– Прекрасно! – вскричал бард. – Ффлам с вами! На штурм! На приступ!
– Не много же осталось от того, что вы собираетесь штурмовать, – заметила Эйлонви.
– У-у, – разочарованно протянул Ффлеуддур. – Ну ладно, мы сделаем все, что в наших силах.
На вершине холма в беспорядке лежали груды камней, будто разметанных ударом гигантского кулака. Только квадратная арка ворот высилась в сиянии луны, словно обглоданная кость чудовища. Облитые холодным лунным светом, свежие руины казались древними развалинами. Лоскутья тумана повисли на остатках башни, словно паруса на мачте после кораблекрушения. Среди камней и обломков валялись тела стражников. Вероятно, Акрен перед самым крушением выслала их в погоню за беглецами. Воины успели только выскочить за ворота. Здесь их и настигла смерть.
С упорством и отчаянием Тарен карабкался по обломкам. Основание замка провалилось, и он ухнул в собственное подземелье. Стены упали внутрь. Бард и Эйлонви помогали Тарену сдвигать громадные каменные плиты. Но эта работа была им явно не по плечу.
Наконец и Тарен выбился из сил. Изнуренный, он присел на камень и покачал головой.
– Больше мы ничего не сможем сделать, – сказал он упавшим голосом. – Все эти руины станут вечным могильным холмом над погребенным под ними Гвидионом.
Он немного постоял, безмолвно глядя на руины былого великолепия, и повернул назад.
Ффлеуддур предложил взять оружие погибших стражников. Он снарядил себя кинжалом, мечом и копьем. Эйлонви вдобавок к мечу короля из могильника взяла лишь маленький кинжал и заткнула его за пояс. Тарен собрал целую охапку луков и колчанов со стрелами. Теперь они превратились в отлично вооруженный боевой отряд.
С тяжелым сердцем спускались они с холма. Мелингар покорно шла за ними со склоненной головой, будто понимая, что никогда уже не увидит своего хозяина.
– Скорей, скорей прочь отсюда! – вскричал Тарен. – Спиральный замок принес мне столько горя! Не хочу больше никогда видеть эти руины!
– А мы? Что он принес нам? – спросила Эйлонви. – Ты так говоришь, будто мы сели в кружок и веселимся, а ты один, бедняжка, страдаешь, стонешь и расстраиваешься.
Тарен резко остановился, виновато улыбнулся.
– Простите меня, друзья, – сказал он. – Я ведь никого не упрекаю. Просто хочу поскорее уйти от этого страшного места.
– А я не тороплюсь, – упрямо заявила Эйлонви. – И ты ошибаешься, если думаешь, что я готова топать без устали по лесу всю ночь. Я устала.
– И я, – откликнулся Ффлеуддур, – кажется, я мог бы сейчас заснуть прямо на каменных ступенях, даже если здесь появится Акрен.
– Нам всем необходим отдых, – согласился Тарен. – Но я не верю Акрен, живой или мертвой. К тому же мы ничего не знаем о Детях Котла. Если они не погребены под развалинами, то сейчас рыщут повсюду, пытаясь напасть на наш след. Вот почему, несмотря на усталость, мы должны как можно скорей убраться отсюда.
Эйлонви и Ффлеуддур послушно последовали за ним. Но сил их хватило ненадолго. Пришлось отыскать укромное местечко в гуще деревьев. Тарен расседлал Мелингар. В седельной сумке он нашел плащ Гвидиона и протянул его Эйлонви. Бард закутался в свою собственную дырявую куртку и осторожно прислонил арфу к искривленному корню дерева. И они с Эйлонви блаженно растянулись на мягком дерне. Тарен остался в дозоре. Мысль о мертвенно-бледных воинах не давала ему покоя. Они мерещились ему в каждом очертании куста, в каждой скользящей тени, в каждом звуке и шорохе. Ночь тянулась медленно. Тарен вздрагивал от любого дуновения ветерка, от крадущихся шагов мелкого лесного зверька. Вдруг кусты зашуршали. Нет, это не ветер! Он услышал слабый вздох, и рука его непроизвольно легла на рукоять меча.
– Чавки и хрумтявки, – захныкал знакомый голос, – будь другом.
– Кто? – вскочил бард. – Кто это? Твой друг?
– Странная у тебя компания, Помощник Сторожа Свиньи, – заметила Эйлонви. – Где ты его откопал? Ничего подобного в жизни не видела.
– Это не мой друг! – вскричал Тарен. – Он жалкий трус! Покинул нас в беде! Когда на нас напали Дети Котла!
– Нет, нет, – снова захныкал Гурги, потряхивая лохматой головой. – Бедный робкий Гурги всегда был предан могущественнейшим лордам. Он служил им не ради корысти, не ради корыта, не за чавки и хрумтявки!
– Не лукавь! – прикрикнул на него Тарен. – Ты сбежал как раз тогда, когда твоя помощь была нужна.
– Стучанье мечами для благородных лордов, а не для маленького слабого Гурги. О, свистелки, кололки и стрелялки! – затянул свою песенку Гурги. – О, страшенья и сраженья! Но Гурги не сбежал, он побежал за подмогой, о великий лорд!
– И конечно, так никого и не нашел! – сердито сказал Тарен.
– О, печалки, стоналки! – канючил Гурги. – Не было помощи для смелых воинов. Гурги далеко ходил, очень далеко с громкими криками и кликами.
– Ну да, только визжать и пищать ты и умеешь, – с презрением сказал Тарен.
– Что еще мог сделать несчастный Гурги? Ему больно видеть великих воинов в горе! О, беда, о, страшенья и сраженья! Неужто Гурги должен был отдаться в руки этим страшилкам и потрошилкам?
– Не очень смело, но не так уж и глупо, – сказала Эйлонви. – Не думаю, чтобы вы все выиграли оттого, что этого забавного болтушку порубили бы на куски. Тем более что не похож он на помощника в сражении.
– О, мудрость благородной леди! – вскричал Гурги, кидаясь к ногам Эйлонви. – Если бы Гурги погиб в сраженье, не было бы его служенья тебе, о прекрасная леди! Но он здесь! Преданный Гурги вернулся и готов получить колотушки и потрепушки от грозного воина!
– Замолчи и убирайся с моих глаз! – цыкнул на него Тарен. – Иначе ты действительно получишь, чего просишь.
– Гурги просил чавки и хрумтявки, – загнусавил Гурги. – Но он спешит повиноваться, могущественнейший лорд. Он не издаст больше ни стоналки, ни печалки, будут одни молчалки. Даже о том, что он слышал и видел. Нет-нет, он не потревожит больше сон великих героев. Гурги уходит, не шумча и не ворча.
– Немедленно вернись! – закричал Тарен.
Гурги просиял:
– Хрумки?
– Послушай меня, – примирительно сказал Тарен, – у нас мало еды, но я отдам тебе все. Только уж потом тебе самому придется искать себе чавки. А теперь говори!
Гурги согласно кивнул.
– Много войск с острыми кольями маршировало в долине, – затянул он. – О, гораздо больше, чем прежде. Гурги сидел и следил тихо и умно. Он не просил о помощи. Нет, они дали бы не помощь, а новые рубитки и убитки.
– Что это? – вскричал Ффлеуддур. – Большое войско? Мне бы хотелось его увидеть. Я всегда обожал процессии такого рода, все эти военные походы и марши.
– Это были враги Дома Дон, – сказал Тарен. – Мы с Гвидионом видели их до того, как нас схватили. Теперь, если Гурги не ошибается, они собирают подкрепление.
Бард вскочил на ноги:
– Ффлам никогда не бежал от опасности! Чем сильнее враг, тем громче слава! Мы найдем их, мы нападем на них! Барду будут петь хвалу в веках!
Увлеченный порывом Ффлеуддура, Тарен выхватил меч, но тут же охладел. Он вспомнил предупреждение Гвидиона в лесу около Каер Даллбен.
– Нет-нет, – медленно произнес он, – глупо даже мечтать об этом. – Он улыбнулся Ффлеуддуру. – Барды, может, и будут слагать гимны в нашу честь, но мы этого уже не услышим. Нам пока лучше оставаться в живых.
Ффлеуддур, разочарованный, вновь опустился на траву.
– Вы можете толковать о бардах сколько угодно, – сказала Эйлонви, – а я отправляюсь спать. Мне не до битв и подвигов.
С этими словами она натянула на голову плащ, свернулась под ним клубком и затихла.
Полусонный Ффлеуддур уселся на корень дерева и потряс головой, сгоняя остатки сна, потому что наступила его очередь стоять на страже. Гурги притулился в ногах у Эйлонви. Тарен, измученный событиями этой ночи, тут же погрузился в смутный тревожный сон. Перед ним проплывали видения Рогатого Короля, его воинов, он слышал крики из горящих корзин.
Вдруг сон ушел от него. Тарен сел. Горюя о потере Гвидиона, он начисто забыл о той главной цели, ради которой пришел сюда. Он позабыл о Хен Вен! Ради ее спасения Гвидион хотел предупредить и собрать Сыновей Дон. Голова у Тарена тяжелела и кружилась. Его друг, без сомнения, мертв. Значит, он, Тарен, должен вместо него идти в Каер Датил. Но что тогда будет с Хен Вен? Все так запуталось! Теперь он уже тосковал по безмятежной жизни в Каер Даллбен, готов был даже полоть огородные грядки или ковать бесконечные подковы. Тарен беспокойно вертелся с боку на бок, не находя ответа ни на один вопрос. Наконец усталость взяла свое, и он уснул, погрузившись в ночные кошмары.
Глава десятаяМеч Дирнвин
Тарен открыл глаза. День был в разгаре. Оголодавший Гурги обнюхивал седельную сумку. Тарен быстро поднялся, отделил от припасов бо́льшую часть. Остальное он припрятал, не зная, сколько им придется блуждать и скрываться в лесу без пищи. Этой беспокойной ночью он принял решение, о котором пока не хотел говорить никому. Но он был уверен, что оно правильное. Сейчас надо было набраться сил, и Тарен сосредоточился на скудном завтраке.
Гурги сидел, скрестив ноги, и жадно поглощал еду с такими ужимками, причмокиванием и громким чавканьем, что казалось, голодал целую вечность. Ффлеуддур тоже глотал свою долю торопливо и не пережевывая. Верно, тоже изголодался, бедняга. Эйлонви больше интересовал меч, который она вынесла из могильника. Он лежал у нее на коленях, и девушка, прикусив от усердия кончик языка, внимательно изучала усыпанные каменьями ножны.
Когда Тарен подошел к ней, она вдруг быстро спрятала меч за спину.
– Ты ведешь себя так, – засмеялся Тарен, – будто я хочу украсть его у тебя.
Он присел рядом и тоже стал разглядывать это древнее оружие. Хотя драгоценные камни, украшавшие рукоять, сверкали по-прежнему, ножны потемнели, были расплющены, а рукоять почти почернела от времени. И все же от меча веяло какой-то древней силой. Тарену ужасно хотелось подержать его в руке.