«Трудно представить себе людей, у которых было бы двое детей, но при этом они не заботились бы о них в равной степени и не желали бы, чтобы те разделили финансы или другие ценности, – жалуется Танн. – Это вызывает желание сказать им, что их никто не заставлял забирать себе ребенка или тратиться на него».
Моуд-Марджи живет со своими приемными родителями, которых все считают образцовыми, вплоть до самого замужества. «Они были добры к ней и любили ее, но им также было нужно, чтобы кто-то помогал им по дому, – говорит Уильям. – И все же они, вероятно, были лучше многих других приемных родителей». В двадцать лет Уильям начинает понимать, что отношения в их семье выглядят несколько странно. Братья его матери намного старше ее, и все считают их его «дядями», но он знает, что не состоит с ними в родстве. «Никто об этом особо никогда не говорил», – отмечает он.
Затем двоюродный брат отправляет ему по почте пакет семейных материалов, включая документы по судебному процессу. Скрытая история семьи поднимается на поверхность. Уильям размышлял над всем этим много лет, но никогда не искал других родственников. Около десяти лет назад он и его двоюродный брат услышали историю о том, что потерявшаяся дочь Тагглов, Эстель, была усыновлена продавцом автомобилей из Калифорнии, после того как Танн забрала ее из Социального приюта. «Правда это или нет, я не знаю», – говорит он. Он не видит особого смысла в запросе архивных материалов у штата Теннесси.
«Сейчас я уже в порядке, но все это было очень болезненно для меня», – признается Уильям. Политическая и финансовая игра, развернувшаяся в Мемфисе, поразила его семью в самое сердце. Однако Уильям мыслит шире. Он хочет, чтобы пережитый его близкими ужас стал достоянием общественности, которая столько лет была готова закрывать на все глаза.
«Я полагаю, что тот факт, что моим бабушке и дедушке удалось разыскать мою мать, был скорее исключением, – говорит он. – Трудно поверить, что такое происходило сплошь и рядом». Возмущение Уильяма почти осязаемо. При этом он все же надеется, что боль прошлого даст правильные плоды. Возможно, его бабушка и дедушка станут примером для других людей, вдохновив их искать своих детей и бросить вызов ОДДТ.
Он как будто перехватил у Эллы и Роско это знамя борьбы с несправедливостью. Возможно, его усилия помогут предотвратить повторение трагической ситуации.
В моем родном городе люди часто подходят ко мне с вопросом: «Вы, должно быть, родственница…» – и называют имя одного из трех моих братьев или племянника. Бывший коллега по газете недавно встретил в церкви моего среднего брата и тут же понял, что мы с ним из одной семьи. Я уже сбилась со счета, сколько раз моего племянника принимали за моего сына.
Мы – генетическая репродукция друг друга, и наше сходство я всегда воспринимала как должное.
Лиза тоже похожа на своих братьев. Они одинаково говорят, одинаково ходят, даже одинаково жестикулируют.
Но думаю, после этого уик-энда мы уже вряд ли сможем воспринимать это благословение жизни как нечто само собой разумеющееся. Теперь мы понимаем, каково это – всю жизнь искать в толпе родные лица. Не сидеть за большим праздничным столом в окружении тех, кто имеет одинакового цвета волосы и глаза, одинаковое телосложение и манеры. Не слышать, как кто-то говорит: «Подумать только, ты выглядишь точь-в-точь как твой отец».
Мы редко обращаем внимание на подобные мелочи. Они теряются в повседневной суете. И обретают новый смысл только если вам по чистой случайности доведется пообщаться с теми, кто был лишен такой роскоши, как семейное сходство и взаимосвязь. Только тогда вы понимаете, каким подарком владеете, и начинаете беречь его и ценить.
Соглашаясь на просьбу Лизы записать истории усыновленных детей, я не представляла, сколько новых уроков меня ожидает.
Глава 17Ночь, когда умирают все младенцы«Я не понимал, через какие муки они проходили»
РОДЫ НАЧАЛИСЬ В СЕРЕДИНЕ ДНЯ. Муж Джози Хендерсон в этот момент на службе, и связаться с ним до конца смены совершенно невозможно. На помощь молодой матери приходит сосед – он везет ее в родильное отделение больницы в Мемфисе. Другая соседка остается дома с их маленькой дочкой.
Джози двадцать один, она счастлива и взволнованна. Поздним вечером того же дня она рожает мальчика. Нетерпеливый отец, Ной, приезжает в больницу сразу после работы. Он любуется новорожденным малышом через окно детской палаты. Ребенок плачет – здоровый крепыш. Их первый сын.
Следующее утро Джози проводит в родильном отделении. Она еще не отошла от действия анестетиков, когда сотрудники больницы сообщают ей ужасную новость.
Их новорожденный сын не пережил эту ночь.
Джози слышит, что и другим матерям в палате говорят то же самое. Она совершенно сбита с толку. Задыхается от скорби. Впадает в шок. В этот момент она не уверена даже в самой себе. У них нет денег на похороны. Они понятия не имеют, как все организовать. От количества бумаг у двух молодых людей, имеющих лишь восемь классов образования, мысли путаются окончательно.
В их жизнь врывается невообразимое горе.
Работники медучреждения обещают новоиспеченной матери, что больница все сделает сама и позаботится о теле младенца. Все, что ей нужно сделать, – это подписать бумаги.
КОГДА СТЭНЛИ ЗАХОДИТ В ЗАЛ БИБЛИОТЕКИ ХУКСА, сомнения все еще одолевают его. Он не уверен, что ему следовало сюда приходить, но при этом чувствует, что оказался в правильном месте.
Только обещание, данное матери на смертном одре, смогло привести его сюда. И еще – любовь к брату, которого он никогда в жизни не встречал. Стэнли выглядит неуверенно, на его шее, на шнурке, висят ключи от машины.
Лиза проводила встречу с читателями в рамках своего книжного турне по Арканзасу, когда 72-летний Стэнли впервые услышал о ней. Сегодня он проехал почти тем же маршрутом, что и его родители в тот день, когда родился его брат. Стэнли считает, что сразу после рождения его украли из родильного отделения больницы.
Ему хочется верить, что его брат, которому сейчас было бы семьдесят восемь, все еще жив. Вот уже много лет он носит в бумажнике клочок бумаги, на котором написаны имя брата – Дэвид Клинтон Хендерсон и дата его рождения – 31 августа 1939 года. «Я хотел убедиться, что никогда этого не забуду», – объясняет Стэнли, когда мы с ним находим место за тихим столиком. Я открываю новую страницу в своем блокноте и начинаю делать заметки.
Стэнли не знает, какое имя могли дать его брату при усыновлении, куда его могли забрать и где он сейчас. Ребенок, получивший при рождении имя Дэвида Клинтона, мог бы жить в двух кварталах от этой библиотеки или в трех тысячах километров от нее. Стэнли пришел, чтобы найти еще хотя бы один способ обрести информацию. Любой способ, который он еще не испробовал. «Скажу честно: я уже почти потерял надежду, – говорит он. – Пока любые поиски неизменно заводили меня в тупик».
МАЛЫШ ДЭВИД РОДИЛСЯ В БОЛЬНИЦЕ ДЖОНА Гастона. Это учреждение, частично финансируемое Управлением промышленно-строительных работ общественного назначения[17] в период Великой депрессии, являлось главным «поставщиком» младенцев в системе Танн.
Здание больницы снесли в 1990 году, чтобы освободить площадку для строительства современного регионального медицинского центра. По иронии судьбы это произошло ровно в тот момент, когда волонтерам Денни Глэд удалось наконец заставить штат открыть доступ к архивным записям об усыновлении и огромное количество детей возобновили поиски биологических родителей.
Семья Дэвида не может найти никаких следов. Как будто их сына вообще никогда не существовало. И чем более четкими становятся воспоминания Джози, тем больше путаницы возникает. Как могут сразу несколько матерей в одном приемном отделении получить одну и ту же новость? Как могли так внезапно умереть все дети, появившиеся на свет ночью, ведь, по крайней мере три или четыре женщины находились в родильном отделении в тот день, о котором рассказывает Джози?
Эти вопросы не дают покоя Хендерсонам.
Все улики говорят о том, что их новорожденного сына украли – вместе с другими детьми. Они так никогда и не поверят в то, что их ребенок умер. Только не знают, что с этим делать. Они никогда не слышали о Джорджии Танн, или об Обществе детских домов Теннесси. И не догадываются, что Танн часто забирает новорожденных детей именно таким простым и жестоким способом – сообщая матерям, что их дети родились мертвыми или умерли вскоре после родов.
Джози и Ной ничего не знают о злой силе, действующей в Мемфисе, но уверены, что кто-то забрал их маленького мальчика.
На следующий день после рождения и исчезновения малыша Дэвида Адольф Гитлер реализует свой план вторжения в Польшу. Начало Второй мировой войны привело к переоснащению американских заводов под военные нужды. На работу стало поступать все большее количество женщин. Пара переезжает из сельской местности Арканзаса в Лос-Анджелес, где устраивается на работу в частную авиастроительную компанию «Локхид». Джози устанавливает навигационные огни на крыльях тяжелого бомбардировщика В-17. Ной работает на сборочном конвейере.
Ближе к концу войны производство начинает замедляться, и Хендерсоны переезжают в Западный Мемфис, штат Арканзас, чтобы быть поближе к родственникам. Только вернувшись в эти края, они впервые слышат о Танн.
Теперь они знают определенно – их мальчик был украден. Однако не говорят об этом. В течение многих лет они хранят эту горькую тайну внутри семьи. У Хендерсонов есть другие дети, но они так и не смогли смириться с потерей первого сына. «Они просто не могли заставить себя рассказать мне об этом», – говорит Стэнли. Он сильно взволнован. Ему трудно говорить о семейной трагедии, предшествующей его собственному появлению на свет. «Мне жаль, что я не мог им ничем помочь».