Целительные отношения — то есть те, которые лечат душу, — основываются на взаимном участии, где оба партнера стремятся сломать старые привычки, которые только усиливают страдания. При этом им нужно быть столь же осторожными, как и мой приятель, поскольку, проявляя сострадание, мы отдаем дань уважения как чувствам других людей, так и своим собственным. Но здесь нужна и некая отрешенность, чтобы страдание, каким бы оно ни было реальным, не стало для нас доминирующей реальностью. Те установки, которые способствуют возникновению целительных отношений, становятся частью твоего представления о самом себе и о другом человеке.
ВЗГЛЯД, ЛИШЕННЫЙ СТРАДАНИЯ
Что можно сказать человеку, который испытывает страдания
Я сочувствую тебе. Я знаю, как тебе тяжело.
Не делай вид, что все хорошо, только чтобы успокоить меня.
Я помогу тебе пройти через это.
Не бойся — ты не производишь на меня отталкивающего впечатления.
Я знаю, что ты не идеал. Но ты меня не огорчаешь.
Твоя боль — это еще не весь ты.
Ты можешь быть там, где хочешь, но одного я тебя не оставлю.
Я буду с тобой настолько естественным, насколько смогу. Я не испугаюсь тебя, даже если ты сам станешь бояться своей боли.
Я сделаю все, что смогу, чтобы доказать тебе, что жизнь по-прежнему прекрасна и радость все еще возможна.
Я не стану воспринимать твою боль как свою собственную.
Я не позволю тебе цепляться за свою боль — мы вместе пройдем через это.
Я стану бороться за твое исцеление точно так же, как боролся бы за свое собственное благополучие.
Как видишь, эти фразы содержат скрытые ловушки. Обращаясь к человеку, который испытывает боль, ты берешь его под свою опеку, но не переходишь определенных границ. Установка «Я чувствую твою боль, однако это не моя боль» очень коварна. Она, как весы, может склониться либо в одну, либо в другую сторону. Ты можешь настолько проникнуться ощущением чужой боли, что превратишься в чью-нибудь няньку или психоаналитика.
Или же спрячешься в пределах своих внутренних границ и не подпустишь к себе страждущего. Целительные отношения всегда уравновешены. Ты и твой партнер должны оставаться внимательны и сосредоточенны. Вы должны видеть друг друга прежде всего своим духовным оком. Вы должны быть готовы к тому, чтобы каждый день находить новый отклик на чувства друг друга. Прежде всего, нужно помнить, что оба вы — спутники, вместе идущие по пути, который ведет вас прочь из нереального мира.
Высшая цель, если ты действительно хочешь стать реальным, состоит в том, чтобы ощутить бытие как таковое. Испытывая это ощущение, мы говорим «Я есмь». Это одновременно и трудно, и легко, ибо все знают, что означает слово «быть», но лишь некоторые извлекают из бытия все свои потенциальные возможности. «Я есмь» исчезает, когда мы отождествляем себя с «я делаю то-то, у меня есть это, я предпочитаю “А”, а не “Б”». Эти отождествления становятся более важными для нас, чем реальность истинного бытия.
Давай повнимательней рассмотрим эту взаимосвязь между страданием и нереальностью. Тому, что мы забываем важность и смысл ощущения «я есмь», есть пять причин. На санскрите они называются пятью клеша, или источниками страданий[4].
1. Незнание того, что реально, а что нет.
2. Погоня за нереальным и привязанность к нему.
3. Страх перед нереальным и отвращение к нему.
4. Идентификация с воображаемым «я».
5. Страх смерти.
Мы с тобой постоянно следуем по меньшей мере одному из пунктов этого списка — и начали делать это так давно, что на сегодняшний день процесс принял уже застарелые формы. Все пять клеша тесно связаны между собой. Стоит утратить понимание того, что реально, а что нет (первая клеша), как тут же автоматически включаются остальные. Это означает, что для большинства людей только последний пункт списка — страх смерти — находится в области осознания. Поэтому давай начнем с конца и поднимемся в обратном порядке к самому началу лестницы.
Страх смерти — источник тревоги, которая проявляется во многих областях. То, как наше общество поклоняется молодости и пытается скрыть старость, наша отчаянная потребность в развлечениях, фантастические доходы косметических фирм и салонов красоты, расцвет фитнес-центров с зеркалами по четырем стенам зала, культ красивых и успешных знаменитостей — все это не что иное, как симптомы желания отвратить смерть. Теологи пытаются убедить нас, что есть жизнь после смерти, но стоит принять это на веру, как возникает необходимость строгого послушания под угрозой посмертного воздаяния, которое, как дамоклов меч, висит над головой каждого верующего. Если же нам не хватает веры, если мы верим в «неправильного» Бога или грешим против «правильного», у нас не остается ни малейшего шанса продлить себе жизнь. Этот вопрос порождает все новые и новые религиозные войны, ведь фанатики скорее умрут за свою веру, чем допустят, что чья-то чужая тоже ведет к спасению. «Я умираю, чтобы ты не верил в своего Бога» — вот одна из самых сомнительных посылок пятой клеша.
Человек боится смерти не как таковой, но по более глубокой причине, которая на поверку оказывается стремлением защитить свое воображаемое «я». Идентификация с воображаемым «я» — это четвертая клеша, и этим с переменным успехом занимаемся все мы. Даже на самом поверхностном уровне люди всегда создают себе образ, основанный на доходе и статусе. Когда Франциск Ассизский, сын богатого торговца шелком, публично сорвал с себя роскошные одежды и отказался от денег своего отца, он отверг не только мирскую собственность, но и саму свою личность — ту, благодаря которой его знали и узнавали другие люди. Он понимал, что Бога не достигнуть при помощи ложного и иллюзорного образа себя.
Образ себя тесно связан с самооценкой, а все мы знаем, как дорого обходится людям утрата самооценки. Дети, которые в школе всегда сидят за последней партой и прячутся от глаз учителя, скорее всего никогда не смогут свободно обсуждать особенности внешней политики и средневекового искусства, потому что с младых ногтей в их образ себя было вписано чувство неполноценности. И наоборот, исследования показали, что, если учитель скажет, что этот ученик чрезвычайно талантлив, последний обязательно проявит себя с лучшей стороны, даже если его выбрали чисто случайно. Дети с низким коэффициентом интеллекта нередко делают большие успехи, чем их сверстники с высоким, если учитель принимает их и относится к ним уважительно. Образ, закрепившийся в сознании учителя, способен превратить слабого ученика в сильного.
Идентификация с ложным образом себя причиняет человеку неисчислимые страдания. Жизнь требует все больше и больше. В наше время требования среды могут стать настолько высокими, что ощущение собственной неполноценности воспринимается уже как истинная правда. В недрах ложного образа себя всегда похоронены все те бесчисленные эпизоды, в которых что-то пошло не так и вы обвинили в этом себя. Все эти «я не могу», «у меня не получится», «я сдаюсь» берут начало в четвертой клеша.
Третья клеша говорит о том, что даже при здоровой самооценке мы продолжаем шарахаться от всего, что представляет угрозу для эго. А угрожает ему почти все. Я боюсь обеднеть, потерять супругу, нарушить закон. Я боюсь осрамиться перед тем, чье уважение для меня важно. Для некоторых мысль о том, что их дети могут пойти не по той дорожке, является перманентным источником угрозы самооценке. «В нашей семье так не принято» — вот обычная формулировка, за которой скрывается посыл «Твое поведение угрожает моей самооценке». Но люди не осознают, что говорят обиняками. Стоит мне идентифицироваться с образом самого себя, как страх перед его разрушением переходит в разряд инстинктов. Потребность защититься от того, чего я боюсь, — естественная часть моей личности.
Вторая клеша говорит о том, что человек страдает от привязанности, а привязаться можно к чему угодно. Когда ты за что-то цепляешься, это значит: ты боишься, что у тебя это отнимут. Любой почувствует себя подавленным, когда средь бела дня грабитель вдруг вырывает у него из рук бумажник или когда он возвращается домой и видит, что от того не осталось камня на камне. Эти утраты не имеют особого значения, потому что относятся к сфере материального. Можно построить новый дом и снова набить бумажник деньгами.
Однако чувство боли и обиды нередко остается на месяцы и даже годы.
Если несчастный случай произошел в нужное время и в нужном месте, даже украденный бумажник может напрочь лишить вас чувства собственной безопасности. Другой человек злонамеренно лишил вас иллюзии неприкосновенности. (Америка до сих пор пожинает плоды террористической атаки на Всемирный Торговый Центр: это выразилось в новой эскалации противопоставления «нас» и «их» — на этот раз в невиданных ранее масштабах. Хваленая американская непобедимость оказалась иллюзией. На самом деле происходящее является не национальной, а личностной проблемой, охватившей широчайшие слои населения.)
Много путей ведут нас к страданиям. Страх преследует нас, начиная с мысли о смерти, и приводит к ложной самооценке, заставляя нас цепляться за свои опасения. Однако на самом деле причиной всех наших страданий является нереальность сама по себе. И боль здесь вовсе ни при чем. Напротив, боль существует для того, чтобы нас не покидал обман иллюзий. Если бы нереальность не вызывала у нас чувства боли, она не казалась бы нам такой реальной.
Все пять клеша можно победить одним махом, приняв и постигнув единую реальность. Другими словами, нам надо перестать отождествлять себя с круговоротом боли и наслаждений. Разница между утверждениями «Я есть моя боль» и «Я есмь» невелика, но чрезвычайно важна. Из этой единственной ошибки восприятия проистекает великое множество страданий. Думая о том, что когда-то я родился на свет, я не могу не страшиться смерти. Предполагая, что существуют некие грозные внешние силы, я должен принять тот факт, что они могут причинить мне вред. Понимая, что я — личность, я всюду вижу подобных мне. Все это картины, созданные восприятием, а не объективные факты. Однажды созданный нами образ будет жить своей собственной жизнью, пока мы не возвратимся и не изменим его.