— Но как ты нашел… — опять начала она.
— Очень просто. Искал дом, полностью заросший плющом, — сказал он и, улыбнувшись, устроился на одном из стульев, взгромоздив ногу на стол. — Кстати, классный. Хорошо сохранился.
— Смеешься? — спросила она. — Да это же развалина! Когда я иду по лестнице, каждый раз боюсь, что подо мной все рухнет.
— Ничего подобного, — сказал он, мотнув головой.
— Смотри. — Конни ткнула пальцем в деревянную балку у входа в столовую, и откуда-то сверху посыпалась древесная пыль. — Разваливается на части.
Глядя на Сэма, она опустилась на стул у обеденного стола.
Сэм посмотрел наверх и пожал плечами.
— Это пыль от древоточцев. Немудрено — балка очень старая. Может быть, они там жили еще со времен постройки. Около 1700 года, верно? Тогда они уже двести лет как сдохли. Не волнуйся, внутри балка как стальная. — Он откусил кусок пончика, размазав по губам сахарную пудру. — Когда дом строили, — продолжал он, — на штифты, соединяющие сваи и балки, шло сырое дерево. Оно высыхало уже на месте и намертво скрепляло конструкцию. Этот дом только бульдозером можно разломать. — Сэм улыбнулся, вытирая рукой пудру с губ. — Старому дереву все нипочем, — сказал он, глядя на Конни.
Конни сглотнула, уши у нее горели. Она отвела взгляд и откусила кусок своего пончика.
— Знаешь, некоторые девушки сочли бы все это очень странным, — сказала она, слизывая шоколадные крошки с пальца.
— Ага, — сказал он. — Я с такими встречался.
Откуда-то появился Арло и обнюхал его ногу. Некоторое время все молчали. Отхлебывая кофе, Конни вдруг осознала, что сидит перед Сэмом в старой клетчатой пижаме, и смутилась. Почему-то она совсем не чувствовала неловкости, когда в одном нижнем белье плавала с Сэмом в море. Их ночное купание в затянутой туманом бухте уже казалось ей сном. Они тогда провели вместе несколько часов, плескаясь и играя в воде, а потом, уставшие, легли рядышком на плоту и молча смотрели на небо, где сквозь просветы в тумане сияли звезды. Конни очень хотелось взять Сэма за руку, но она боялась, что волшебство исчезнет. Сейчас, при свете дня, она поняла, что все было на самом деле, и у нее запылали щеки.
— Ладно, — сказал Сэм. Арло, виляя хвостом, радостно положил лапы ему на колени. Сэм почесал ему морду и повернулся к Конни: — Что мы сегодня будем делать?
— Мы? — переспросила Конни с набитым ртом.
— У меня выходной, — объяснил Сэм. — Я все думал про твою загадочную ведьму и решил, что у тебя много работы. И раз уж я оказался в гуще событий, то… — И он выжидающе посмотрел на Конни. Она не ответила, и он добавил: — Но, конечно, если ты не хочешь сегодня работать, я могу показать тебе город. — И, не глядя на Конни, достал из коробки еще один пончик.
Конни ощутила приятную дрожь во всем теле и улыбнулась.
— Подожди минуту, я должна одеться, — сказала она.
Около кафе к ним подбежала маленькая девочка в огромной остроконечной шляпе с красными звездами.
— Абракадабра! — крикнула она, для пущей важности взмахнув руками, и сразу же шмыгнула за куст плюща у столика, за которым сидела женщина с благостным выражением лица — явно ее мама. Только мама может так блаженно улыбаться шалостям своих детей, — подумала Конни.
Сэм между тем повалился на мостовую, раскинув в стороны руки и ноги.
— Ох! — воскликнул он. — Умираю!
Из-за куста показалась шляпа, под которой блестели два любопытных глаза.
— Вставай! — прошептала Конни. — Ты ее напугаешь!
— Ты должна сказать волшебное слово! — простонал Сэм, раскачиваясь взад и вперед от притворной боли.
— «Пожалуйста»? — попробовала угадать Конни.
— Нет! Другое! — Он хватался за воображаемые раны. — Быстрее!
— «Встань, рыцарь»? — предложила она.
Сэм поднял голову.
— Что-то у тебя с этим не клеится, — сказал он.
Конни вздохнула.
— Абракадабра? — наконец сказала она.
Сэм радостно вскочил на ноги.
— Слава богу! Я спасен!
Он издал ликующий вопль, и шляпа за кустом захихикала. Женщина за столиком улыбнулась им. Конни подняла глаза к небу.
— Пронесло, — сказал Сэм, когда они отошли в тень ближайшего дерева. — Я уж думал, мне конец.
— Скопирована с апостольника, — как бы между прочим сказала Конни. — Или с эннена.
— Что? — спросил он.
— Ведьминская шляпа у девочки. Высокая остроконечная тулья взята от головного убора пятнадцатого века — эннена. А широкие поля — это упрощенная форма английского апостольника. Их обычно носили женщины среднего класса в позднем средневековье. По сути ничего колдовского в ней нет.
Сэм расхохотался, схватившись за живот.
— Ох, — сказал он, вытирая глаза. — Ты еще не насдавалась устных экзаменов?
Дорога, по которой они шли, вела через бывший центр Салема, мимо пустых пристаней, мимо старой гостиницы и маленького музея, переполненного фарфором и моделями кораблей, к разукрашенной граффити железнодорожной станции — словом, последовательно через все стадии развития салемского общества. Туристы не спеша переходили от одного торгового лотка к другому, внимательно изучая ассортимент: «вареные» футболки с надписью «Город ведьм», магические кристаллы, лимонад со льдом, карликовые деревья.
— А как насчет всего остального? — спросил он.
— Чего остального? — спросила она, взяв с прилавка стеклянный шар с блестками внутри. Встряхнув его и поглядев на просвет, она поставила его обратно.
— Метлы, черные коты, — не отставал он. — Ну, ты знаешь. Ведьминский набор.
Конни фыркнула.
— Ну, кот — это хранитель. Кстати, не обязательно кот.
— Хранитель? — переспросил он, разглядывая лежащий на лотке кристалл с кожаным ремешком.
— Дьявол или дух, вселившийся в животное. Ведьма действовала по его приказу. В одной из стенограмм я прочитала, что одну женщину обвинили в том, что у нее на плече сидела невидимая птица. А одна маленькая девочка, осужденная за колдовство, сказала суду, что ее мама дала ей в качестве хранителя змею, которую выкормила из бородавки между пальцев. — Конни нахмурилась. — Я не понимаю, почему считается, что у ведьмы должна быть именно кошка. Наверное, кошачий фольклор где-то переплелся с ведьминским. А про метлу я знаю только потому, что Лиз показала мне гравюру в книге, по которой готовилась к экзаменам.
— Расскажи, — попросил он.
— Все эти байки о метлах — ерунда, — сказала она. — В общем, средневековая ведьма, улетая на шабаш, раздевалась догола. — Она расхохоталась, увидев, как Сэм покраснел. — Затем она натирала тело летучей мазью и садилась на метлу лицом к прутьям — там закреплялась свеча, чтобы видеть путь в темноте. После этого произносила заклинание, и ее уносило в трубу. Ну, не чушь?
— М-м, летучая мазь, — повторил он, приподняв бровь.
— Да ну тебя, — игриво отмахнулась она.
Мимо продефилировали несколько пожилых дам с фотоаппаратами, облаченные в шорты и ведьминские шляпы с перьями. Почти у каждой был пухлый пластиковый пакет с рекламой поездки, посвященной судебным процессам над ведьмами. Девочка-подросток с густо подведенными глазами и кривой ухмылкой стояла перед входом в музей восковых фигур, где красовалась реклама: «Темница. Сожжение ведьмы. Диорамы».
— Они всегда создают такую шумиху вокруг ведьм? — задумчиво спросила Конни.
— Сегодня день летнего солнцестояния, — сказал Сэм. — Ты еще не видела, что здесь творится на Хэллоуин.
— Да, но это говорит о том, как далеки мы от своей истории, — мрачно сказала Конни. Ее голубые глаза потемнели. — На протяжении поколений считалось постыдным даже обсуждать процессы над ведьмами. Только в конце девятнадцатого века они были достоверно описаны. А это что? Это же балаган!
Конни посмотрела вокруг на праздношатающихся людей, глазеющих на витрины магазинов маскарадной одежды и салонов гадалок и прорицателей. Она попыталась представить еще какие-нибудь темные периоды истории, превращенные в источник развлечений, и не смогла. Интересно, в Испании есть музей инквизиции с восковыми фигурами людей, вздернутых на дыбу?
— В насильственной смерти есть что-то притягательное, — сказал Сэм, чувствуя ее недовольство. — Особенно если речь идет о ком-то, кто жил задолго до нас. Возьми лондонский Тауэр. Экскурсоводы только и говорят, что об отрубленных головах. Целые поколения королей и королев, закованных в цепи, лишались там головы. А тебе еще покажут королевские регалии! Богатство и статус — вот что отделяет их от нас, не говоря уже об их месте в истории.
— Это ужасно, — сказала Конни. — Осужденные в Салеме — обычные люди.
— Не все так плохо, — сказал Сэм, уводя ее от музея. — Одно из последствий Салемских процессов — то, что в город отовсюду стали стекаться современные язычники.
Он кивнул на увитую растениями витрину магазина в одном из узких переулков. На вывеске витиеватыми буквами от руки было написано: «Сад Лилит: травы и магические сокровища».
Конни неодобрительно засопела.
— Еще хуже. Язычники зарабатывают на туристах, а те проявляют нездоровый интерес к людям, подвергшимся гонениям три столетия назад. А они были не язычниками, а христианами, которые не вписывались в общество!
— Что-то мы сегодня не в духе, да? — сказал Сэм. — Больше верь в людей, Корнелл! Пошли.
Он подхватил упиравшуюся Конни под локоть и потащил к магазину.
Дверь открылась под приятный звук гонга — во всех остальных сувенирных лавках звенел колокольчик. Непонятно откуда веяло тяжелым и терпким ароматом ладана. Из музыкального центра на стойке доносились негромкие звуки флейты. Колонки центра немного дребезжали — на них накапал свечной воск. На прилавке под стеклом поблескивали кристаллы и украшения на шнурках из черной кожи, стояли оловянные фигурки колдунов и фей, державших на вытянутых руках мраморные шарики. Одну из стен украшали подвески «музыки ветра», зазвеневшие одна за другой, когда Сэм задел их плечом.
— Приветствую вас! — пропела улыбающаяся женщина, облокотясь на прилавок около кассового аппарата. Рядом с ней лежал открытый ежедневник. — Радостного вам летнего солнцестояния!