В сумеречном свете фигура выглядела нерезкой и отличалась незаурядным ростом — так показалось с первого взгляда. Однако минуту спустя выглянувшая из-за туч луна осветила человека с огромной вазой.
— Слава тебе, Господи! — вздохнул Тихий, выпуская еловые ветки из рук.
До сих пор констрикторы никакого интереса к неживым предметам не проявляли, стало быть, незнакомца вряд ли следовало опасаться.
Человек с вазой прошествовал мимо и исчез во тьме, окликать его на всякий случай не стали.
Еще где-то через пару часов среди неровных очертаний окружающих дорогу деревьев смутно забрезжил далекий свет сигнального прожектора, обращенного в сторону леса.
…После каждого удара на плече констриктора оставалась рыжеватая кирпичная отметина; возможно, глубже, под одеждой, появлялись и синяки, но, в отличие от пятен на пиджаке, их никто не видел. Душитель был до неуместного хорошо одет. Болезнь застала его «при параде» — из ворота костюма-тройки высовывался белый накрахмаленный воротничок, а из нагрудного кармана пиджака выглядывал уголок изящно сложенного платка.
Под ударами от стены отлетали пока лишь мелкие, похожие на песчинки частички, но трещины, образовавшиеся в связующей отдельные кирпичи известке, свидетельствовали о том, что его старания не были совсем уж бесплодными.
Удар, шаг назад, удар… Констриктор бил в стену монотонно, как маятник старинных часов, как автоматический молот, как знаменитая долбящая камень капля… Удар — шаг назад — удар…
Кирпич шатался. Нормальному человеку это наверняка прибавило бы энтузиазма — констриктор чувств не знал, и его движения не меняли прежнего ритма.
Вскоре к его тяжелой и неблагодарной работе присоединился еще один «собрат» — бывший работяга, так и не успевший снять спецовку. Удары участились — теперь тела врезались в стену поочередно.
Привлеченные то ли стуком, то ли инстинктивным ощущением, что так можно добраться до новой добычи, вокруг начали собираться другие душители, сперва время от времени, а затем и регулярно внося свой вклад в расшатывание стены. Через полчаса кирпич и секунды не мог отдохнуть от ударов тупых упрямых плеч.
— Что-то они зачастили, — недовольно проговорил усталый человек средних лет, наблюдавший за этой картиной со второго этажа. — А как на других участках?
— То же самое, — сообщил ему другой, помоложе, заглянувший в дверь кабинета, приведенного, как и почти весь низ здания, в неподобающе захламленный вид.
— Может, сообщить начальнику… как его там?
— Какая разница? Начальник — начальник и есть, — равнодушно отозвался тот. — Да он и сам, наверное, знает.
Странно, но оказавшиеся волей судеб в укреплении люди мало заботились о том, чтобы представиться друг другу, Эльвира упомянула в своих записях о данном любопытном факте отдельно. Казалось бы, общая работа и беда должны были сблизить защитников и временных обитателей укрепления, но этого не произошло: почти все обращались друг к другу просто на «ты», изредка разнообразя речь импровизированными кличками типа «бородатый», «ушастый», «старик» и так далее. Но все же главным словом в общении было уравнивающее всех «ты».
— А не пробьют? — спросил первый, кивая в сторону закрывающей бывшее окно кладки.
— Сам попробуй пробить, — небрежно бросил второй. — У тебя есть закурить, приятель?
— Пожалуйста. — «Приятель», которого первый видел впервые в жизни, достал из кармана пачку и протянул ему, будто уже давно ожидал этой просьбы.
«Бух… бух… бух-бух…» — продолжали биться в кладку плечи констрикторов.
«В другое время я бы воспользовалась удобным случаем, ведь он остался один», — подумала Эльвира, приподняв голову над записями, но безо всяких эмоций — все прежние стремления и планы стали настолько далекими, что их можно было сравнить с полузабытым сном. Лежащий перед молодой женщиной блокнот, следы известки на коврах да слоняющаяся под окнами смерть — вот что стало единственной реальностью на сегодня.
Временно оставшийся вроде как и не у дел Рудольф смотрел в окно потяжелевшим взглядом. Ему очень не нравилось оживление внизу — можно было подумать, что к укреплению собрались все находящиеся в городе констрикторы и проводят теперь молчаливую демонстрацию.
«Интересно, — вспомнил „начальник“ о Тихом и Альбине, — они уже добрались до места или нет? Если с машиной по дороге ничего не случилось, то должны бы…»
Рудольф с упреком уставился на телефон. Связь по-прежнему не работала, и в голове крутилась навязчивая мысль, что это сделано нарочно. «И вообще, может, зря человечество поспешило объединить все средства связи в единую сеть? — подумал он, пытаясь отвлечься. — Сложили все яйца в одну корзину — и вот результат: накрылось сразу все! Стоп… А все ли?!»
От неожиданно пришедшей в голову новой идеи Рудольф вздрогнул. Как это он мог забыть, что радиостанции могут работать не только через Всемирную сеть и спутники, но и передавая сигнал напрямик друг другу?!
В мэрии была своя радиостанция, ее еще, помнится, предлагали демонтировать, но не стали, как раз на случай гипотетического — тогда! — экстренного случая.
«Ну почему умные мысли приходят в голову так поздно?» — подумал Рудольф и сердито ударил себя кулаком по ноге.
— Эльвира…
— Что? — вскинула голову журналистка.
— Вы знаете, как пользоваться радиостанцией?
— Вы думаете, — оживилась Эльвира, — можно связаться с другими городами?
— А почему бы и нет?
— Да, — она засмеялась, — самое простое решение приходит в голову последним… Значит, тут есть радиостанция? Вы знаете, где она?
— Нет, я этим как-то не интересовался, но, думаю, найти ее несложно. Где-то есть схема здания… Хуже, что я не знаю, как ею пользоваться.
— Не проблема! — отмахнулась она, вскакивая с места. — Разберемся как-нибудь. А сами не сможем — думаю, среди такой кучи народа найдется хоть кто-то, кто шарит в этом деле. Идем!
— Нет, стойте, — жестом остановил ее Рудольф. — Я сам… У вас есть дело.
Около получаса он потратил на поиски радиста — увы, спецов по устаревшей технике обнаружить не удалось, зато нашелся пенсионер, некогда преподававший физику в университете, который разбирался в радиосвязи хотя бы в теории, а затем почти столько же — на поиск плана здания, после чего едва ли не бегом помчался на первый этаж…
Лежащий поперек коридора труп заставил Рудольфа остановиться и замереть на месте.
Все говорило о том, что трагедия разыгралась незадолго до его прихода, а прикосновение к телу перечеркнуло последние сомнения — тело еще не успело остыть. Рудольф настороженно огляделся по сторонам, но рядом не было ни одной живой души.
— Эй! — негромко позвал он. Никто не отозвался, и Рудольф крикнул уже громче: — Тревога! Констрикторы в здании!
Стараясь держаться подальше от дверей, откуда в любой момент могли высунуться руки больного убийцы, он побежал по коридору в сторону медпункта. Возле входа лежал еще один труп — Рудольф узнал в нем человека, специально назначенного охранять спокойствие Анны и больного. Заглядывая в дверь, он уже знал, что увидит, и только скрипнул зубами, убедившись, что худшее его предположение оправдалось.
Но что могло означать это молчание, эти новые смерти? Неужели где-то внизу оборона была прорвана, стены не выдержали натиска? Рудольф ощутил, как ускоряется биение сердца. Если сейчас из-за угла высунется констриктор…
«Спокойно. — Он сжал кулаки, до боли впившись ногтями в ладонь. — Надо проверить посты. Это в первую очередь. Значит, я должен вернуться к лестнице и таки спуститься на первый этаж. Так. И еще надо предупредить Эльвиру. Если рассуждать логически, получается, что или внизу никого не осталось, что вряд ли возможно, так как группы постоянно поддерживают связь друг с другом, или, что намного вероятнее, констриктор пришел не извне. С самого начала можно было ожидать, что среди нас есть уже зараженные… Так, это уже что-то…»
Заглянув в недавно покинутый кабинет, Рудольф сообщил Эльвире о своем неприятном открытии, и они вдвоем вернулись к первому трупу, чтобы, обогнув его, все-таки спуститься вниз.
Через некоторое время несколько человек с ружьями и один с пистолетом (не учтенным Рудольфом при изначальных расчетах) поднялись вверх по лестнице. Вскоре выстрелы сообщили, что констриктор найден.
— Может, вам лучше спуститься в убежище к детям и старикам? — немного успокоившись, предложил Рудольф Эльвире.
— Не стоит. — Эльвира поправила прическу. — Я на боевом посту и не собираюсь его покидать. Ясно?
Она и в самом деле была настроена по-боевому, ничто теперь не могло заставить ее пойти на попятную.
— И все же…
Они было заспорили, но буквально через пару фраз Эльвира заявила, гордо улыбаясь:
— Я впервые поняла, что зачем-то нужна этому миру. И ни вы, ни констрикторы не смогут этому помешать!
После этого Рудольфу оставалось только уступить и грустно улыбнуться: ему очень хотелось бы сказать то же самое о себе. Нет, он знал, что нужен, знал, что от него зависит многое, но не мог справиться с чувством раздвоенности, непонятно чем вызванным: то ли ему было горько из-за прежней жизни, то ли не хотелось верить в ее только сейчас открывающуюся подлость. Не время было для прозрений — ох, не время! — но однажды возникшее сомнение, несвоевременная мысль не исчезают из памяти по желанию.
— Тогда хотя бы возьмите оружие. Нам повезло на этот раз — констриктора понесло в другую сторону, а если бы он вошел в кабинет… — Рудольф развел руками.
Эльвира кивнула — она прекрасно понимала, что разминуться со смертью им помогло только чудо.
— Хватит. Я сама знаю, что делать, — отрезала она, не сомневаясь, что события только начинают разворачиваться: слишком уж достоверным показалось ей на этот раз собственное предчувствие.
Рудольф прислонился к стене и задумчиво произнес:
— А мы еще совсем недавно сетовали на бесконфликтность нашей жизни… На то, что в ней ничего не происходит. А оказывается, и тогда было много… происшествий.