— Какая красота! — воскликнула она. — Как вам удалось совершить такое чудо?
И восторженно посмотрела на своего жениха. Тот сам был удивлен не меньше принцессы. Пробормотал, что он здесь не причем, однако она не поверила. Принцесса решила, что именно он преподнес ей такой волшебный подарок в честь помолвки. Ее не слишком волновало, было ли это настоящее чудо или искусный фокус.
Во время свадьбы лепестки пионов падали на накрытые столы, кубки сами собой наполнялись сладким вином. Прямо посреди зала на глазах у всех гостей выросло апельсиновое деревце, увешанное спелыми плодами. Устроители праздника не имели к этому никакого отношения. Все сюрпризы устроил младший принц, чтобы порадовать невесту. Дело в том, что он с детства умел совершать маленькие чудеса, хотя никому не признавался, даже брату. Он даже немного стеснялся этого своего свойства.
Молодые супруги зажили мирно и счастливо. В новых комнатах супруги наследника престола постоянно творились приятные чудеса. То на мозаичном полу появится изысканный узор, которого не было там прежде, то из шкатулки с рукоделием зазвучит веселая мелодия. Принцесса, хоть и привыкла к подобным происшествиям, каждый раз восхищалась и благодарила своего мужа. А тот уже устал объяснять: он сам не понимает, что происходит. Младший принц каждый день виделся с невесткой, будто чувствовал, что недолго осталось ей любоваться. Принцесса искренне привязалась к деверю, но и не подозревала, насколько ему дорога. Прошло три года, младший принц таял с каждым днем. Однажды он не вышел из своей спальни, и вскоре тихо умер. Ничем нельзя было помочь, он просто не хотел больше жить.
Принц просил похоронить его не в мраморной усыпальнице, а в любимом саду. Стояла зима, земля промерзла, деревья ежились от холодного ветра. Но когда могилу уже засыпали, на голых ветках старого ракитника, что рос рядом, появились невиданные прежде бело-розовые цветы. На зацветший куст опустился соловей. Он пел так грустно, что у собравшихся возле могилы полились слезы. И так волшебно, что сквозь слезы люди улыбались. Горче всех плакала принцесса. Она только сейчас поняла: это было самое последнее чудо…
***
В конце коридора мелькает силуэт Фейт. Диана ставит пустой бокал на столик и незаметно выскальзывает из зала. Минует буфет, попадает в еще один коридор, а дальше — лестница на второй этаж. Фейт стремительно поднимается по ступенькам, придерживая пышное, все в оборках, светло-серое атласное платье. Полупрозрачная шаль на ее обнаженных плечах колышется крыльями бабочки. В темных волосах Фейт — мелкие белые цветы. Диана не решается окликнуть, просто следует за ней на второй этаж, почти бежит по сумрачному коридору, задевает стул возле открытой двери в комнату. Тот с шумом ударяется о стену. Фейт уже скрылась в этой комнате, Диана тоже ступает в ярко освещенное пространство. Прямо напротив двери еще одна, распахнутая, которая ведет на балкон. Тяжелые бархатные шторы раздвинуты. Повернувшись спиной к балкону и сложив руки на груди, здесь стоит молодой мужчина во фраке. Диане этот человек смутно знаком, примерно таким она представляла себе Гордона Одли. Похож, хоть и не настолько хорош собой, как мнилось Фейт. Сейчас выражение лица у него скучающее и недовольное. По идее, он должен бы сразу заметить Диану, однако будто смотрит сквозь нее. Тут все наоборот, именно она призрак, а не эти двое. Фейт подбегает к Гордону, хочет обнять, повиснуть на шее, но тот отстраняется, и ее руки бессильно опускаются.
— Ты долго ждал? Мне едва удалось скрыться от них…
— Не очень долго. Так о чем ты хотела переговорить?
Их речь кажется слегка необычной. Немного другая интонация или слова они произносят иначе, не так, как привычно Диане. Все же больше полутора веков миновало, произношение и темп речи чуть изменились. Диана уже слышала их диалог, сидя на скамейке в сквере возле Ратуши. Но тогда, на расстоянии, этих оттенков произношения не уловила.
Снизу едва слышно доносится звучание оркестра. Можно уловить, что мелодия теперь другая…
Эту беседу Диана помнит почти наизусть. Расхождения с текстом минимальны.
Тайные свидания в снятой через посредника хижине, на лоне природы, среди зеленых холмов?.. Не стоит рисковать, в любой момент их связь может выйти наружу, и тогда обоим несдобровать. Гордон удивляется ее неосторожности. То, что случилось прежде, это прекрасно, он будет с благодарностью вспоминать часы и минуты проведенные с Фейт. Но видеться с ней невозможно. Даже сейчас она напрасно назначила встречу здесь, в любой момент в комнату может кто-нибудь войти…
— Но если мне удастся развестись? — Фейт перебивает благоразумные рассуждения Гордона. — Ведь можно доказать, что меня вели под венец пусть не силой, но под давлением? Да и муж каждый вторник посещает тот… веселый дом. Это же можно расценить, как нарушение супружеской верности? Я точно знаю, я докажу…
— Ты ничего не докажешь и ровным счетом ничего не добьешься. Только поднимешь ненужный скандал.
— А если бы я овдовела?
— Тогда совершенно другое дело. Впрочем, довольно. Сюда могут войти. Рад был снова встретиться с тобой.
В качестве прощального жеста Гордон мимоходом касается ее руки в белой лайковой перчатке и покидает комнату. Фейт некоторое время еще шагает из угла в угол, по-прежнему не замечая Диану, потом выбегает прочь.
Музыка как-то незаметно вновь сменилась, теперь это нечто вроде вальса в современной обработке. Мебель в комнате иная, хотя тоже в основном антикварная, на стенах появились стеллажи с разноцветными файловыми папками. К одной из стен приставлен офисный стол, заваленный всевозможными канцелярскими принадлежностями. Возле двери — металлическая вешалка с позабытым хозяином шарфом. Узкий диванчик с фигурной, отделанной красным деревом спинкой на прежнем месте, но обивка сменилась; вместо светлого атласа жемчужного оттенка — зеленая ткань в бежевую полоску.
Диана недолго остается в одиночестве, в комнату заходит Роджер.
— Игнорируешь сливки местного общества? Уединяешься?
— Там слишком жарко внизу…
— Неужели? Тем лучше.
Прикрывает дверь, щелкает замком. С вызывающей усмешкой смотрит на Диану. Роджер пьян, но не до такой степени, чтобы себя не контролировать. Движения у него вполне уверенные, и язык не заплетается.
— А мое общество ты тоже игнорируешь? Или…
Тянется к ней, кладет горячую руку ей на бедро.
— Открой дверь, пожалуйста, — просит Диана.
Ей вдруг становится страшно, хотя ничего ужасного вроде бы пока не происходит.
— Может, побеседуем наедине?
— О чем?
— Ну, например о том, как ты пыталась отравить Майкла. Увлекательная тема, правда?
— Ты с ума сошел?!
Диана бросается к выходу, хотя особого смысла в этом нет, никто так просто отсюда не выпустит. Роджер легко перехватывает ее.
— Я-то как раз не сошел. А вот кое-кто на грани. Но не до такой степени, чтобы считаться невменяемой. Этот статус еще нужно заслужить. Ты прекрасно осознавала, что делаешь, так ведь?
— Не понимаю тебя… Открой дверь.
— Зачем? Чтобы я мог еще с кем-нибудь поделиться интересной новостью? Удивительно, как я с самого начала не догадался. А ведь у тебя буквально на лбу было написано крупными буквами: «Я отравила мужа, и мне за это ничего не будет». Считаешь, перехитрила всех? И вокруг один наивные тупицы? Мы ведь еще жалели тебя: бедная-несчастная девочка, такая беспомощная, надо ее обязательно поддержать. Но бедная девочка в поддержке не нуждалась. Ей были нужны только послушные свидетели. Да, я тоже ошибался, понял, в чем дело, когда Майкл уже сам выкарабкался. Улики, конечно, давно уничтожены… Но могут найтись косвенные улики. Да ты бы раскололась на первом допросе! Если ты не в курсе, ко мне довольно часто обращаются за консультацией из полиции. С любого маньяка можно постепенно снять защитную шкуру, слой за слоем. Человек не очень сложное существо, что бы он там о себе не возомнил. Каких только ублюдков в мой кабинет не приводят, но ты хуже их всех!
— Чего ты хочешь? — одними губами шепчет Диана.
— Еще не определился. Пока буду молчать, наверное. Ты ведь уже не станешь повторять попытку, слишком перепугалась в первый раз?
— Нет, конечно… я… ты все неправильно понял…
Роджер толкает ее к диванчику, наваливается на нее, последняя надежда вырваться мгновенно исчезает. Это невозможно… Диану охватывает липкий, парализующий страх. Роджер запускает пальцы в ее волосы.
— Тебе так не идет.
Узел волос на затылке разворачивается, шпильки сыплются вниз.
— Ядовитая змейка! Тебе нравится убивать?
Диана крепко зажмуривает глаза, так, по крайней мере, можно скрыться от ненавидящего взгляда Роджера, хотя от его рук не убережешься. Она молчит, пока он задирает ей платье…
— Маленькая дрянь!
Так больно и жутко еще не было, даже в самый первый раз, когда после студенческой вечеринки оказалась вместе с однокурсником в чьей-то пустой квартире. Он тогда не хотел причинить ей боль, а Роджер хочет. Диана не привыкла к подобному. Во время секса Майкл всегда обращался с ней бережно, этого у него не отнять.
Антикварный диванчик только с виду комфортный и мягкий. Пружины впиваются в спину, а Роджер с каждым движением будто вколачивает Диану в неровную жесткую поверхность. Кусает за мочку уха…
Кажется, пытка закончилась, чужое тело больше не давит сверху. Слышно, как застегивается молния… Диана забивается в угол диванчика, глаза все еще не решается открыть.
— Корчишь из себя жертву, да?
Сильная рука стискивает подбородок, запрокидывает голову.
— Не вздумай пожаловаться Майклу. Хотя ты не совсем дура. Смекнешь, что это не в твоих интересах.
Опять щелкает замок, хлопает дверь, и Диана остается одна. Теперь уже точно. Она чувствует себя куклой. Не фарфоровой, а тряпичной, которую истрепали и бросили в грязь.
Вдруг кто-то войдет, дверь ведь открыта… Диана кое-как приводит одежду в порядок, потом спускает ноги с дивана, собирает шпильки, упавшие на пол. Медленно, внезапно утратив способность передвигаться на высоких каблуках, приближается к шкафу с зеркальной дверцей. Хорошо, что зеркало какое-то тусклое, толком лица не разглядеть. Это даже к лучшему. На ней будто выжжено клеймо, каждый догадается, что произошло недавно, и что случилось гораздо раньше…