«Поскольку я, брат Рикольдо, наименьший из ордена проповедников, многократно имел возможность уразуметь непостижимость и возвышенность Господней любви к роду человеческому, ибо Бог так возлюбил его, что подарил оному Сына своего Единосущного, и этот Величайший из Сыновей совершил свой путь, подробно отпечатавшийся в памяти нашей, да не будем мы неблагодарными, следующими словами: "Я исшел от Отца и пришел в мир". (Иоанн, 16, 28). И когда еще Он только родился, то малым дитятей, совсем не щадя ни себя, ни матери своей, отправился вместе с нею и пожилым спутником в многотрудное путешествие и добрался до Египта. Ибо бежал Он от недругов своих, еще не ведая причины их гнева. И я утверждаю, что точно было бы постыдным, коли после стольких благодеяний, число которых ведает только Он, отделивший меня от мира и причисливший меня к этому ордену, дабы я был Его доверенным человеком и Его проповедником, — так вот, коли после стольких благодеяний не отправился бы я по предназначенному мне пути и не направил бы свои стопы по дороге утверждения Его веры. Добавлю, что мне было хорошо известно, что это небезопасно, а посему я долгое время сидел сиднем, и был свободен от дел, и не пытался приступить ни к делам малым, ни к дальним путешествиям, но теперь, возвращаясь в своей памяти к прошлому, я, совершивший уже путь долгий и многотрудный, понимаю, что до сих пор продлился век мой именно потому, что изучил я прилежно светские науки, которые именуются свободными. Исполняя поручение господина Папы, переданное мне через магистра нашего ордена, я предпринял паломничество за море — чтобы лично осмотреть те места, которые посещал Христос, и прежде всего то место, где Он во имя спасения рода человеческого принял смерть, — дабы мысль о Его страданиях навсегда отпечаталась у меня в памяти и Кровь, пролитая Христом во имя нашего спасения, стала моей опорой и поддержкой в деле проповедования веры в Того, кто смертью своею даровал мне жизнь».
Как ни странно, после этих возвышенных слов идет повествование, написанное точным и простым языком. Композиционно и стилистически «Путешествие» распадается на несколько частей. Первые шесть глав, посвященные достопримечательностям Святой земли, рассказывают о том, как брат Рикольдо прибыл в Акку и совершил осмотр всех мест, которые обязательно посещаются паломниками. Причем это описание мало отличается от стандартных путеводителей. Завершив осмотр достопримечательностей, брат Рикольдо возвращается в Акку и садится на корабль, плывущий в Триполи. Здесь начинается вторая часть его книги и его путешествия: от Триполи до Багдада. Перед странствующим монахом представали картины, описание которых невозможно было отыскать ни в одном из путеводителей, поэтому брат Рикольдо оказался в роли стихийного этнографа, наблюдающего за неведомыми народами. Так в его книге появились главы о туркоманах, татарах и курдах. Именно эту часть повествования мы и приводим ниже в переводе. Событийная часть книги завершается прибытием в город Багдад и описанием диспута с несторианами, который пришлось вести брату Рикольдо, а далее следует большой заключительный фрагмент его сочинения — критика мусульманского вероисповедания. Рикольдо де Монте Кроче подробно разбирает все заблуждения, бытующие среди сарацин, критикует Коран и пророка Магомета, однако эта часть книги требует отдельного углубленного исследования.
Судя по тексту, брат Рикольдо не просто добрался до Багдада, но и пребывал там некоторое время, проповедуя христианскую веру и изучая восточные языки. Он освоил по крайней мере арабский, причем довольно прилично. Однако из контекста становится ясно, что древнееврейский и персидский были также не обойдены вниманием монаха. Примечательно, что Коран брат Рикольдо читал в оригинале, а премудрости мусульманской веры постигал в местных религиозных школах, заодно практикуясь и в языке. Ведь еще в Тебризе доминиканцу приходилось пользоваться услугами переводчика, тогда как в Багдаде он уже смог выступать и проповедовать самостоятельно. Особо хочется отметить доброту и неизбывную приветливость, с которыми монах относится к людям. Его завораживает человеческое поведение: туркоманка, родившая ребенка; неожиданно подобревшие курды; умудренные сединами якобиты, признающие свое поражение; сарацины, заботящиеся о пропитании для птиц и собак. Люди в его изображении могут быть плохи вообще — по причине нечестивой веры и избыточной жестокости, — но добры конкретно и в частности. Причем брат Рикольдо умело использует свои личные впечатления, выстраивая общую дидактическую картину книги. Там, где не хватало глаза, помогал слух. Судя по всему, помимо прочих поручений монах должен был собирать сведения о татарах, что он и сделал с превеликой тщательностью. Его внимание сосредоточивалось не только на фактах, но и слухах, которые просачивались сквозь стены ханского дворца. Именно благодаря этому мы можем датировать его миссию, поскольку хан Аргун, последний из татарских правителей, о которых идет речь в тексте, почил в 1291 г., следовательно, монах-доминиканец провел на Востоке полтора-два завершающих десятилетия XIII в.
Описание монголов в «Книге против восточных народов» хотя и опирается на текст «Путешествия», но имеет совсем другую тональность, поскольку сочинение должно было стать своеобразным учебником для проповедников-доминиканцев:
«Глава IV. О татарах. [1] Они, как было сказано, представляются более всех удаленными от спасения потому, что не имеют никакого вероучения, кроме природы, да и та весьма испорчена в них из-за жалкого образа жизни. У них нет ни поста, ни храма, ни священника, ни жертвоприношения, ни какой-либо опоры извне, которая соединяла бы их с жизнью духовной. Нет ни моральной, ни естественной философии, ни учтивости, ни почтения к какой-либо иноземной особе. У них нет любви к какому-либо месту, они не обрабатывают землю, не сеют, не сажают деревья, не возводят дома. Они обитают под [сенью] шатров, а не в домах и городах. Они не занимаются никаким ремеслом. [2] Они веруют, что есть Бог, и уповают на воскресение в этой же жизни. Поэтому мертвецов своих хоронят заодно с вареным мясом и одеждами на смену, с деньгами и сокровищами, чтобы тем было что тратить, когда они воскреснут. Татары легко становятся сарацинами. И уже, по большей части, они обращены, а вернее сказать, погублены сарацинской верой из-за изобильной жизни и такого же воскресения. Однако они с большим почтением относятся к христианам, чем к сарацинам. [3] Как утверждают, они редко обращаются к нам из-за строгости [нашего] вероисповедания, а еще потому, что имеют множество жен и детей и иногда почитают последнюю более первой, а еще потому, что не желают поститься и постоянно едят мясо. Ведь у них нет хлеба, и они не желают обрабатывать то, чем владеют. А посему намного труднее убедить большое число татар соблюдать Четыредесятницу или какой-нибудь другой долгий пост. [4] Кроме того, у татар есть еще одно великое препятствие на пути к [своему] спасению. Так, в Индии живут некие по образу и имени святые, а на самом деле — [приспешники] дьявольские, основательно осведомленные с помощью дьявольских чар кое в чем из грядущего и выставляющие напоказ необыкновенные фокусы. Так вот, они посещают татар и надувают их, а татары доверяют им больше, чем всем прочим людям на свете. А называются они "бахши" [bacscite]. Поэтому будет лучше всего, если проповедники сначала изобличат их, подобно тому как апостолы поступили с магами. [5] Татар можно наставить на путь [спасения] как обычной беседой, так и рассуждениями и с помощью чудес. И начинать следует с их царей и знати, ибо простой народ столь упорен и звероподобен, что никоим образом не желает обращаться, если за это не будет обещано денежное вознаграждение. Так и говорят: "Что ты дашь мне, если я стану христианином?" [6] Сарацины же не налагают на них никаких ограничений, а наставляют их на путь широкий и просторный, ведущий к гибели, и обещают им воскресение и счастье, ими желанное, а именно свет, вкус, деньги и почести. И, кроме того, дают им вознаграждение, которое те принимают. Отсюда и происходит так, что до сих пор никак не удавалось обратить в нашу веру большое число татар, а только некоторых царей и цариц и также выдающихся мужей и жен. [7] Однако великий император охотно держит братьев при своем дворе и с почтением общается с ними, но это в большей степени ради светского блеска, чем из какого-либо упования на обращение в [нашу] веру».
История распорядилась так, чтобы на свет почти одновременно появились три крупнейших сочинения, описывающих мир: «Книга» Марко Поло, «Цветник» брата Хетума и «Путешествие» Рикольдо де Монте Кроче. Следует отметить, что все три автора сообщают ценные, а иногда и уникальные сведения об этнографии татар, причем все трое лично встречались с ними. Видимо, объективный ход событий, превративший монголов из противников европейской цивилизации в равноправных партнеров, стимулировал интерес к нравам и обычаям этого народа с еще большей силой.
В переводе приводится полный рассказ о путешествии брата Рикольдо из Триполи в Багдад и его рассуждения о вере мусульман, составляющий примерно две трети общего объема книги. Повествование ведется от первого лица множественного числа, причем, в отличие от первой части сочинения, это является не просто авторским приемом, а указывает именно на те факты и события, которые монах-доминиканец видел и слышал лично.
Помимо обильно цитируемого Святого Писания, отрывки из которого приводятся по Синодальному переводу, брат Рикольдо ссылается на Боэция, Иосифа Флавия (конкретнее, на параграф XI.5.2 из «Иудейских древностей»), а также на «Откровение» Мефодия Патарского, причем на пространную латинскую редакцию этого текста. Вспоминает он и о злосчастной гибели в 1147 г. от рук предателей и отравителей войска императора Конрада III. Этот перечень подтверждает заявление доминиканца о том, что перед отъездом на Восток он с усердием овладевал семью свободными искусствами. Вместе с тем надо отметить, что этнографические описания удаются брату Рикольдо лучше всего, в то время как сведения о своем маршруте он сообщает крайне скупо, останавливаясь лишь на выдающихся достопримечательностях.