Майкл кусает побелевшие губы, наверняка еле сдерживается, чтобы не закричать в голос. Сколько еще будет длиться для него эта пытка? Проползает несколько минут…
— Убери руку, — с досадой говорит Майкл. — И так больно, да еще ты давишь.
Ему больно, но уже появились силы на выражение досады, он не в таком жутком состоянии, как только что. И губы не белые, а просто бледные. Выходит, чудо-эликсир потерпел фиаско?
Может, это к лучшему.
Однако облегчение оказалось только временным. Майкл с трудом поворачивается на бок и замирает. Руки обхватили туловище, ноги согнуты в коленях. Поза неродившегося младенца. Очень символично. Майкл походя разбил чужую жизнь, и теперь ее осколки впиваются в его внутренности.
Кажется, он вот-вот потеряет сознание. Диану захлестывает желание все изменить, признаться, исправить то, что натворила. Однако сразу вспоминается, как недавно цеплялась за бортики ванной, чтобы не уйти с концами в горячую воду, почти кипяток. Как Майкл осторожно, кончиками пальцев гладил плечо Кэтрин, осторожно и нежно, будто величайшую драгоценность. Порыв обратить время вспять проходит, пусть все идет, как задумано режиссером или предопределено кем-то еще.
Гомункулус между тем опять с комфортом расположился на спинке дивана, потирает крошечные ладошки, вопросительно смотрит на Диану, ждет одобрения. Диана кивает ему и улыбается. Гомункулус выполнил свою задачу и даже умудрился не испачкаться. Его активное участие больше не требуется. Любопытно: он, в отличие от Фейт, общается с Дианой лишь взглядами и жестами. Видно, не успел освоить речь, просто не было возможности, его ведь так быстро лишили шансов расти и развиваться.
Диана не должна больше молчать, и так мертвенная тишина в номере затянулась.
— Тебе нужна медицинская помощь.
— Ничего не надо. Просто оставь меня в покое, хорошо?!
Неужели Майкл не понимает, насколько все серьезно? Или проглоченный им эликсир не только отравляет, но еще и одурманивает?
— Нет, так нельзя, — отвечает Диана. — Пойду посоветуюсь с миссис Броуди. У нее наверняка должна быть аптечка.
Прежде чем покинуть номер, Диана заглядывает в спальню, открывает чемодан. Во внутреннем кармане — пакетик, в котором несколько упаковок, из тех, что туристам рекомендуют на всякий случай захватить с собой в поездку. Диана сунула лекарства в чемодан по настоятельному (точнее, категорическому) совету Кристины. Майкл сам вряд ли о них вспомнит и вряд ли в состоянии подняться на ноги, да и средство от пищевого отравления едва ли поможет. И все-таки… Вот оно, кажется… Диана вскрывает упаковку, маникюрными ножницами разрезает блистер с таблетками. Через минуту то, что осталось от растерзанной упаковки, исчезает в унитазе.
От Дианы требуется лишь тянуть время и искусно играть свою роль.
— Я скоро вернусь.
Не торопясь, выходит из номера.
Миссис Броуди не приходится долго искать, сама попадается Диане в коридоре, обходит свои обширные владения.
— Миссис Броуди, у Майкла что-то с желудком. После обеда его тошнило, и боль сильная…
Миссис Броуди перебивает:
— После обеда? Диана, дорогая, уж не хотите ли вы сказать?..
— Нет-нет, я совсем не это имела в виду. Все как обычно, было свежее и вкусное. И потом, со мной-то все в порядке. Майклу еще с вечера нездоровилось.
— Мне кажется, он подхватил инфекцию. Сейчас по городу ходит грипп, как раз так и начинается. Особенно опасно для детей. Помните, я рассказывала вам о дочке моих знакомых?
— Ну, Майкл ведь не ребенок, все обойдется.
— Конечно, дорогая. Зря вы ходили на Фестиваль фарфора, там вечно толпа, да еще и приезжих полно. Но теперь уж ничего не поделаешь.
— Я хотела попросить…
Миссис Броуди понимает с полуслова, ее лицо принимает скорбное выражение.
— Мне так жаль. В гостинице, разумеется, есть аптечка. Но как раз на днях я наводила порядок, выбросила лекарства с истекшим сроком годности, а новые не успела купить. Ничего подходящего нет, абсолютно точно помню. Кто же мог знать?
Действительно: кто?
— Я позвоню доктору Дизли, это замечательный специалист. Обязательно даст хороший совет, если сумеет, и сам наведается. Исключительно отзывчивый человек. Зайдете ко мне?
— Спасибо, я подожду здесь.
Диана остается в коридоре, доходит до лестницы, облокачивается на перила, рассматривает мозаичные вставки, украшающие стены. Раньше не обращала на них внимания, узор ненавязчивый, краски неброские. Время движется медленно, будто тоже принимает участие в спектакле… Наконец Миссис Броуди появляется снова.
— К сожалению, доктор не сможет прийти, у него только что начался прием в клинике. Зато обещал сам позвонить в аптеку, чтобы там приготовили все необходимое. Я сейчас пошлю кого-нибудь.
— Не беспокойтесь, я схожу. Майкл сказал, что лучше побудет один, его раздражает сейчас буквально все.
Диана грустно смотрит на собеседницу, та участливо покачивает головой.
— Бедный мальчик! Так вы говорите, он сильно страдает?
Миссис Броуди по-матерински сочувствует сыну своих добрых друзей, давно покинувших этот грешный мир. Но почему румянец на ее щеках стал еще ярче, почему так блестят глаза, а пальцы теребят брошь на вороте блузки?
Нельзя изо дня в день позволять унижать себя. Когда понимаешь, что нужно покончить с этим, решение придет само собой. Оно залетит в твой дом, будто яркая бабочка, и принесет радость избавления от всего, что мешает. Ты разорвешь паутину, которая связывает тебя по рукам и ногам, и спокойно пойдешь дальше.
Она ведь такая же, эта безупречная миссис Броуди, и совершила то же самое, если верить сплетням, только много лет назад…
— Не запирайте дверь, я все-таки буду заглядывать к нему.
— Спасибо, миссис Броуди.
В номере все по-прежнему, Майкл лежит в той же позе на диване. Гомункулус при появлении Дианы встряхивается и медленно, почти как Чеширский кот исчезает, правда, не тает в воздухе, а просачивается сквозь стену. Диана надевает жакет, приносит из спальни подушку, подсовывает под голову Майкла.
— Я в аптеку, постараюсь быстро обернуться. Ты меня слышишь?
— Да.
***
Каменное сердце, которое явственно просматривается из окна номера, вблизи — лишь беспорядочное скопление булыжника разных оттенков и формы. Диана наступает на камень, соединяющий две дуги. Ее каблуки отчетливо стучат по древней мостовой. Облицованный серыми плитами особняк, где в комнате на третьем этаже мучается Майкл, остается позади. Там царит мутная неопределенность, а здесь яркий солнечный свет превращает гостиничную реальность в иллюзию, которая имеет к Диане лишь отдаленное отношение.
Под ногами шуршат листья, упавшие с кленов в скверике неподалеку от здания Ратуши. Вокруг неистовое буйство красок, взрывная смесь зелени, золота и багрянца, эффектных вспышек оранжевого. Диана сворачивает направо, дорога в аптеку удлиняется. За небольшим ресторанчиком виднеются мусорные контейнеры. Диана добирается до них по дорожке, окаймленной «золотыми кружевами», вынимает из сумки флакон из-под эликсира, бросает в крайний, наполовину заполненный контейнер. Мелкий мусор охотно позволяет пришельцу проникнуть в самую глубь и навсегда исчезнуть.
***
Отполированная временем и множеством прикосновений ручка в виде головы льва нагрелась на солнце, тяжелая дверь открывается с мелодичным звоном.
— Миссис Кроссвуд? Я уже поджидаю вас.
Диана успела привыкнуть к тому, что в Эдервиле незнакомым людям известна ее фамилия. Жизнь в провинции отличается от обезличенности столичного существования, где никто никого не знает и не желает знать. Приветливый фармацевт сверкает всеми имеющимися в наличии зубами, отводит со лба косую челку. По стенам громоздятся застекленные палисандровые шкафы, которые, вероятно, стоят здесь много-много десятилетий. Фармацевт выставляет на прилавок фирменный бумажный пакет.
— Вы не очень торопитесь? Сейчас объясню, что и как принимать. Мистер Дизли посоветовал…
Похоже, беседа растянется надолго, и Диана совершенно не против. Пока все идет строго по сценарию.
***
На улице ее вновь обнимает безумный, потерявший над собой контроль сентябрь. «Золотые кружева» стелются повсюду, листья шуршат под легкими дуновениями ветра, Диана покачивает сумкой на длинном ремне, щурится от солнца, которому пора бы уже готовиться к закату, но солнце задерживается и светит, словно в жаркий летний полдень. Когда-нибудь Диана вспомнит этот путь, и возможно, заплатит по счетам, а сейчас сентябрь заговорщицки улыбается ей.
***
Портье с озабоченным видом прижимает к уху телефонную трубку. Вероятно, причудливый аппарат с диском произведен еще в середине прошлого века. Или это удачная подделка под винтаж. Тут портье замечает Диану и с облегчением произносит:
— Вот она как раз вернулась. Сейчас передаю.
Прикрывает трубку ладонью и шепчет:
— Он уже несколько раз звонил. Я объяснял, что мистер Кроссвуд во вполне удовлетворительном состоянии, но…
На нее обрушивается громкий поток возмущенной речи Тэда:
— Диана, где ты ходишь?! Что с Майклом?
— Ротавирусный гастроэнтерит, — отчеканивает Диана.
Словоохотливый и приятный в общении фармацевт, отпустивший бесполезные снадобья, успел поделиться полезной информацией. Диана не зря выслушивала его в течение четверти часа, так что теперь вооружена специфическими знаниями.
— Чего?.. А ты уверена, что его здесь правильно лечат? Может, перевезти Майкла в Лондон?
— То есть как это «перевезти»? У него постельный режим. Майклу сейчас ничего не нужно, кроме ухода и лекарств, которые выписал врач.
В сущности, Диана впервые разговаривает с Тэдом. Раньше были незначительные и обрывистые реплики из серии: привет-еще чаю? — пока. Тэд вообще воспринимает ее лишь как бессловесное приложение к Майклу, с которым имеет дело уже много лет. Для него сюрприз, что Диана тоже имеет какое-то право голоса.
— Что за врач? — продолж