В один поздний морозный вечер сын мэра скучал в своей спальне. Жарко горел камин, но все равно откуда-то от стен надвигался леденящий холод. Вдруг послышался стук в окно. Сын мэра вскочил от неожиданности; комната находилась на втором этаже. Приблизился к окну и тут же отпрянул. Сквозь стекло на него смотрела кружевница. Оконные створки сами собой распахнулись, и в следующее мгновение белая фигура оказалась в комнате. Сын мэра кинулся к двери, однако та с грохотом захлопнулась. Бледные губы кружевницы зашевелились, она произнесла с трудом, словно отвыкла разговаривать:
— Помнишь, как той ночью я просила меня пожалеть? Помнишь?
Тонкие руки потянулись к бывшему возлюбленному, обхватили его за шею. В ужасе он пытался вырваться, позвать на помощь, но только беззвучно открывал рот. Кружевница усмехнулась и поцеловала его в губы. Холод пробежал по его телу, связал ледяными нитями…
Наутро слуги нашли молодого хозяина лежащим ничком посреди спальни. Он словно заледенел. А вокруг тела на ковре виднелись следы маленьких женских ног. Снежные следы…
В тот же день снег на улицах начал таять, цветы расправили лепестки под лучами солнца, защебетали возвратившиеся птицы. Будто и не был захвачен город жестокими морозами, и вся эта небывальщина лишь приснилась горожанам. С тех пор в Эдервиле больше не бывает холодных зим, и погода радует круглый год. А эдервильские кружевницы иногда вплетают в свои причудливые узоры алые нити…
***
У Майкла глаза сами закрываются, он буквально засыпает.
— Я прилягу ненадолго?
— Отдыхай, — отзывается Фред. — Это от свежего воздуха тебя в сон клонит. Ничего, все нормально. Может, даже к празднику осенних букетов будешь полностью здоров, еще ведь почти неделя до него.
— Может быть, — соглашается Майкл.
Засыпает, чуть только голова касается подушки. Все-таки прогулка действительно пошла ему на пользу, даже слабый румянец на щеках появился.
Фред торжествующе заявляет Диане:
— Вот видишь, ты зря переживала. Завтра можно будет подольше погулять. Ты все слишком уж близко к сердцу принимаешь.
Итон, по своему обыкновению, безмолвствует. Обрел бы он дар речи, узнай, как обстоят дела на самом деле? Что касается Фреда, то он считает Диану нежной дурочкой, по уши влюбленной в своего красавца-мужа, бестолковой, но преданной. До такой степени бестолковой, что впала в оцепенение, когда Майкл чуть не отправился на тот свет. Люди часто едва ли не с первого взгляда создают свое представление об окружающих и упорно не замечают то, что противоречит уже сложившемуся в их голове образу. Как среагировал бы Фред на отдельные подробности, предшествовавшие болезни Майкла?
Той ночью Фред случайно чуть не свернул Диане шею, когда на радостях обнимался с ней и доктором. Руки у Фреда железные… а вот сам он до крайности простодушен. Очень хочется громко расхохотаться, но Диана, разумеется, ничем не выдает свое желание, застенчиво опускает глаза. Кто бы мог представить, насколько увлекательно предаваться острым ощущениям, ступать по узкой доске, перекинутой над пропастью? До какой степени затягивает изощренная ложь и возможность обмануть наивных свидетелей, не вызвав ни малейших подозрений…
Глава 31
— Куда ты собрался?
— Немного пройдусь, — небрежно отвечает Майкл. — А что?
— Миссис Броуди пригласила сегодня к себе. Я думала, мы…
— Извини, не хочется. Лучше свежим воздухом подышу. В другой раз, ладно?
По инерции друзья продолжают опекать Майкла, но даже Кэтрин, несмотря на присущее ей драматическое восприятие действительности, убедилась, что всякая опасность миновала. Теперь, когда исчезла необходимость поддерживать Майкла, чтобы не пошатнулся, и следить за каждым шагом, кое-кто вновь начинает проявлять независимость, причем совершенно не вовремя. От этого Диана уже слегка отвыкла, забыла, что Майкл — взрослый человек, который в любой момент может отправиться куда угодно по собственному усмотрению. Возобновляется знакомая история, прерванная на короткое время. Если в Лондоне Диана просто не обращала внимания и вообще вела себя, как мышка, в Эдервиле почему-то такая тактика не срабатывает. Да, Диана изъясняется сейчас, будто успешная участница тренинга «Как за пару минут довести мужчину до белого каления». Ее реплики вызывают у Майкла только досаду и недовольство, но словно кто-то заставляет их произносить.
— Ты мог бы не мчаться каждый день к своим ненаглядным одноклассникам. Детство давно закончилось.
— Я не обязан отчитываться, но сейчас всего лишь иду прогуляться. Один!
— Всего лишь прогуляться?
— Просто объясни: чего ты от меня хочешь? Я постараюсь понять.
— Какой смысл объяснять то, что и так очевидно?
Майкл ничего не говорит про загадочную женскую логику, Диана тоже хранит молчание. В итоге он направляется к выходу. Надо же, даже дверью не хлопает, все-таки сдерживается. Что ж, Диана тоже не намерена сидеть в номере, ожидая, когда Майкл изволит вернуться.
***
Майкл приближается с противоположной стороны, еще несколько секунд, и они бы оказались на таком расстоянии, когда нечаянной встречи уже не избежать. Диана еле успевает шагнуть в сторону, в тень высокого клена, перекинувшего свои мощные ветви из-за кладбищенской ограды. Если прижаться вплотную к ограде, каменный выступ скрывает Диану полностью, благо она не отличается пышными формами. Можно осторожно выглянуть наружу… Майкл держит в руках целый ворох цветов, завернутый в тонкую бумагу, сквозь которую довольно отчетливо проступают стебли и соцветия. Не заметив Дианы, скрывается за воротами кладбища…
Я предпочитаю обходить такие красивые местечки стороной. О людях надо заботиться, пока они живы. Потом уже слишком поздно.
Получается, изменил своему правилу. Логично было бы сейчас развернуться и выбрать другое место для прогулок. Может, обогнуть кладбище слева и, не торопясь, добраться до лимонно-желтого особняка, где в библиотеке на втором этаже распоряжается мисс Гейз? Не исключено, что во время своего прошлого визита Диана упустила нечто важное. Если обратиться за помощью к мисс Гейз, вдруг удастся многое разузнать? В обширном хранилище наверняка найдутся не только газеты десятилетней давности, но и гораздо более старые документы, которые только и ждут своего часа. Семья Фейт была одной из самых известных в Эдервиле, невероятно, чтобы сведения о судебном процессе не просочились в местную прессу. «Эдервильский листок» — едва ли первый и единственный печатный орган в городке, который, в сущности, не такой уж и крошечный. Диане недостаточно той информации, которой она располагает, хочется знать все подробности о происшествии на Изумрудном холме и о давнишних событиях. Они так или иначе связаны и с ее судьбой, косвенно или прямо — пока не ясно, но связаны. Если не сегодня, то в ближайшее время она предпримет эту попытку.
Диана присаживается на выступ каменной ограды. Не очень удобно, но переменить положение она не решается, в любой момент может показаться Майкл. Наконец-то… В первое мгновение Диана его даже не узнает. Точнее, не узнала бы, не будь уверена, что из ворот должен выйти именно он. Лицо словно чужое…
***
Она направляется прямиком к могиле Джона Лайтберна, путь знакомый, и сориентироваться на кладбищенской территории проще простого. Где-то в отдаленной части кладбища — безымянная могила несчастной кружевницы. Наверное, земля, в которую закапывали бедняков, за несколько веков использовалась неоднократно, и сейчас там целые наслоения. А центральные аллеи выглядят респектабельно, могилы распределены в строгом геометрическом порядке…
Белая вспышка на фоне памятника из темного камня, будто снег внезапно обрушился с неба. Лепестки роз такие хрупкие и нежные по сравнению с каменной поверхностью, некоторые бутоны еще наполовину раскрыты, только просыпаются… Могилу родителей Майкла Диана прежде не заметила, а сейчас невозможно пройти мимо. Она останавливается, рассматривает даты на памятнике. Дереку Кроссвуду было сорок семь, когда он погиб, его жене — сорок пять…
На могиле Джона горят коралловые розы экзотически яркого оттенка. От темно-бордовых, почти черных роз, которые лежали здесь раньше, не осталось и следа. Их вряд ли убрал Майкл, иначе они обнаружились бы где-нибудь в стороне. Вероятно, сторож выбросил засохшие цветы.
***
Диана в очередной раз удивляется, насколько легко находятся нужные ей места в городе, куда впервые попала не так уж давно. Хотя были ведь еще совместные прогулки во сне, когда ее спутницей была Фейт.
На тихой улице, где стоит дом Кроссвудов, все изгороди одного типа — чисто декоративные, сквозные сверху, сквозь решетки можно при желании рассмотреть дом и двор. Да и перелезть через них тоже вполне реально. Только одна глухая изгородь выделяется на фоне остальных. Деревянная, из широких досок, выше человеческого роста. Выкрашена в белый цвет, но краска облезла, разошлась неряшливыми ошметками, сквозь них просвечивает серебристая от старости древесина. Даже плющ и другие вьющиеся растения, которые увивают изгороди соседей, отсутствуют. На узкой полосе земли, отделяющей изгородь от замощенной дороги — лишь высокая, уже пожухлая трава и сорняки.
Через такую преграду ничего не разглядишь, только самый верх крыши смутно угадывается. Дом Кроссвудов по другую сторону дороги находится не прямо напротив, а по диагонали, через два дома. Сомнений нет, участок за высокой изгородью принадлежал тетке Кэтрин.
Да, она нелюдимая была.
Именно здесь детки первый раз встретились почти двадцать лет назад, когда началась их трогательная дружба. А теперь за высокой изгородью снова притаилась Кэтрин. Может, она и сейчас дома, не исключено, что кое-кого поджидает. Диану так и тянет заглянуть во двор, однако это трудно осуществить. Калитка заперта наглухо, нигде ни одной щелочки. Диана обходит изгородь… оглядывается по сторонам… Ограждение опоясывает весь участок, ни малейшего просвета… Во время пребывания в Эдервиле Диане то и дело приходится проникать, куда не приглашают, подсматривать, подслушивать, шпионить и так далее… Видимо, городская атмосфера к этому располагает, а сама Диана точно не причем…