— Лекарства ему с утра уже давали?
— Да.
— А когда в следующий раз нужно… Где рецепты? Я смотрю, вы тут все перемешали уже.
Убирает со столика журналы, сваливает их в угол. Методично раскладывает исписанные размашистым почерком доктора Дизли листки и аптечные упаковки.
— Что-то два раза в день надо принимать, что-то три. Желательно в одно и то же время. Я сейчас разберусь и сам за Майклом присмотрю. А ты пока можешь спуститься позавтракать. А еще лучше сходи прогуляйся потом. Твое присутствие не обязательно.
Получается, хозяйку номера выставляют вон. Именно от Итона, который всегда выглядел исключительно корректным и сдержанным, трудно было ожидать такой бесцеремонности. Что будет, если его сменит Роджер? Итон принимает Диану за пустое место. Это очевидно.
Она хочет ответить что-нибудь язвительное, однако слова теряются.
***
В ресторане официант смотрит сочувственно. И бармен из-за своей стойки тоже. Все так добры и предупредительны.
Аппетитно обжаренные кусочки рыбы с овощами и чипсами выглядят соблазнительно. Очень вкусно, но Диана не доедает порцию до конца. Отличный аппетит в сегодняшней ситуации окружающим показался бы неуместным.
Раз уж Итон дал понять, что она тут лишняя, Диана имеет полное право отправиться на улицу, тем более что предыдущий день прошел в замкнутом пространстве и в самой что ни на есть унылой обстановке. Сквер возле Ратуши позавчера был заполнен солнцем, здесь царил буйный карнавал осенних и летних красок. Но и сегодня приятно посидеть тут на скамейке. Прямо напротив — пестрые заросли бересклета, на заднем плане выстроились стройные клены. Чуть поодаль овальная клумба, которую опоясывает густо-зеленый бордюр из тщательно постриженного самшита.
По аллее проходит незнакомец с озорным кокер-спаниелем на поводке. Пес не желает приспосабливаться к замедленной походке хозяина, скачет из стороны в сторону, звонко лает, распугивая голубей. Те взлетают, поднимаются в облачное небо, перемещаются в сторону, ближе к зданию Ратуши. Там, в комнате на втором этаже, когда-то состоялось последнее свидание Фейт и Гордона. Диана помнит каждое слово, произнесенное тогда. Голоса этой пары разносятся по всему скверу…
Диана неожиданно осознает, что больше трех часов просидела на скамейке, прислушиваясь к чужому разговору.
***
Когда Диана возвращается в гостиницу, портье вручает ей букет из желтых и белых астр.
— Просили передать.
К букету прикреплена открытка с пожеланиями выздоровления от актеров студии. Режиссер прешекспирианцев принес. Очень мило с его стороны.
Майкл дремлет, Итон, расположившись в кресле рядом с диваном, что-то сосредоточенно записывает в блокнот, по своему обыкновению. Диана берет со стола вазу, в которой засохли нежно-розовые хризантемы, еще позавчера такие свежие и роскошные. Теперь листья пожухли, лепестки почернели. Вылитый в воду остаток эликсира для них оказался губительным. А Линда даже не заметила нарушение идеального порядка в номере, настолько была увлечена наблюдением за прежними соучениками. Диана бросает несчастные хризантемы в проволочную корзинку, вазу уносит в ванную. Тщательно промывает вазу горячей водой, наливает внутрь шампунь. Вздувается пышная шапка из пены. Ваза уже стерильна, в нее можно ставить новые цветы, с ними, в отличие от хризантем, ничего ужасного не произойдет.
Возвратившись в гостиную, Диана спрашивает Итона:
— Не пора второй раз ему лекарства давать?
— Еще двадцать минут.
Майкл поворачивает голову, поправляет одеяло, безуспешно пытается улечься поудобнее, вздыхает. Итон отрывается от своего блокнота.
— Больно? Может…
— Нет, терпимо. Просто тоска такая… Знаешь, это еще хуже, оказывается.
Что чувствует человек, по внутренностям которого растеклась неведомая отрава? Кроме боли, наверное, тоску, Майкл точно сформулировал. И смутный, нарастающий страх. Цветы погибли, а человек еще держится.
Букет оказывается далеко не единственным. Складывается впечатление, что о болезни Майкла сообщили в «Эдервильском листке». Впрочем, новости в провинции, где все друг друга знают, и без участия печатного слова распространяются в геометрической прогрессии.
Коробки конфет. Открытки и мягкие игрушки. Фарфоровая шкатулка, полная шоколадных сердечек, обернутых малиновой фольгой. Подарки оставляют внизу у портье, и кто-нибудь из персонала периодически заглядывает в номер. Наконец, кто-то догадывается принести ведерко, в котором находится место для букетов. В родном городке у Майкла тоже хватает поклонников, Диана этот момент не учла. Она полагала, что в Эдервиле можно отгородиться от назойливого участия и любопытства со стороны посторонних. А теперь каждый ее шаг будет рассматриваться под микроскопом.
В другое время Майклу наверняка было бы приятно, но сейчас он воспринимает знаки внимания без интереса. Видимо, улучшение оказалось мимолетным. Хотя бы уж что-то одно, а не эти затянувшиеся колебания…
Гостиная постепенно становится похожей на помесь цветочной лавки, кондитерской и магазина игрушек.
— Диана, унеси, пожалуйста, хотя бы это.
Итон показывает на изысканный букет из трех огромных фиолетовых орхидей, окруженных мелкими белыми цветочками и зеленью.
— Что за идея дарить больному цветы с таким резким запахом! Чем только люди думают.
Резкий запах? Пожалуй, приторный, с нотками пряностей и мускуса. Сильный и властный, захватывающий пространство вокруг, однако Диане скорее нравится. Она не противоречит, уносит фиолетовый букет в спальню, ставит его в вовремя обнаруженную узкую вазочку. Потом прихватывает из гостиной несколько игрушек, тоже устраивает в спальне.
Кролик с галстуком-бабочкой осуждающе уставился на Диану. Прочие пушистики ведут себя благоразумно, а этот чем-то недоволен.
Раздается звонок. Не самый приятный, ведь звонит Тэд.
— Ну, как там у вас дела?
— Более-менее нормально.
— А Майклу можешь трубку передать?
— Он спит сейчас, не хочу его беспокоить.
Нужно держать Тэда в неведении и в то же время не демонстрировать излишний оптимизм, иначе… Тонкая игра, которая заведет неизвестно куда. Но что же делать?
После долгих и нудных расспросов бдительность Тэда все же удается усыпить, и он наконец-то нажимает на отбой. Диана цепляет белого кролика за ухо, возвращает в гостиную, кладет мордочкой вниз на стул и покидает номер.
Она находит приют в уже знакомых апартаментах миссис Броуди, которая всегда ей рада, в отличие от некоторых. Миссис Броуди занята рукоделием, нашивает на узкую полоску старинного кружева перламутровый бисер.
— Бисер тоже старинный, среди вещей, оставшихся от прежних хозяев дома, чего только не обнаружишь. Вышитый воротничок уже истлел, зато сам бисер сохранился превосходно, даже не потускнел. Так что я его использовала.
Она закрепляет нитку, расправляет завершенную работу. Бережно снимает с комода маленькую Фейт и завязывает кружевной пояс вокруг ее талии.
— Девочки, в том числе престарелые, любят наряжать кукол, — добродушно усмехается миссис Броуди, возвращая куклу на место. — Как себя чувствует Майкл?
— Ему чуть легче, но все равно такое настроение подавленное…
Время за разговорами и чаепитием пролетает незаметно, небо в окне потемнело. Диана уже собирается уходить, но миссис Броуди ее останавливает.
— Я ведь сама хотела вам кое-что занести, и позабыла. Вот, возьмите.
Протягивает Диане большой клубок светлой пряжи и костяной крючок с изящной деревянной ручкой
— Во время последней болезни Грэга я вязала, почти не прерываясь. Когда сидишь у постели больного, одолевают печальные мысли. А если руки заняты вязанием — немного отвлекаешься.
Тут миссис Броуди спохватывается.
— Но у вас-то с Майклом все будет все благополучно. Доктор Дизли уверяет, что никакой опасности нет.
— Конечно.
***
Оказывается, Итона успела сменить Кэтрин. Присев у изголовья постели, расчесывает Майклу волосы, что-то тихо приговаривает. Не отрываясь от этого занятия, молча кивает Диане. Отводит пряди густых и мягких волос со лба. Если бы они с Майклом по-прежнему оставались в комнате наедине, Кэтрин бы его сейчас обязательно поцеловала, можно не сомневаться, а появление законной жены разрушило гармонию. Диана чувствует, что начинает закипать.
Миссис Броуди права на тысячу процентов. Причем вязание отвлекает не только от печальных мыслей, но и от упорного желания со скандалом выставить школьную пассию Майкла за дверь. Диана на удивление быстро припоминает основные приемы, пальцы принимаются с помощью крючка плести причудливый узор. Пышные столбики чередуются с воздушными петлями, постепенно образуя ажурную паутину. Можно следить за рождающимся на глазах узором и почти не обращать внимания на разнообразные досадные моменты.
Собственно, ничего предосудительного в диалоге Майкла и Кэтрин нет, просто воспоминания старых друзей. Но ведь важны не столько сами слова, сколько интонация. Они разговаривают очень тихо. У Майкла нет сил говорить в полный голос, а Кэтрин подстраивается под него. Диана старается не прислушиваться, плетет свой узор, время от времени выходит из гостиной, снова возвращается. Возможно, они даже забыли об ее присутствии или считают, что она осталась в спальне.
— Помнишь, как мы увиделись в первый раз? — шепчет Кэтрин.
— Это было в воскресенье. Мама за завтраком сказала, что соседка привезла племянницу откуда-то издалека. И она теперь будет жить в Эдервиле. Еще мама добавила, что девочка — круглая сирота. Мне тогда показалось: «круглая сирота» — что-то из сказки, среди знакомых девочек круглых сирот не было.
— А мне Эдервиль представлялся таким унылым, холодным и неприветливым. Хотя я толком его не успела увидеть. Уже три дня сидела взаперти, все ждала, когда меня отвезут обратно домой.
— Я улизнул на улицу, забрался на изгородь мисс Брук. У нее одной стояла высокая глухая изгородь. Ее дом в шутку называли неприступным бастионом.