Прошлые обиды забываются, и между ними складываются хорошие отношения. Вторая жена Чарли подарила ему четверых детей, и к моменту нашего разговора, когда сам Чарли уже умер, его семья продолжает поддерживать связь со сводным братом. «Его дети действительно хорошо относятся к нам», – говорит Джеймс.
Мы вынуждены прерваться. Сотрудники Кирби Пайнс уже накрыли для нас ужин в столовой – возможно, мы сможем еще поговорить во время еды. Мы определенно хотим услышать подробности о еще одной предстоящей встрече: Джеймс планирует навестить обретенных родственнико.
За возможность познакомиться с ними он должен благодарить свою дочь Бриджит, которая не только является его главным источником поддержки и заботы, но и выступает в роли семейного детектива. Наблюдая за тем, как она медленно идет рядом с Джеймсом по коридорам Кирби Пайнс, держа под мышкой тщательно собранные записи и материалы о рождении и жизни своего отца, можно сказать, что она прекрасно со всем справляется.
Бриджит продумала до мелочей план пребывания семьи в Мемфисе. Она отметила на карте все места, которые так или иначе связаны с детством ее отца, и теперь, в перерывах между мероприятиями, посещает их вместе с родителями. В одном из таких мест раньше располагалась больница. «Что ж, папа, вот здесь ты и родился», – говорит Бриджит.
Затем все трое отправляются на улицу, где когда-то находилось Общество детских домов Теннесси Джорджии Танн. Особняк, построенный на рубеже веков, давно исчез. Вместо него возвели новое коммерческое здание. Джеймс, Бриджит и Милли останавливаются на расположенной прямо за ним большой лужайке. Если верить преданиям Мемфиса, именно здесь были захоронены некоторые дети, погибшие в стенах приюта. Впрочем, я до сих пор не могу найти никакой информации, подтверждающей этот факт. «Мы шли и думали: что, если там и правда погребены эти маленькие тела? – рассказывает Джеймс. – Это был очень печальный момент».
Затем они посещают мемориал на кладбище, установленный в память о погибших младенцах. «Это было волнительно. Эмоционально тяжело, – признается Джеймс. – Находясь там, я постоянно вспоминал книгу Лизы». На обложке книги изображены двое детей. Их лица не видны. О детях, похороненных в Элмвуде, Джеймс говорит так: «Мы никогда не узнаем, какими они были».
Что ж, по крайней мере, некоторые из загадок прошлого Джеймс сможет разгадать уже в эти выходные. Прямо из Мемфиса он, Милли и Бриджит отправятся в Литл-Рок, штат Арканзас, чтобы встретиться с другими членами семьи.
К сожалению, они не смогут познакомиться со сводными братьями Джеймса, чьи имена Бриджит нашла среди подписей под некрологом одного из родственников. «Я написала им письмо, объяснила, что пишу от лица своего отца, но ни один из них мне не ответил». В ее словах слышится сожаление. Остается только надеяться, что остальные встречи с кузенами Джеймса пройдут, как было запланировано. Столько надежд было вложено в эту поездку, столько усилий, столько лет поисков. Ей хочется, чтобы все прошло замечательно. Потому что такой замечательный человек, как ее отец, заслуживает этого.
Бриджит надеется, что однажды раздастся телефонный звонок, и у ее отца появится наконец возможность встретиться со своими сводными братьями. «Я понимаю, что для многих людей это настоящий шок. Но вдруг их сердца все же смягчатся, и они захотят встретиться с моим отцом, – говорит она. – Поживем – увидим».
Она приготовила еще один важный подарок для Джеймса – разыскала могилу его биологической матери и даже попросила смотрителей кладбища привести ее в порядок. Она сопровождает отца, понимая, насколько глубоки его переживания.
Стоя у могилы, он размышляет о своей жизни и о матери, которую никогда не знал. О женщине, родившей недоношенного мальчика и подарившей ему единственное, что было в ее силах, – имя, в память о двух мужчинах, которые много значили для нее.
Его матери больше нет в живых, но, может быть, семья расскажет ему больше, когда они встретятся все вместе за обедом в Арканзасе. А пока у Джеймса есть только этот клочок земли и вера в то, что женщина, погребенная под ним, сделала для него все, что могла.
Его слова напоминают о том, как стоило бы относиться к жизни: «Людям свойственно совершать ошибки. Я не испытываю к ней злости или обиды. И никогда не испытывал».
Возможно, это главный урок, который он преподнесет нам во время уик-энда. Мы не можем изменить наше прошлое. Гнев и обиды держат нас в плену, тянут назад. А умение прощать – освобождает и помогает двигаться вперед.
Мы с Джеймсом, Милли, Бриджит и Лизой заходим в столовую Кирби Пайнс. По мере того, как мы узнаем друг друга ближе, наш разговор становится все более непринужденным, голоса – громкими. Официант сдвигает для нас столы, покрывает их белоснежными скатертями, приносит воду и чай со льдом. Мы долго обсуждаем меню и чувствуем себя, как старые друзья или члены одной семьи, собравшиеся за совместным ужином.
Среди тех, с кем я рада познакомиться лично, – Джейни Брэнд. Мы уже общались с ней по телефону и договорились встретиться для интервью. Джейни была одной из основных участниц группы, помогавших организовать это мероприятие. Я сижу напротив нее и отмечаю мягкий характер и характерную южную приветливость. Мне уже не терпится взглянуть на фотографии и документы, которые она привезла.
Моя двоюродная сестра Синди тоже здесь. Наши покойные матери были сестрами, обе умерли слишком молодыми, и с тех пор мы с Синди очень сблизились. Мы болтаем, обмениваясь последними семейными новостями и обсуждая завтрашнее расписание. Несколько раз Синди вскакивает, чтобы сделать еще несколько фотографий. Мне нравится наблюдать, как за чаем с шоколадным печеньем между участниками встречи зарождаются новые дружеские связи.
Я испытываю благодарность. Пожалуй, это лучшее слово, которое я могу придумать для настоящего момента. Оно идеально подходит.
Глава 14Пара бумажных пакетов«Она оставила нас на ступеньках здания суда»
СЬЮ НЭЛЛ ВСЕГО ТРИ С ПОЛОВИНОЙ ГОДА.
Она не понимает, что происходит, когда мать оставляет ее и двух ее братьев пяти и шести лет у здания суда в Типтонвилле, штат Теннесси.
Они смотрят ей вслед. Затем садятся рядышком на ступеньках и ждут – сами не зная чего.
Через какое-то время на площади останавливается большая черная машина. Пожилая женщина выходит из нее и, улыбаясь, говорит: «Пойдемте со мной». Детей сажают в машину. Женщину они принимают за медсестру.
Путь до детского приюта в Мемфисе составляет чуть более ста шестидесяти километров. Извилистое шоссе уводит их все дальше от мамы – и от лачуги, которая считается их домом. Но, по крайней мере, они все еще есть друг у друга, а значит, смогут выжить. Они уже выживали вместе какое-то время, прячась от пьяной брани и побоев.
Черная машина сворачивает в сторону Мемфиса, и женщина обещает им, что они поедут жить в одно и то же место. Им просто нужно делать, что им говорят. Слушаться. Вести себя хорошо. Они молча сидят на мягких сиденьях. Брат Генри держит крошку Сью Нэлл за руку. Генри всегда защищал ее, если мог.
Пока он рядом, все будет хорошо.
Но Мемфис уже совсем близко. А значит, вот-вот произойдет самое худшее.
ВОЗМОЖНО, ДЖЕЙНИ БРЭНД, КОТОРОЙ НА МОМЕНТ нашей встречи уже исполнилось семьдесят два года, была одной из последних усыновленных, которые лично помнили Джорджию Танн. В отличие от большинства детей, которых забирали из приюта совсем крохами, Джейни уже была достаточно взрослой, чтобы запомнить все происходившее в большом доме на Поплар-авеню. Бывшие сотрудники позже назовут его «домом ужасов».
«Ты автоматически запоминаешь травмирующие события, – говорит мне Джейни следующим утром, когда мы начинаем наше интервью. – Память ребенка стереть невозможно».
Она ясно помнит, какой была ее жизнь до того злополучного дня, когда вместе с братьями она оказалась на ступеньках здания суда. Их мать, Юла, не умела ни читать, ни писать. Еды в доме всегда было мало – иногда она делила одно яйцо на троих детей. Они жили в небольшой сельской хижине вместе с Хорасом. «Этот человек, которого я знала как своего отца, часто избивал меня», – говорит Джейни.
Ее средний брат Генри, сам еще ребенок, часто прячет ее на кукурузном поле, чтобы защитить от побоев. «Тсс, – шепчет он. – Не дай ему найти тебя». Иногда Генри принимает удар на себя, чтобы ей досталось меньше. Хорасу дети не нужны. Он не любит их. Он устал содержать их, слушать, как они шумят, мириться с тем, что они вообще живут в его доме. Дети – слишком большая обуза. Он хочет, чтобы они исчезли.
И тогда мать собирает их и везет к зданию суда.
Маленькая Сью Нэлл уже достаточно настрадалась в жизни. Но теперь, когда ее высаживают из машины на Поплар-авеню, она вынуждена пережить еще и разлуку с братьями. «Я знаю, что они специально сначала забрали из машины меня, чтобы мальчики думали, что они пойдут следом, – объясняет она. – Мой брат никогда бы не позволил вытащить себя первым».
Дом, возле которого они остановились, предназначен только для младенцев и малышей. Детей постарше содержат в близлежащих детских приютах или частных детских домах, никак не контролируемых со стороны штата. Танн знает, как разделить детей. Она, как никто другой, умеет разрывать семейные узы быстро, чисто, не разводя лишней суеты.
Боль от разлуки с братьями будет преследовать Сью Нэлл десятилетиями.
Больную тонзиллитом, ее помещают на верхнем этаже дома, в детской. Согласно записям, сделанным персоналом приюта, в качестве лекарства девочке дают стакан апельсинового сока и витамины.
Через две недели дедушка Сью узнает, что случилось с детьми, и едет в Мемфис, чтобы забрать их обратно. Однако сотрудник детского приюта сообщает ему, ч