистику Лунных садов в Эреше. Зачем разбивать такой шикарный сад, если ненавидишь Детей луны? Алазар говорил, что в нем – сосредоточение его ненависти, напоминание, которое он желает держать перед глазами. Он говорил, а Лилит верила. Верила до тех пор, пока не узнала правду.