Одна польза — дождь разогнал пикетчиков. У входа в Брэйзноуз валялись только оброненные мокрые листовки. Однако проем ворот был затянут металлической раздвижной решеткой. Сторож скрывался у себя в привратницкой за опущенными жалюзи.
— Открывайте! — потребовал Дануорти, сотрясая решетку обеими руками. — Немедленно откройте!
Сторож поднял одну штору и выглянул. При виде Дануорти он сперва встревожился, затем перешел в наступление.
— Брэйзноуз на карантине, — заявил он воинственно. — Вход воспрещен.
— Немедленно открывайте ворота.
— Боюсь, сэр, это невозможно. Мистер Гилкрист отдал приказ никого не пускать, пока не будет установлен источник вируса.
— Мы нашли источник, — ответил Дануорти. — Открывайте.
Штора поехала вниз. Через минуту сторож вышел к решетке.
— Неужели рождественские украшения? Говорили, что вирус передавался через елочные игрушки.
— Нет. Откройте ворота и пустите меня.
— Я не знаю, сэр… — замялся сторож. — Мистер Гилкрист строжайше…
— Мистер Гилкрист больше не у дел. — Дануорти вытащил из кармана пиджака сложенный приказ и просунул его через решетку сторожу.
Тот развернул его, прямо там, под дождем.
— Мистер Гилкрист освобожден от должности и.о. декана. Мистер Бейсингейм перепоручает переброску мне. Открывайте ворота.
— Мистер Бейсингейм… — протянул сторож, разглядывая уже расплывающуюся подпись. — Сейчас схожу за ключами.
Он унес приказ с собой в привратницкую. Дануорти, ссутулив плечи, остался ждать у ворот, дрожа под ледяным дождем.
Он беспокоился, что Киврин простудится на голой земле, а вокруг нее все это время смерть косила людей направо и налево, сельчане замерзали насмерть, потому что некому было наколоть дров, и скотина гибла на лугах, потому что некому было загнать ее домой. Восемьдесят тысяч душ в Сиене, триста тысяч в Риме, более сотни тысяч во Флоренции. Половина Европы.
Сторож наконец вышел с большой связкой ключей.
— Сейчас открою, сэр, — пообещал он, перебирая связку.
Киврин наверняка должна была вернуться к месту переброски, как только осознала, что ее отправили в 1348-й. И все это время она сидит там, дожидаясь, пока откроется сеть, и негодуя, что никак не открывают.
Если она осознала. Она ведь могла и не понять, что попала в 1348-й. Бадри сказал ей, что сдвиг составит максимум несколько дней. Она сопоставит даты с предрождественскими праздниками и решит, что все в порядке. Вряд ли ей придет в голову уточнять год. Она будет думать, что на дворе 1320-й, и чума подкрадется незаметно, исподтишка.
Замок щелкнул, и Дануорти раздвинул решетку насколько мог, чтобы протиснуться.
— Возьмите ключи, — велел он сторожу. — Мне нужно, чтобы вы открыли лабораторию.
— Этого ключа здесь нет.
Сторож снова исчез в привратницкой.
В воротах дуло, дождь сек хлесткими косыми струями. Дануорти ссутулился у дверей привратницкой, пытаясь хоть чуть-чуть согреться, с силой втискивая кулаки в карманы пиджака, чтобы унять дрожь.
Он беспокоился о разбойниках и лиходеях, а Киврин все это время была в 1348-м, где трупы складывали штабелями на улицах и евреев с чужестранцами отправляли на костер.
Он волновался из-за проверки параметров, которой не озаботился Гилкрист. Так волновался, что заразил своим беспокойством Бадри, и тот, уже горя в лихорадке, ввел заново все координаты. «Столько тревог».
Дануорти вдруг осознал, что сторож подозрительно долго копается. Гилкристу звонит? Он шагнул к двери, и тут вышел сторож, сетуя на холод и раскрывая над собой и Дануорти зонт.
— Я уже промок насквозь, — отказался Дануорти и зашагал через двор к лаборатории.
Поперек двери желтела полиэтиленовая лента. Дануорти сорвал ее, пока сторож хлопал себя по карманам в поисках ключа от сигнализации, перекладывая зонт из руки в руку.
Профессор отыскал взглядом окна Гилкриста. Они выходили на лабораторию, в гостиной горел свет, но движения внутри не наблюдалось.
Сторож наконец выудил магнитную карту, отключающую сигнализацию, и начал новые поиски — теперь уже ключа от двери.
— Я все-таки сомневаюсь, вправе ли мы открывать лабораторию без ведома мистера Гилкриста…
— Мистер Дануорти! — раздался с середины двора оклик Колина. Дануорти со сторожем обернулись. Колин примчался, мокрый до нитки, сжимая под мышкой завернутую в шарф книгу. — В некоторые… части… Оксфордшира… она добралась… только в марте! — запыхавшись, выпалил он. — Простите… бежал всю дорогу.
— В какие именно части? — уточнил Дануорти.
Колин вручил ему книгу и согнулся, уперев ладони в коленки и шумно отдуваясь.
— Там… не сказано.
Размотав шарф, Дануорти открыл книгу на заложенной Колином странице, но сквозь забрызганные дождем очки ничего не разглядел. Разворот начал мокнуть.
— Там говорится, что началось в Мелкумбе, потом перекинулось на север к Бату и на восток. Оксфорда она достигла под Рождество, а Лондона — к октябрю следующего года, но в некоторые части Оксфордшира добралась только поздней весной и отдельные деревни обходила стороной вплоть до июля.
Дануорти вглядывался в неразборчивые строки.
— Это нам ничего не дает.
— Знаю. — Колин разогнулся, протяжно вздыхая. — По крайней мере там не сказано, что чума сразу охватила весь Оксфордшир к Рождеству. Может, ваша Киврин как раз в одной из тех деревень, которые оставались нетронутыми до марта.
Дануорти вытер разворот концом размотавшегося шарфа и закрыл книгу.
— Чума шла от Бата на восток, — размышлял он вслух. — А Скендгейт чуть южнее Оксфордско-Батской дороги.
Сторож наконец определился с ключом и вставил его в замок.
— Я еще раз позвонил Эндрюсу — по нулям, не подходит.
Сторож открыл дверь.
— Как вы запустите сеть без оператора? — спросил Колин.
— Запустите сеть? — всполошился сторож. — Я думал, вы хотите просто посмотреть данные в компьютере. Мистер Гилкрист не позволит вам трогать сеть без спросу.
Он вытянул из кармана приказ Бейсингейма и начал перечитывать.
— Считайте, что я выдал разрешение. — Дануорти прошел мимо сторожа внутрь.
Тот метнулся за ним, но раскрытый зонт застрял в дверях, и ему пришлось спешно нащупывать на рукоятке кнопку.
Колин, поднырнув под зонтом, проскочил вслед за Дануорти.
Гилкрист, видимо, выключил отопление. В лаборатории стоял такой же собачий холод, как и снаружи, но очки у Дануорти, и без того забрызганные, все равно запотели. Он снял их и стал тереть о промокший насквозь пиджак.
— Вот. — Колин сунул ему комок тонкой бумаги. — Это туалетная. Собираю для мистера Финча. Только ведь Киврин трудно будет отыскать, даже если мы перенесемся в нужное место, а вы сами говорили, что попасть точно в определенное место и время очень непросто.
— У нас уже заложено и место, и время, — ответил Дануорти, протирая очки туалетной бумагой и надевая обратно. В глазах все равно двоилось.
— Боюсь, я вынужден буду вас выпроводить, — сообщил сторож. — Без разрешения мистера Гилкриста я не могу позволить…
— Зараза, — чертыхнулся Колин себе под нос. — Мистер Гилкрист!
— Что здесь происходит? — спросил вошедший Гилкрист. — Что вы здесь делаете?
— Вытаскиваю Киврин.
— Кто вам позволил? Это сеть Брэйзноуза, и вы устроили незаконное вторжение. Я ведь отдал вам приказ не пускать мистера Дануорти на территорию колледжа, — отчитал он сторожа.
— Но мистер Бейсингейм подписал… — Сторож продемонстрировал промокший документ.
— Бейсингейм! — Гилкрист выхватил у него бумагу и принялся рассматривать. — Это не его подпись! — возмущенно выкрикнул он. — Значит, еще и подделка документов вдобавок к незаконному вторжению. Мистер Дануорти, я подаю в суд. А когда мистер Бейсингейм вернется, ему будет незамедлительно доложено о вашем…
Дануорти шагнул к нему.
— А я доложу мистеру Бейсингейму, как исполняющий его обязанности отказался прервать переброску, намеренно подверг опасности историка, препятствовал доступу в лабораторию и в итоге помешал определить темпоральное положение переброшенного. Вы знаете, что показала привязка? — Он с яростью махнул рукой в сторону терминала. — Та самая, которую вы десять дней не пускали моего оператора прочитать из-за горстки болванов, — таких же как вы! — не понимающих принципов путешествий во времени. Так вы знаете, что показала привязка? Киврин ни в каком не в 1320-м. Она в 1348-м, в разгар чумы. — Дануорти кивнул подбородком на экран. — Она там уже две недели. Из-за вашей бестолковости. Из-за ваших… — Он запнулся.
— Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне, — процедил Гилкрист. — Как и находиться в этой лаборатории. Я требую, чтобы вы немедленно покинули помещение.
Дануорти не ответил. Он шагнул к терминалу.
— Вызовите инспектора, — велел Гилкрист сторожу. — Пусть наведет порядок.
Экран был не просто темный, он не работал. И лампочки на терминале не горели. Рубильник стоял на «выкл».
— Вы отключили питание, — севшим, как у Бадри, голосом проговорил Дануорти. — Вырубили сеть.
— Да, — подтвердил Гилкрист. — И правильно сделал, учитывая некоторых любителей вламываться без спросу.
Дануорти, пошатываясь, потянулся рукой к экрану.
— Вы отрубили сеть.
— С вами все хорошо, мистер Дануорти? — встревожился Колин, шагая к нему.
— Я подозревал, что вы решите вломиться и открыть сеть, — продолжал Гилкрист. — Вы ведь не желаете считаться с прерогативой медиевистики. Поэтому я отключил питание — и очень предусмотрительно, как выясняется.
Дануорти не раз слышал выражение «оглушили страшной новостью». Когда Бадри сказал, что Киврин в 1348-м, профессор не сразу осознал всю полноту трагедии. А теперь страх накатил на него, как лавина, вышибая дух.
— Вы отрубили сеть. Вы потеряли привязку.
— Потеряли привязку? Чушь! — возразил Гилкрист. — Там наверняка все предусмотрено и сохранено. Когда питание включится, оно снова…
— То есть мы теперь не знаем, где Киврин? — понял Колин.