Патриция буквально сияет, рассказывая мне об этом моменте. «Я действительно нашла своих сестер в 1992 году, моих удивительных, милых сестер… Нашла свою семью… Я и правда самая счастливая женщина на свете».
Женщине, которая отвечает на тот памятный звонок, уже под пятьдесят, и она совершенно растеряна. «Как такое может быть? Как она могла родить ребенка так, чтобы мы ничего об этом не знали?»
Она вешает трубку и связывается с другой, старшей сестрой.
Та тут же перезванивает Патриции и рассказывает историю, которая буквально разбивает сердце. Ее и трех других детей не отдали на усыновление. Пока Патриция росла в полном достатке в Нью-Йорке, они жили в страшной нужде. Их воспитанием никто не занимался, но они верили, что мать обратит на них внимание, если хорошо постараться.
Один из братьев погибает, спася другого, когда тот тонул в реке. Выживший позже не вернулся с Корейской войны. Старшей из сестер приходится скрывать свой возраст, чтобы устроиться на работу лифтером. Каждый вечер она покупает малышам дешевую еду, чаще всего – болонскую колбасу. У Патриции имеются наряды для особых случаев, в том числе – ее любимое шифоновое платье. А у ее старшей сестры есть только одно платье – то, что купила ей тетя. В шестнадцать лет она выходит замуж и забирает в свой дом девятилетнюю сестру. Но даже после этого жизнь не становится легче.
Никому и в голову не приходит, что однажды семейная тайна откроется. Тетя, которая столько лет помогала скрывать существование малышки Кэрол, в конце концов тоже связывается с Патрицией. «Я дала обещание твоей матери», – объясняет она.
Дальше следует бесконечная череда телефонных разговоров – Патриция старательно избегает личной встречи. Общение на расстоянии вполне устраивает ее. Недавно старшая сестра спросила ее, к какой церкви она принадлежит.
«Я хожу в синагогу, потому что я еврейка», – отвечает Патриция.
На том конце провода повисает гробовое молчание.
Затем сестра произносит: «Одна из дочерей моего соседа по улице вышла замуж за еврея. Он очень милый мальчик».
Патриция смеется еще громче, вспоминая тот неловкий момент. Рожденная матерью-христианкой, она – еврейка до мозга костей, впитавшая все – от религиозных убеждений до семейных традиций. Внуки называют ее баббе – так обычно обращаются к бабушке на идише. Все четверо внуков тоже воспитываются в еврейских традициях.
Сестры рассказывают ей истории о своем детстве и присылают фотографии, в том числе – фотографию матери, Аниты. Патриция в шоке. «Я буквально смотрела на свое отражение, с той только разницей, что у матери были самые печальные глаза, которые я когда-либо видела. Эта фотография объясняла многое. Мне было так жаль ее». Она показывает мне снимок: «Как можно не сочувствовать этой женщине?»
Обменявшись фотографиями и воспоминаниями, сестры не могут больше мириться с расстоянием, разделяющим их. Им не терпится встретиться лично. «Мы можем приехать в Буффало, к тебе в гости?» – спрашивают они. Патриция соглашается, но по привычке говорит сама себе (а заодно – и всем своим друзьям), что это вовсе не означает, что она собирается поддерживать тесные отношения с новыми родственниками.
Однако во время интервью глаза Патриции наполняются слезами при воспоминании о первой встрече со старшей сестрой. Большую часть жизни она была уверена, что в мире нет ни одного человека, с которым она была бы связана по-настоящему родственными узами. Теперь у нее есть сестры. И они приезжают к ней в гости. «Я помню, как прикасалась к ее руке, как чувствовала эту связь между нами», – говорит она. Ее старшая сестра – это самая добрая, милая и красивая женщина, которую она когда-либо знала.
И у них похожие руки.
«Они выглядят точь-в-точь как мои. Я помню, как я повернула ее ладонь и дотронулась до нее…»
В свою очередь, сестры не скрывают удивления: Патриция невероятно похожа на мать. Их интригует ее воспитание: «Ты приготовишь нам что-нибудь из еврейской кухни?»
«Разве что грудинку», – шутливо отвечает она.
Сестры пекут печенье к завтраку, а на обед готовят мясную подливку. К ужину Патриция запекает в духовке свою знаменитую грудинку. Ее дочери приезжают в гости. «Это было просто волшебно, – признается Патриция. – Разумеется, все мои друзья тоже пришли».
Она наслаждается общением со своей новой семьей. Эта встреча становится началом ее глубоких отношений с сестрами – связи, которая обогащает ее жизнь. Они смеются и спорят, делятся радостями и горестями, как это происходит в обычных семьях. Они постоянно находятся на связи. Взрослые дочери Патриции с удовольствием обнимают своих новых тетушек, а также двоюродных братьев и сестер. В памятный день первой встречи старшая дочь Патриции, в то время – студентка колледжа, неожиданно осознает, что на самом деле означает это событие. Она подходит к новым семейным фотографиям, выставленным на деревянном комоде. Колеблется и вопросительно смотрит на мать, прежде чем начать разглядывать их. Патриция хорошо помнит ее слова:
«Мам, я просто хочу, чтобы ты знала: это твоя жизнь. Мы так рады за вас всех, и мы думаем, что это все здорово и интересно, но это не наша история. Это твоя история».
Затем она берет в руки фотографию брата Патриции, погибшего на Корейской войне. Ее глаза расширяются. Слезы катятся по щекам. «Он выглядит точь-в-точь как я. Как такое возможно?»
В этот момент «личная жизнь Патриции» становится историей всей ее нынешней семьи. Ее отголоски будут слышны в хоре новых поколений. Дети и внуки, в том числе и те, кому еще предстоит появиться на свет, будут нести в себе частичку этого наследия в цвете глаз, жестах, привычках, традициях.
Патриции так и не удастся встретиться со своей родной матерью – к моменту воссоединения сестер он уже умерла. В связи с этим она испытывает некоторое облегчение. «Я совсем не помнила свою биологическую мать, – говорит Патриция. – Я не хотела встречаться с ней, и думаю, что Бог знал об этом».
И все же, рассказывая мне историю Аниты, Патриция не может сдержать слез. Ее мать не была плохим человеком. Она в этом уверена. Аните просто не повезло. От сестер Патриция узнает, что в возрасте десяти лет, во время работы на хлопковых полях, Анита подверглась сексуальному насилию.
В последние годы жизни у нее появились признаки слабоумия, и она закончила свои дни в специализированном доме престарелых. Сестры вспоминают, как во время одной из их последних встреч мать в отчаянии повторяла: «Где мой ребенок? Что стало с моим ребенком?»
А они понятия не имели, о ком она говорила.
Теперь Патриция обращается к фотографии Аниты, будто находится с матерью в комнате один на один: «Спасибо, что у тебя хватило смелости отказаться от меня. Возможно, это было твое самое лучшее решение в жизни».
Так семейный круг, который был разорван однажды, вновь сомкнулся спустя десятилетия. Трое сестер со своими семьями собираются все вместе в кондоминиуме в горах Колорадо. Патриция проводит сестринскую церемонию и дарит каждой из них браслет, мало чем отличающийся от тех, о которых она позже прочтет в книге «Пока мы были не с вами». «Я распахнула свое сердце и впустила их. И они ответили мне тем же.
Сегодня обеих ее сестер уже нет в живых. Размышляя об упущенных годах, Патриция достает небольшую пачку фотографий. Эти снимки – один из самых ценных экспонатов в ее коллекции. Когда-нибудь их унаследуют ее дочери. Патриция протягивает мне фотографию, и лицо ее сияет от радости: «Я так счастлива, что могу показать тебе моих сестер».
Они знали друг друга совсем недолго, но Патриция благодарна за все то время, пока они были вместе. «Мои родители были бы рады, если бы мы жили все вместе… Анита была просто растеряна. Это так печально. Мои родители проявили бы сочувствие к ней». Трудное детство, выпавшее на долю сестер, огорчает ее. «Я прожила прекрасную жизнь. У меня были самые лучшие родители», – говорит Патриция.
Ей важно, чтобы родители тоже знали об этом. Несколько лет назад, будучи проездом в Буффало, Патриция заехала на кладбище. По еврейской традиции она положила камень на могилы отца и матери, чтобы показать им, что она была там. И прошептала:
«Спасибо, Говард. Спасибо, Лариса… спасибо, спасибо, спасибо».
Мы с Патрицией расстаемся как старые друзья, разделившие сердечную боль и возродившиеся в надежде. Она устала, а мне нужно успеть на самолет. Мы с огромным удовольствием встретимся снова в Мемфисе на мероприятии, которое должно состояться уже через несколько недель. Никто не знает, что произойдет за эти несколько недель, но мы надеемся на лучшее.
По дороге в аэропорт эмоции переполняют меня. Я понимаю, что даже те приемные дети, которым повезло оказаться в прекрасных семьях, всю свою жизнь так и не смогли отделаться от ощущения, что с ними что-то не так. У них было слишком много запретных тем и вопросов, оставшихся без ответа. Все они – вечно ищущие сердца.
Я продолжаю размышлять о Патриции, девочке, которая нашла убежище на верхнем этаже в доме подруги. Та пожилая женщина, что стала хранительницей ее тайн, потеряла на войне сына и не меньше Патриции нуждалась в чутком собеседнике. Люди не случайно появляются в нашей жизни, они – наши попутчики в большом путешествии.
Наша встреча с Патрицией тоже произошла не просто так. Эта женщина обогатила мою жизнь любовью и добротой. Она помогла мне собраться с силами и возродила веру в правильность всех наших усилий по организации встречи приемных детей.
Теперь я сделаю крюк, чтобы поговорить с еще одним бывшим приемным ребенком во Флориде, а затем отправлюсь домой – постирать одежду, упаковать чемоданы и повидать моего терпеливого мужа. После чего через всю страну вернусь обратно в Теннесси, чтобы успеть взять еще несколько интервью до начала мероприятия.
Однако прежде чем отправиться дальше, я устроюсь в потертом кресле у себя в кабинете, положу ноги на пуфик, включу любимую