Я не слишком хорошо разбираюсь в истории кино и музыки 1930–1940-х годов, однако хорошо помню Смайли. Мои родители жили в сельской местности Арканзаса в эпоху его популярности, и им нравился его понятный юмор. Смайли появился в роли машиниста поезда в одном из моих любимых сериалов, «Станция Юбочкино», когда я была еще совсем девчонкой. У меня даже была книжка-раскраска с жителями Хутервилля – раритет, который сегодня продается в Интернете как предмет коллекционирования. Я была уверена, что без труда найду Стивена, тем более что он совместно с дочерью и другом до сих пор ведет страницу памяти Смайли Бернетта в Интернете. Однако на мою заполненную электронную форму для связи никто не отвечает – как позже объяснил мне сам Стивен, через нее к ним поступает огромное количество глупейших запросов.
Из Интернета я узнаю, что он проживает в небольшом городке в Теннесси – всего в сорока километрах от моих родственников и внуков. Это означает, что Стивен вернулся к себе на родину. Я прибегаю к помощи старого доброго телефонного справочника, которым нередко пользуюсь в эти дни, и нахожу фамилию Бернетт. Но сегодня мало кто отвечает на звонки с незнакомых номеров. Я решаю оставить сообщение на голосовую почту и набираю номер.
Когда Стивен отвечает, мне требуется несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. «Извините, вы?..» Мои слова звучат неловко, пока я пытаюсь его заверить, что я не занимаюсь телемаркетингом.
«Да…»
Что ж, тогда.
Несмотря на сильную простуду, он ведет себя крайне любезно. Он сам делится доселе неизвестной мне информацией о Танн. И даже перезванивает мне пару раз, чтобы спросить, смогла ли я дозвониться до того или иного человека. Он просит меня передать привет своим старым голливудским друзьям, если я с ними свяжусь. Голос у Стивена хриплый, но вежливый – весьма интригующее сочетание. «Вам предстоит узнать еще кое-что, – говорит он. – Но это долгая история».
За неделю до грандиозной встречи у него назначена операция, поэтому он сомневается, что сможет приехать. Однако я могу заглянуть к нему, если нахожусь где-то неподалеку. Он общителен и всегда охотно отвечает на телефонные звонки. «Мы можем организовать интервью в любое время. В конце концов, я человек шоу-бизнеса».
Стивен детально объясняет мне маршрут. Он делает это с настойчивостью родителя, который не доверяет навигаторам и не хочет, чтобы я заблудилась. Лучше съезжайте здесь, а не там. На втором перекрестке налево. Я не могу удержаться от улыбки и в ответ решаю довериться своему блокноту, а не приложению в телефоне.
Стивен знакомит меня со своей дочерью, актрисой Элизабет Бернетт, снявшейся в телесериале «Анатомия страсти». Это умная, отзывчивая женщина, которая всячески оберегает своего отца. После первого звонка она наводит обо мне справки, включая проверку моей странички в социальных сетях. А после перезванивает и с любовью рассказывает о своей семье, особенно – об отце. «Я думаю, что он потрясающий человек», – заявляет она.
Я СИЛЬНО НЕРВНИЧАЮ, БОЯСЬ ЗАБЛУДИТЬСЯ в сельской местности, и к тому моменту, когда наконец добираюсь до дома Стивена, вся покрываюсь потом. В свое оправдание могу сказать, что в июне в Теннесси жарко и влажно, а на повороте к его дому идут дорожные работы, которые, как назло, задерживают меня на десять минут. Мистер Бернетт – не тот человек, которого хотелось бы заставлять ждать.
Он приветствует меня в доме, который уже много лет делит со своим котом Дымком и еще парой друзей, являющихся давними поклонниками Смайли. За окном гостиной пышно цветут голубые гортензии. По соседству расположено большое кукурузное поле. Его отцу и актерам из «Зеленых акров» – еще одного сериала, где он снимался, – здесь бы, безусловно, понравилось.
Сам дом больше похож на музей Смайли Бернетта: на каждом шагу выставлены памятные вещи. Присутствие приемного отца Стивена ощущается повсюду – от копии звезды на голливудской Аллее славы до размещенных в рамках кадров из фильмов. Все эти предметы очень скоро станут частью нашего разговора и позволят мне заглянуть в совершенно в иной мир.
Стивен делится своей историей с уверенностью опытного голливудского рассказчика, но ведет себя при этом, как обычный фермер из Теннесси. Он одет в синие рабочие брюки и рубашку из шамбре в ковбойском стиле. На ногах у него кожаные мокасины. Обычно он ходит в ковбойской шляпе, но сегодня его голова не покрыта. Стивен восстанавливается после операции, и я бы не рискнула назвать его терпеливым пациентом. Он суетится, ерзает на месте, постоянно теребит повязку и жалуется на неудобства сидящему рядом другу.
Стивен Смайли Бернетт демонстрирует коллекцию вещей своего отца у себя дома в Западном Теннесси. Смайли и его жена Даллас усыновили из приюта Джорджии Танн двух мальчиков и двух девочек. Обоим сыновьям было дано второе имя – Смайли.
«Смайли приехал в Мемфис с гастролями. Он любил Мемфис, – говорит Стивен. – Он считал, что этот город должен стать центром кантри-музыки штата Теннесси». Дальше разговор заходит о визите Смайли и Даллас в Общество детских домов Теннесси. Голос Стивена звучит совершенно спокойно, когда он говорит: «Они смотрели других детей, но выбрали именно меня».
Стивен – актер и каскадер, который, кажется, еще не утратил страсти к своей работе. В его домашнем архиве хранится огромный пакет документов, связанных с усыновлением. Вместе с приемными родителями он обрел жизнь, о которой большинство людей могли бы только мечтать.
Для Стивена она тоже осталась бы лишь мечтой, не вмешайся в его судьбу Джорджия Танн.
СМАЙЛИ И ДАЛЛАС УСЫНОВИЛИ МАЛЬЧИКА, когда ему было всего три с половиной месяца.
Факт усыновления никогда не был тайной. «Я всегда об этом знал, – говорит Стивен. – Как и остальные трое… Все это знали. Папа не хотел, чтобы его шантажировали, поэтому рассказал все прямо».
Его отец подружился с Танн, которая потом продолжала приезжать в их в дом в Студио-Сити[8], штат Калифорния. «Ей нравился мой отец, он часто бывал в Мемфисе», – говорит Стивен. Он сам лично встречался с Танн много раз. «Я знаю Мемфисскую Танн с незапамятных времен. Она часто приезжала в гости. Они привозила детей и в другие семьи. Моя история не является единственной».
Даллас и Смайли – добродушные, доверчивые люди – искренне верили в стремление Танн подарить каждому ребенку семью. Они не догадывались о ее сомнительных схемах по усыновлению, пока не разразился скандал. Иногда Танн оставалась ночевать у них дома, а затем улетала обратно. Однажды во время очередного приезда она привезла пару детей семье, живущей по соседству. «В квартале от нас семья усыновила одного ребенка, – вспоминает Стивен. – Затем они взяли второго, но что-то пошло не так, и они вернули его обратно».
Это одно из обвинений, которое многие предъявляли в адрес Танн: она не проверяла должным образом приемных родителей, в результате чего дети нередко были обречены на скитание по другим семьям. Родителям разрешалось вернуть ребенка, как предмет одежды, который не подошел по размеру. Тем не менее Стивен склонен придерживаться более высокого мнения о Танн, так же, как и его приемные родители. «Она не продавала детей, – объясняет он. – Она привозила с собой троих или четверых в Калифорнию и выставляла каждой семье счет за перелет, проживание в гостинице и питание ребенка».
Некоторые называют многократную оплату за один и тот же перелет и другие сопутствующие расходы продажей. Стивен не разделяет этого мнения. «Никто не платил за то, чтобы получить ребенка… Я могу вам сказать, как делалось. Если вы отправляете одного социального работника в Калифорнию и оплачиваете его услуги в пятикратном размере, то все считают, что это плата за ребенка. В действительности это не так. Это была просто хитро придуманная схема».
Какой бы вопрос я ни задавала Стивену по поводу обвинений в адрес Танн, он отклоняет их. Он убежден, что в целом она делала доброе дело и помогала незамужним матерям выйти из трудного положения. «Она сделала очень много для людей во время Второй мировой войны, – говорит Стивен. – Только подумайте, сколько детей осталось без родителей». Он отказывается верить, что Танн присваивала деньги, даже несмотря на задокументированный роскошный образ жизни этой женщины. Она имела шикарный дом в городе, лимузин с шофером, ферму за пределами Мемфиса и пляжный коттедж для отдыха. «Джорджия Танн не хотела ничего плохого, – повторяет Стивен. – Она вкладывала все деньги в приют».
СТИВЕН НЕ ОТРИЦАЕТ, ЧТО ТАНН «БЫЛА В ОЧЕНЬ хороших отношениях с мэром Мемфиса» и что именно связи с «Боссом» Крампом позволяли ей управлять приютом по своему усмотрению. Как подтверждают воспоминания Стивена, в аферах с усыновлением добро и зло тесно переплетены. Это странная двойственность в одних случаях разрушала жизнь людей, в других – изменяла ее к лучшему. Стивен, выросший в счастливой семье, относится к последним.
Именно контраст между той жизнью, которая могла бы у него сложиться, и той, которую он прожил, определяет его мировоззрение. Любой, кто рос, имея «Кадиллак» и собственного шофера, находился в лучшем положении, чем бедный ребенок из Теннесси, подчеркивает Стивен. В доме Бернеттов, занимавшем площадь в три четверти акра, имелся бассейн, кузница, а также малярная и слесарная мастерские. «У меня были вещи, за которые любой ребенок того времени отдал бы жизнь…»
Ничуть не меньше своего приемного отца юный Стивен обожал свою приемную мать. Даллас, которая была старше Смайли на одиннадцать лет, обладала добрым нравом. Не будучи задействованной в шоу-бизнесе, в первые годы карьеры Смайли она постоянно путешествовала с ним.
С семи до четырнадцати лет Стивена воспитывала домработница-афроамериканка – весьма распространенный случай в богатых семьях. «Она фактически вырастила меня… и была самым близким человеком для меня, после родителей. Когда их не было дома, я шел к ней». Стивена охватывают эмоции, когда он вспоминает, как другую домработницу и водителя, которые имели японские корни, увезли в лагерь для интернирования