Книга Вечной Премудрости — страница 25 из 36

Видения, о которых далее пойдет речь, произошли также не плотским образом. Их следует воспринимать лишь как примеры[246].

Ответный плач Богоматери приводится в соответствии со смыслом слов Св. Бернарда[247].

Учение дается в вопросах и ответах для того, чтобы оно выглядело более привлекательным и чтобы никто не подумал, что оно является достоянием одного автора или что он излагает его от своего имени. Написавший эту книгу считает, что излагает всем известное учение, в котором он сам и любой другой человек могут найти подходящее себе.

Как и подобает учителю, автор книги олицетворяет всех людей, только иногда он говорит как грешник, а иногда – как совершенный человек; порой предстает он в виде любящей души, а порой, когда того требует содержание, в облике Служителя, с которым беседует Вечная Премудрость.

Почти все в этой книге излагается в образах. Многому придана форма поучения, и ревностный (в вере) человек должен немало из этого извлечь для благоговейной молитвы.

Смысл написанного прост, а способ изложения еще проще, ибо и то, и другое исходит из простой души и предназначено для простых людей, которым еще только предстоит избавиться от своей ущербности.

Но когда тот же самый брат начал писать о трех предметах – Страстях Господа, подражании Ему и всем остальном, что с этим связано – и дошел уже до покаяния, до слов «Увы, увы тебе, душа моя!»[248], то почувствовал он некое сопротивление. И когда однажды в полдень сидел он на стуле своем, узрел он как бы в видении, но ясно[249], двух согрешивших людей в духовном облачении, севших напротив него. Он стал сильно порицать их за то, что они сидели праздно и ничего не делали. И тогда дали ему понять, что должен он вдеть им нитку в иголку, которую вложили ему в руку. Нить же была сложена из трех – двух коротких и одной подлиннее. И когда взял он нити за концы и попытался вдеть все вместе, то ничего у него не получилось. И тогда вдруг увидел он справа от себя стоящего Господа нашего любезного, выглядевшего так, словно Его только что отвязали от позорного столба. И стоял Он рядом преисполненный благ и отеческой заботы, так что брату даже показалось, что это отец его. И увидел он, что цвет головы Господа был естественным, не белым, но слегка соломенным, в котором смешивались воедино белый и алый цвета, и это создавало естественный цвет. И узрел он также, что все тело Господа покрыто ранами, свежими и кровоточащими; одни из них были округлыми, другие – угловатыми, иные – вытянутыми, какие появляются от бичей. И когда стоял преисполненный любви Господь и смотрел благосклонно на бра-та-проповедника, простер тот руки свои и коснулся кровавых ран

Господа своего. И после этого взял он три нити, соединил их вместе и быстро вдел в иголку. И была дарована ему сила, и уразумел он, что следует ему непременно завершить труд свой и что Бог желает облачить в вечную красоту одеяний цвета алых роз, пропитанных драгоценной кровью из ран Его, тех, кто посвятит время жизни своей созерцанию того, о чем написано в этой книге.

Но следует знать вот что: сколь мало похоже непосредственное внимание приятной игре милых струн на выслушивание рассказа того, кто лишь слышал о ней со слов других, столь же мало слова, благодатно воспринятые, пережитые сердцем и истекающие из живых уст, сравнимы с теми словами, что записаны на мертвом пергаменте, особенно записанные по-немецки[250]. Они замерзли и пожухли, словно сорванные розы; свойственное им воодушевление, как ничто другое возвышающее сердце человека, исчезает в них, и ложатся они на иссушенные сердца, не орошая их. Струна может звучать сколь угодно приятно, но тот, кто натянет ее на иссохшее дерево, не услышит ее звука. Сердце, в котором нет любви, способно понять говорящего от преизбытка любви человека в такой же малой степени, в какой немец понимает валлийца. И потому человеку, в котором есть ревностное усердие, следует незамедлительно поспешить к изливающимся потокам этого милого учения, чтобы как можно ближе взглянуть на их источник в его свежей и прелестной красоте. В таком воздействии наполняющей все благодати способны они укрепить помертвелые сердца. И тот, кто станет созерцать эти потоки таким образом, уже не сможет читать написанное здесь, не испытывая никакого внутреннего движения сердечного, будь то движение к восприятию пламенной любви, нового света, невыносимой тоски по Богу, осуждения грехов своих или некоего духовного устремления, в котором душа обновится благодатью.

И здесь заканчивается пролог этой книги.

Часть I

Глава 1Как некоторые люди направляются Богом, сами того не ведая

Hanc amavi et exquisivi a iuventute mea, et quaesivi mihi sponsam assumere[251].

Эти слова записаны в Книге Премудрость. Они говорят о прекрасной и любезной Вечной Премудрости и означают следующее: «Сию возлюбих и поисках от юности моея, и взысках невесту привести себе».

Один человек, имевший беспокойный дух, при своем первом знакомстве с внешним миром ступил на неверный путь и отвратился от Бога[252]. И тогда явилась ему невыразимым духовным образом Вечная Премудрость и повела за собой через радости и страдания, пока не ввела его в подлинное вместилище Божественной Истины. И когда стал он размышлять об этом чудесном пути, то обратился к Господу с такими словами: «Любезнейший, дражайший Господи, от детских дней моих, сам не зная почему, искал я чего-то ревностно; но что именно я искал, я и сам до конца не понимал. Господи, многие годы гнался я изо всех сил за чем-то и никогда не мог достигнуть того, за чем я гнался, ибо не знал доподлинно, что это такое. Однако это то, к чему стремится сердце мое и душа моя, то, без чего не найти мне истинного успокоения. Господи, в первые дни детства моего, видя пример других людей, желал я найти то, что искал, в сотворенных вещах. Но чем больше я искал, чем ближе, казалось, подступался, тем все более и более отдалялся от искомого, ибо, приближаясь к какому-либо образу и вопрошая себя, то ли это, что я искал, то ли это, что успокоит меня, я каждый раз получал ответ: «Это не то, что ты ищешь». И так было у меня со всеми вещами. Ныне, Господи, мучается жестоко сердце мое, ибо я знаю слишком хорошо и более, чем один раз, обнаруживал, чем не является то, что я ищу. Но чем оно является, то мне пока не ведомо. О, любезный Господи на Небесах, что же это такое, и как оно сотворено – то, что так проникновенно движет мною»[253]?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Разве ты этого не понимаешь? А ведь оно так любезно тебя обнимает, столь часто преграждает тебе неверный путь, чтобы ты, в конце концов, воспринял его таким, каким оно является в самом себе.

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, я никогда не видел и не слышал его, и не знаю, чем оно является.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Это не удивительно, ибо к этому привели твоя тесная связь с сотворенными вещами и твоя удаленность от того, что ты ищешь. Так открой же внутренние очи свои и смотри, кто Я есть! Это Я, Вечная Премудрость, избравшая тебя в вечности для Себя, объяв тебя вечным Провидением Своим. Всякий раз, когда ты, предоставленный самому себе, удалялся от Меня, Я преграждала тебе путь. Во всех вещах обнаруживаешь ты лишь одно сопротивление: это вернейший признак избранных Моих, которых хочу иметь Я лишь для самой Себя.

СЛУЖИТЕЛЬ: Дражайшая, любезнейшая Премудрость, Ты ли это, кого я так долго искал? Ты ли это, к чему неутомимо стремится дух мой? Ах, Боже, отчего не явил Ты мне Себя намного раньше? Как долго скрывал Ты Себя! И как долго должен был странствовать я таким многотрудным путем[254]!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Сделай Я это намного раньше, не осознал бы ты благо Мое с такой ясностью, как теперь[255].

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, бездоннейшее Благо, сколь же сладостно облагодетельствовало Ты меня! Когда меня еще не было, Ты дало мне мою сущность. Когда я удалился от Тебя, Ты не захотело от меня удаляться. Когда я хотел порвать с Тобой, обняло Ты меня своею сладостною любовью. Ах, Вечная Премудрость, сердце мое готово разорваться на тысячу частей от радости находиться рядом с Тобой; провести все дни мои в неустанной любви к Тебе и совершенном восхвалении Тебя – таково желание сердца моего! Воистину блажен человек, которого Ты заботливо окружаешь любовью Своею, ибо ни в чем не даешь Ты ему найти успокоения, покуда не обретет он его единственно в Тебе[256].

Ах, избранная мною, любезнейшая Премудрость, в Тебе нашел я то, что так любит душа моя, так не побрезгуй же своим бедным творением! Воззри, как совершенно утихло сердце мое перед лицом всего этого мира с его радостями и горестями! Господи, должно ли сердце мое всегда молчать пред Тобою? Позволь, о, позволь же, любезный Господи, беспомощной душе моей обратиться к тебе со словами, которые сердце мое более не может переносить в одиночку. Ибо в целом мире нет никого, кроме Тебя, дражайший, избранней-ший, любезнейший Господь и Брат[257] мой, кто мог бы облегчить сердце мое. Господи, Ты – единственный, кто видит и ведает природу полного любви сердца, и кому известно, что никто не способен полюбить то, что он никаким образом не может узнать. И поскольку возлюбил я единственно Тебя, то дай мне возможность лучше узнать Тебя, чтобы смог я полюбить Тебя со всей полнотою.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Высшее истечение всякой сущности из ее первоначала происходит, согласно порядку природы, через наиблагороднейшие сущности к сущностям более низкого порядка; возвращение же к первоначалу происходит от низших сущностей к высшим[258]. Поэтому, если хочешь ты лицезреть Меня в несо-творенной божественности Моей, то следует тебе сперва узнать и полюбить Меня в человечестве Моем, претерпевшем Крестные муки, ибо это наискорейший путь к вечному блаженству.

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, ныне вспомню я бездонную любовь Твою, из-за которой Ты снизошел с Высокого Престола, с царского Трона сердца Отца Своего, и был тридцать три года гоним и презираем, любовь Твою ко мне и ко всем людям, явленную в жесточайших страданиях мучительной кончины Твоей. И буду вспоминать я о Тебе, созерцая то, в чем Ты духовно являешься душе моей – в наилюбезнейшем образе, какой когда-либо принимала безмерная любовь Твоя.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Чем изможденнее, чем мертвеннее являю Я Себя в любви Своей, тем любезнее Я воспринимающей истину душе. Бездонная любовь Моя явлена в великой горечи Страстей Моих подобно солнцу в его сиянии, розе в ее благоухании, сильному пламени в раскаленном жаре. Поэтому внимай с благоговением тому, как, преисполненная любви, пострадала Я ради тебя.

Глава 2Что представлял собой путь к распятию на Кресте

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Когда после Тайной вечери предал Я Себя на Масличной горе Страстям и ужасной смерти, когда ощутил Я, что смерть близко, то в страхе любвеобильного сердца Моего и в свойственных человеческому облику Моему мучениях истек Я кровавым потом. Был Я схвачен, словно вор, крепко связан и беспомощным уведен в темницу. Ночью бичевали Меня, насмехались надо Мною, завязывали Мне глаза и позорили Меня, а утром оклеветали Меня перед Каиафой и осудили на смерть. Несказанными страданиями был преисполнен облик пречистой Матери Моей от самого первого мгновения, когда впервые увидела она муки Мои, до того мгновения, когда прибили Меня к Кресту. С позором привели Меня к Пилату, и был Я ложно обвинен и приговорен к смерти. И смотрели они на Меня ужасными глазами, словно хищные звери, жаждавшие насилия, Я же смиренно стоял пред ними, словно агнец кроткий. И насмехались надо Мной, Вечной Премудростью, перед Иродом, облачив Меня в белые одеяния, как поступают с умалишенными. Прекрасная плоть Моя под безжалостными ударами бичей была вся изодрана и изранена, достолюбезная глава Моя пронзена шипами венца тернового, милое лицо Мое было все залито кровью и заплевано. Беспомощный, был Я осужден, и с позором повели Меня на смерть, возложив на плечи Мои Крест Мой. И кричали они ужасно, сотрясая воздух злобными голосами своими: «Распни, распни Его!»[259].

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, если столь горько начало, каким же будет конец? Даже когда вижу я, как на глазах моих подвергают мучению дикого зверя, невыносимо это для меня. Как же тогда сможет сердце мое и душа моя вынести страдания Твои? И еще, Господи, премного удивляюсь я: Любезнейший Господи, ищу я совершенную Твою божественность, Ты же предлагаешь мне человечество Свое; желаю я милости Твоей, Ты же посылаешь мне одну горечь; стремлюсь я получить от Тебя питье сладкое, Ты же учишь меня сражаться. Ах, Господи, чего же хочешь Ты от меня[260]?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Никто не может достичь божественной возвышенности или несказанной сладости, если не подвигнет его на это пример горечи человеческих страданий Моих. Чем выше поднимаются, не проникая в Мое человечество, тем ниже падают. Человечество Мое – это путь, по которому следует идти, Страсти Мои – врата, через которые нужно пройти, если желаешь ты достичь того, что ты ищешь. Посему забудь изнеженность свою сердечную и приди ко Мне на ристалище рыцарской стойкости, ибо не приличествует слуге робость, когда господин смел и полон решимости. Желаю Я облачить тебя в доспехи Мои, ибо все Страсти Мои должен претерпеть также и ты по мере сил своих.

Но сперва преисполнись твердой решимости, потому что, прежде чем сможешь ты преодолеть природу свою, часто будет покидать тебя мужество и часто от страха будешь ты истекать кровавым потом, испытывая ужасные страдания, посредством которых хочу Я приуготовить тебя для Себя. Ароматный сад души твоей украшу Я алыми цветами Страстей Моих. И когда преодолеешь ты старые привычки свои, будешь ты снова схвачен и посажен и темницу. Противники Мои будут часто тайно бесчестить тебя и открыто поносить тебя, и толпа не раз ложно осудит тебя. Муки Мои должен нести ты в сердце своем с усердием, преисполнившись такой любовью, с какой мать носит дитя свое. Ибо многие восстанут на тебя как недостойные судьи богобоязненной жизни твоей. И часто будут поносить тебя, по человеческому разумению своему называя твой устремленный к Богу образ жизни глупостью. И будут жестоко и сильно бичевать хрупкую плоть твою, и, насмехаясь, коронуют тебя гонением на благочестивую жизнь твою. А после поведут тебя вместе со Мной преисполненным страданий крестным путем, покуда не отрешишься ты воли своей, и не освободишься от всего сотворенного в тех вещах, которые могут увести тебя от вечного блаженства, и не сделаешься человеком упорным, устремленным ко Мне и более не имеющим с этим миром ничего общего.

СЛУЖИТЕЛЬ: О, Господи, как труден путь этот! Слова Твои потрясли все существо мое. Как же смогу я все это выдержать? Позволь мне, любезный Господи, высказать вот что: Разве не можешь Ты в Вечной Премудрости Своей найти другой путь, чтобы спасти меня и явить на мне любовь Свою таким образом, чтобы избежал Ты тяжких мук, а я – горьких страданий вместе с Тобой? Ведь непостижимы судьбы Твои[261]!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Несказанные бездны сокровенности Моей, в которой по вечному промышлению Своему направляю Я путь всех вещей, никто постичь не в состоянии, ибо человеческому разуму они недоступны[262]. В них возможно и это, и многое другое, чего, однако, никогда не происходит. Знай, что в порядке исходящих от Бога сущностей не может быть ничего неподобающего. Господь природы заботится не о том, что Он может, но о том, что соответствует каждому творению, и действует в соответствии с этим[263].

Как может человек лучше постичь божественную сокровенность, если не в воспринятом Господом человеческом облике?

Как может тот, кто вследствие неупорядоченной жизни в удовольствиях перестал радоваться божественному, сподобиться вечной радости[264]?

Как можно пройти до конца в неизвестности по трудному и презренному в глазах других людей пути, если не находить поддержку в том, что сам Бог прошел этим путем?

Если осудят тебя на смерть, то кто может явить тебе большую преданность и любовь и вызвать в ответ в тебе большую любовь, если не тот, кто воспримет на себя вину твою?

И если кого-то непостижимая любовь Моя, несказанное милосердие Мое, явственная божественность Моя, достолюбезное человечество Мое, братская верность Моя, супружеская привязанность Моя не приводят к любви, то что тогда размягчит окаменевшее сердце его?

Спроси любое творение, прекрасно упорядоченное, разве могу Я в славе Своей ужесточить справедливость Свою и перестать являть непостижимое милосердие Свое, которые облагораживают человеческую природу? Разве могу Я перестать источать блага Свои и примирять Небеса и землю иначе, как горчайшей смертью Своею[265]?

СЛУЖИТЕЛЬ: Воистину, Господи, начинаю я отчетливо воспринимать, что все это так и есть и что тот, кто не ослеплен неразумием и доподлинно углубился во все это, должен держаться Тебя и славить прекрасное и достолюбезное подражание Тебе превыше всего. Но для слабого человека болезненно подражание Тебе.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Не страшись подражания Мне в страданиях. Тому, в ком Бог укоренился настолько глубоко, что облегчает ему любые страдания, нет оснований жаловаться. И никто не воспринимает Меня в сокровенном своем так глубоко и не становится в такой мере достоин необыкновенной любви Моей, как те, кто стоит подле Меня, претерпевая тягостную горечь страданий. И никто так сильно не плачется о горестной чаше сей, как тот, кому неведома сладостная сердцевина ее. Если есть у кого-то хороший помощник, то, считай, наполовину он уже одержал победу.

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, утешительные слова Твои так глубоко проникли в сердце мое, что кажется мне, что могу я в Тебе все совершить и все вытерпеть[266]. Посему прошу я Тебя, открой мне всю полноту Страстей Своих и расскажи о том как можно больше.

Глава 3Что претерпел Спаситель на Кресте по внешнему человечеству Своему

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Когда по несказанной любви к тебе и другим людям висел Я на высоком Кресте, то от боли и страданий изменился весь облик Мой. Ясные очи Мои поблекли и закатились, уши Мои слышали лишь оскорбления и поругания, нос воспринимал скверный запах, дружелюбные уста Мои искривились от питья горького, нежная кожа Моя страдали от жестоких ударов бичей. И на всей земле не мог найти Я места, чтобы хотя бы на миг преклонить для краткого отдыха божественную главу Свою, ибо от боли и страданий клонилась она вниз. Безжалостные руки привязали веревками нежную шею Мою, пречистое лицо Мое было осквернено плевотиной, и поблекли яркие цвета плоти Моей. Смотри, наконец умер Я совершенно, словно прокаженный, словно не был Я прекрасной Премудростью[267].

СЛУЖИТЕЛЬ: О, прекрасное зерцало всяческой благодати, глядя в которое, радуются духи небесные, ожидая еще большего счастья! Ах, если бы предстало предо мной милое лицо Твое, каким оно было в момент кончины Твоей, чтобы смог омочить я его слезами своими, из сердца истекающими[268]! Если бы мог созерцать Я прекрасные очи Твои, пресветлые ланиты Твои, милые уста Твои, поблекшие и мертвенные, чтобы сердце мое, разразившись плачем внутренним, могло бы получить облегчение!

Ах, любезный Господи, иным людям Страсти Твои проникают глубоко в сердце, и поэтому могут они оплакивать Тебя из самых глубин сердца своего и сердечно горевать о Тебе. Ах, Боже, если бы я мог, если бы был я в силах оплакать Тебя за все любящие Тебя сердца, и излить за все глаза пресветлые слезы, и высказать за все языки слова горечи! Вот как сильно желаю я показать Тебе сегодня, сколь близки мне ужасные страдания Твои!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Никто не показывает лучше, как близки ему Страсти Мои, чем тот, кто несет их вместе со Мною в делах своих. Мне дороже свободное, незатронутое преходящей любовью сердце, которое постоянно думает о ближнем в подражание жизни Моей, нежели когда ты постоянно плачешь и проливаешь слез больше, чем выпадает с неба капель дождя. Ибо подражание Мне было причиной горькой кончины Моей, хотя и слезы милы и любезны Мне.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, поскольку так радует Тебя преисполненное любви подражание смиренной жизни Твоей и достолюбезным Страстям Твоим, то желаю я ныне направить душу свою больше на преисполненное радости подражание Тебе, нежели на полное слез оплакивание Тебя, хотя буду я делать и то, и другое по словам Твоим. И поэтому скажи, как следует мне подражать жизни Твоей?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Оставь друзьям своим созерцать суетные вещи и слушать легковесные россказни. Следуй за Мной и вкушай от любви ко Мне то, что прежде было чуждо тебе. Преодолей ради Меня рыхлость плоти своей. Следует тебе весь свой покой искать во Мне, возлюбить телесные неудобства и добровольно страдать от исходящего от других зла, возжелать презрение к себе, умертвить все свои желания и стремление к удовольствиям[269]. Это начало школы Премудрости[270], как читаем о том в открытой, распростертой пред тобой книге распятой плоти Моей[271]. И смотри: если человек делал бы все, полагаясь только лишь на свои собственные силы, то каким бы значительным он ни был для Меня в этом мире, кто Я для него?

Глава 4Какими воистину преисполненными верности были Страсти Его

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, даже если предам я забвению достоинство Твое, дар Твой, пользу Твою и все вещи, сотворенные Тобою, то останется мне одно, а именно, что углубляюсь я не только в то, каким образом принес Ты нам спасение наше, но и в несказанную верность Твою. Господи, есть люди, расположение и привязанность которых усматривается скорее в том, как они дают, нежели в том, что они дают. Малый дар, преподнесенный от чистого сердца, часто милее, чем дар великий, который преподносят без дружеского расположения. Твой же дар, Господи, не только велик, но и тот способ, которым преподносишь Ты его, несказанно мил мне. Ты не просто претерпел смерть за меня, Ты указал мне то внешнее, в котором находится сокровенное всякой любви, ради которого можно принять и вынести любые страдания. Ты вел себя так, словно бы говорил нам: «Смотрите, вы, все сердца, какое сердце среди вас было когда-либо преисполнено такой великой любви? Смотрите, если бы все члены Мои сделались наиблагороднейшим органом Моим, то есть сердцем Моим, то и тогда желал бы Я пронзить и умертвить его, разрезать и разорвать в клочья. Для Себя и в Себе ничего не желаю оставить Я, дабы познали Вы любовь Мою». Так позволишь ли Ты мне теперь приблизиться к Тебе?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Никогда ни один жаждущий не желал так сильно испить прохладной воды, или умирающий продлить веселую жизнь свою, как желаю Я помочь всем грешникам и быть возлюбленным ими. Но скорее возвратятся прошедшие дни, расцветут снова все увядшие цветы, все пролившиеся капли дождевые снова соберутся вместе, чем любовь Моя к тебе и всем людям будет оценена по достоинству. Поэтому преисполнен Я знаками любовными в таком избытке, что к измученному телу Моему невозможно прикоснуться даже кончиком иголки, чтобы не найти каких-то особых знаков любви Моей[272].

Смотри, правая ладонь Моя пробита гвоздями, и левая пронзена ими; правая рука Моя распростерлась на Кресте, и левая также вздернута; правая нога Моя прибита к древу, и левая жестоко пробуравлена. И висел Я беспомощный, и силы оставляли божественные члены Мои. Все милые части тела Моего были крепко прижаты к узким перекладинам Креста Моего, так что не могли двигаться. Горячая кровь Моя истекала потоками, и от этого мертвенная плоть Моя, вся замаранная и испачканная кровью, исторгала стенания у всякого, кто глядел на нее. Смотри, вот что достойно оплакивания! Молодое, прекрасное, цветущее тело Мое бледнело, усыхало и страдало от нужды. Нежная спина Моя, изможденная от мучений, нашла в грубом древе Креста лишь жесткую опору, и отяжелевшая плоть Моя влекла Меня вниз. Все тело Мое было покрыто ранами и страдало от боли. Вот что вынесло любящее сердце Мое, полное благости любовной!

Глава 5Как душа под Крестом устремилась к сердечному сокрушению и благому покаянию

СЛУЖИТЕЛЬ: Поднимись же, душа моя, отрешись совершенно от всего внешнего и собери себя в тихом молчании подлинного внутреннего бытия; разорви со всей силой путы и беги прочь, укройся в одиночестве, в сухой пустыне бездонного страдания сердечного! Взойди на высокие скалы плача глубокоязвенного и сердца сокрушенного! Возопи о том, что над горами и долинами превыше всех небес несется охватившее все народы вечное стенание! Скажи преисполненным плача голосом: «Ах, заросшие камни, неустроенные межи, светлые заводи, что получу я от вас, когда явлю вам жгучий огонь сердца моего, горячие потоки слезного плача моего? Рыдать помогает мне бездонное страдание мое – страдание мое, страдание сердечное, что втайне несет мое бедное сердце. Ах, Отец Небесный украсил меня роскошнее всех творений Своих и Сам избрал меня любезной невестой Своей. А я бежала от Него! Ах, я потеряла Его для себя, Его, моего единственного избранного Возлюбленного».

Ах и увы, мое беспомощное сердце, увы, увы тебе! Что наделал я, что утратил я! Себя самого я утратил и весь сонм небесный! Все, что может дать блаженство и радость, утрачено мною! Ныне сижу я нагой, ибо лживые любовники мои – мои подлинные обманщики (о, какое злодеяние!) – предательски оставили меня и лишили меня всего, во что облачил меня единственный Возлюбленный мой. Ах, честь, радость, всяческое утешение – украли вас у меня. «Ах» и «увы» – вот мое всегдашнее утешение. К чему обращусь я? Весь этот мир оставил меня, потому что я оставил единственного Возлюбленного своего. Ах, что наделал я! Что за горький час! Взгляните на красные розы и белые лилии, на безвременники[273], на одинокий терновник и поймите, как быстро тускнеют и засыхают и сколь беспомощны цветы, срываемые этим миром. Ибо я тем больше живя умираю, цветя засыхаю, молодым старею, чем больше заражаюсь грехом.

Ах, любезный Господи, все, от чего страдаю я, – ничто по сравнению с тем, что я разгневал отеческий лик Твой. Ибо это для меня – ад и страдание, ужаснее всех страданий. О, как любезно и заботливо предупреждал Ты меня, как любвеобильно опекал меня, как благолепно вел к Себе, я же все это забыл. Ах, осталось только умереть! Как можешь ты, человеческое сердце, все это вынести! Какое же ты загрубевшее, сердце мое, что не разрываешься от страданий! Прежде звался я любимой невестой Его, а ныне – увы и увы мне! – не достоин я называться и жалкой прачкой Его. И не отваживаюсь я поднять очи мои от горького стыда. Уста мои должны ныне безмолвствовать пред Ним в любви и страдании. Ах, как тесно мне в этом просторном мире! Ах, Боже, если бы оказался я в диком лесу, где никто бы не видел и не слышал меня, так чтобы смог я излить в крике своем всю свою тоску сердечную, дабы стало легче сердцу моему – другого утешения нет у меня! О грех, куда завел ты меня! Увы тебе, лживый мир, увы вам, служащие ему! Что дал ты мне, что сделался я в тягость себе самому и целому миру – и навсегда должен остаться таким[274]! Ах, видит Господь благородных цариц, счастливые души, сделавшиеся мудрыми от благочестивых трудов и сохранившие телесно и душевно изначальную невинность и чистоту свою. Сколь блаженны они, не знающие самих себя! Ах, чистая совесть, необремененное, свободное сердце, как мало знаешь ты о том, что лежит на преисполненном греха, обремененном и задавленном страданием сердце. Ах, ты, душа моя, бедная женщина, как хорошо было мне при муже моем и как мало понимала я это. О, если бы дал мне кто-нибудь широту небесную как пергамент, глубину морскую как чернила, листву и траву как перья, дабы могла я сполна рассказать о страданиях сердца моего и о невосполнимой утрате, вызванных печальной разлукой с Возлюбленным моим. Увы мне, что родилась я! Что могу я теперь еще делать, кроме как ниспасть в бездну преисполненного страданием отчаяния?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тебе не следует отчаиваться, ибо Я снизошла в мир ради тебя и всех остальных грешников, дабы вновь привести тебя к Отцу Моему небесному в столь великой красоте, сиянии и чистоте, какие ты только можешь себе представить.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, что это звучит так мило в мертвенной, ничтожной, покинутой душе?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Разве не узнаешь ты Меня? Ты так низко пал? Или от безмерной боли оставили тебя чувства? Любезное дитя Мое, это Я, возлюбленная милостивая Премудрость, бездна бездонного милосердия, глубины которого сокрыты от всех святых. И вот разверзлась Я широко, дабы любезно принять тебя и все преисполненные покаяния сердца. Это Я, благая Премудрость, ставшая бедной и беспомощной ради того, чтобы вновь восстановить тебя в достоинстве твоем, и претерпевшая горькую кончину ради того, чтобы вновь пробудить тебя к жизни. Вот стою Я бледная, алая от крови и преисполненная любви – какой висела Я на высоком Кресте, между суровым ликом Отца Моего и тобою. Я – брат твой, посмотри, Я – супруг твой. Я забуду все, что ты когда-либо сделал мне, словно бы ничего этого не было вовсе – стоит тебе целиком и полностью теперь обратиться ко Мне и впредь не отдаляться от Меня. Очисти себя в Моей любвеобильной, подобно розам красной, Крови, подними ввысь голову свою, отверзи очи свои и будь мужественным! Надень для прочности совершенного примирения со Мной себе на руку обручальное кольцо Мое, облачись в свое исконное облачение, обуйся[275] и помести на себе досто-любезное Имя, дабы навеки стать и именоваться супругом Моим. Смотри, в трудах спасла Я тебя. Поэтому если вдруг вся земля превратится в одно полыхающее пламя, а в самом центре его окажется пучок пакли, то в соответствии с природой не так быстро охватит ее огонь, как охватывает бездонная глубина милосердия Моего обратившегося человека[276].

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Отец мой, Брат мой, мое все! Как возрадовалось сердце мое, ибо желаешь Ты вновь наполнить благодатью никчемную душу мою. Ах, что за благодать, что за бездонное милосердие! Поэтому падаю я пред Тобою, Отец мой Небесный, ниц и благодарю Тебя из глубин сердца моего. Смотри, молю я Тебя, обрати взор Свой на Сына Своего благого, Которого Ты из-за любви посылаешь на горькую смерть, дабы простил Ты великое злодеяние мое. Подумай о том, о Отец Небесный, как однажды благословил Ты Ноя, сказав: «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между землею»[277]. Да, любезный Отче, воззри на Сына Своего, как истощена и изодрана плоть Его, так что можно сосчитать все члены и ребра Его. Смотри, как изошел Он кровью и как побледнел от любви Своей. Устреми взор Свой, о, Отец Небесный, на руки, плечи и ноги милого единородного Сына Своего, столь ужасно искалеченные, на Его исходящую кровью, израненную плоть и забудь гнев Свой, направленный на меня. Подумай о том, почему называешься Ты Господом и Отцом милосердия? Потому что Ты прощаешь! Таково Имя Твое! Кому препоручил Ты возлюбленнейшее достояние Свое? Грешникам! Господи, достояние это – мое, оно воистину принадлежит нам. Ныне позволю я обнять себя распростертым рукам Его во внутреннем объятии сердца моего и основании души моей. Не желаю я разлучаться с Ним ни при жизни, ни после смерти. Поэтому почти Его ныне во мне и милостиво прости то, чем когда-то разгневал я Тебя. Ибо легче мне претерпеть смерть, чем когда-либо снова горько обидеть Тебя, верного Отца моего Небесного. Все страдания, бесчестия, мысли об аде и чистилище не заставляют меня стенать и испытывать тоску сердечную так сильно, как если я разгневаю Тебя и поступлю бесчестно по отношению к Тебе, Творцу моему, Господу и Богу моему, Спасителю моему, всяческой Радости моей и Счастью моему.

А Ты, единственное утешение мое, дражайшая и избраннейшая Вечная Премудрость – как могу я сполна отблагодарить Тебя за преизобилие всех благ? Ранами Своими, болью Своею выправила и залечила Ты разрыв, образованный действиями всех творений. Потому, единственная радость моя, покажи мне, как могу понести я в течение всей жизни своей знаки любви Твоей[278], как могу всегда хранить их, зримых для всего мира и всего небесного воинства, в памяти своей, ибо я благодарен Тебе за ту бездонную доброту, которую явил Ты бедной падшей душе моей исключительно по непостижимой и необъяснимой благости Своей.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тебе следует добровольно отдать Мне себя и все свое и никогда больше не требовать этого назад.

Все то, что не является необходимым для жизни, должен ты оставить нетронутым, и тогда руки твои станут воистину прибитыми к Кресту. Благие дела должен совершать ты в радости и непоколебимо держаться этого, и этим будет прибита левая нога твоя. Беспокойную душу свою, блуждающие мысли свои должен ты прочно утвердить во Мне, и так правая нога твоя будет прибита к Кресту Моему. Душевные и телесные силы твои не должны ослабевать, но в подражание Мне следует им возрастать и увеличиваться на службе Моей. Слабую плоть твою необходимо часто утруждать духовными упражнениями во славу плоти Моей, дабы не была она в состоянии следовать желаниям своим. Многие неведомые страдания будут толкать тебя ко Мне в тесноту Креста Моего, и тем самым уподобишься ты Мне в любви и окровавленности.

Лишения природы твоей позволят плоти Моей вновь обрести цвета, твое добровольно воспринятое страдание принесет облегчение уставшей спине Моей, твое стойкое сопротивление грехам облегчит дух Мой, твое благоговейное сознание уменьшит страдания Мои, твое пламенное сердце разожжет беспредельной любовью сердце Мое.

СЛУЖИТЕЛЬ: О Вечная Премудрость, веди благую волю мою к высочайшей Славе Твоей и любезной Воле Твоей, ибо воистину иго Твое благо, и бремя Твое легко[279]. Это ведают все, кто это почувствовал, все, кто был задавлен тяжким бременем греха.

Глава 6Сколь обманчива любовь к миру и сколь достолюбезен Бог

СЛУЖИТЕЛЬ: О Ты, любезное Благо, лишь только отвращаюсь я от Тебя, тут же становлюсь олененком, отбившимся от матери своей, который, почувствовав злых охотников и лишившись безопасности, бежит и несется так долго, пока снова не прибьется к стаду своему. Господи, я стремлюсь, я несусь к Тебе из последних чувств, с преисполненным делания сердцем, «как лань желает к потокам воды»[280]. Господи, час без Тебя – для меня целый год. День вдали от Тебя – для любящего сердца тысяча лет. Посему, о росток счастья, о майский побег, о цветущий розан, раствори свои объятия, простри и распространи украшенные цветами ветви своей божественной и человеческой природы[281]. Господи, сколь милостив лик Твой, уста Твои полны слов любви, вся перемена Твоя – яснейшее зеркало заботы и милости. О, Ты, взор, которым наслаждаются святые, сколь блажен тот, кто удостаивается преисполненного любви единства с Тобой.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Многие люди к этому призваны, но мало избранных[282].

СЛУЖИТЕЛЬ: Они осуждены Тобою или подвергнуты Тобою мучительному испытанию?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Отверзи свои внутренние очи и взгляни на то, что ты видишь.

СЛУЖИТЕЛЬ взглянул и, ужаснувшись, произнес, воздыхая глубоко во внутреннем существе своем: Увы, любезный Господи, что я родился! Вижу ли я доподлинно или грежу? Прежде зрел я Тебя в превосходнейшей красоте и любезной изысканности, а ныне воспринимаю бедного, гонимого, беспомощного странника. Стоит он жалкий, опершись на свой посох, у древнего разрушенного града, рвы которого обвалились, стены рухнули, лишь кое-где возвышаются еще высокие шпили старых домов. Но город этот населен, хотя большинство его жителей – звери в обличье людей. И туда приходит бездомный странник и смотрит, протянет ли ему кто-нибудь руку помощи. Ах, вижу я, что многие не желают помогать ему и, погруженные в дела свои, даже не обращают на него внимания. Но другие, немногие, протягивают ему руку. И тогда являются первые в обличье диких зверей и отгоняют вторых от странника. И вот слышу я, как несчастный странник воздыхает в глубинах души своей, говоря: «Небеса и земля, смилуйтесь: спас я этот город горьким страданием – тем, что приготовили мне здесь такой прием; чтобы и те, кто пальца не согнул ради благоденствия этого города, были бы приняты милостиво». Господи, такой вот образ зрю я. Ах, любезный Господи, что означает он? Правильно ли я вижу или же обманываюсь?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: То, что ты видишь, наияснейшая истина. Вонми жалобам, и пусть вздрогнет сердце твое. Тот бездомный и гонимый странник, которого ты видел – Я. Когда-то Меня почитали в этом городе, а ныне Я унижен и изгнан.

СЛУЖИТЕЛЬ: О Господи, что же это за город, что же это за народ?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Град разрушенный – это строгая духовная жизнь[283], в которой прежде в согласии служили [Богу], живя в благочестии и истине; ныне град этот рушится. Рвы его начинают осыпаться, стены крошиться, и это означает вот что: благоговейное послушание, добровольная бедность, избавившаяся от всего земного ясность святой простоты начинают исчезать, хотя высокие шпили внешне еще кажутся крепкими. Многочисленное население этого града, дикие звери в обличье людей – это погрязшие в мирском духовные лица, в своей легковесной деловитости изгоняющие Меня из сердец своих ради не имеющего никакой ценности тщеславного хлама. А немногие, выказывающие Мне свое дружелюбие, но потом встречающие на своем пути препятствия, означают, что иной преисполненный благой воли человек слушает вначале один совет, но потом под влиянием дурного примера соблазняется противоположным. Посох, опершись на который стоял Я пред ними – это Крест горьких Страстей Моих, посредством которых Я всегда увещеваю их одуматься и обратить лишь ко Мне одному любовь сердец их. Плачевные же воздыхания, которые ты слышишь, свидетельствуют о том, что смерть Моя возвысила здесь голос свой и всегда плачет о тех, в чьих сердцах либо несказанная любовь Моя, либо мучительная смерть Моя совершают столь великое дело, что они уже не преследуют Меня и не изгоняют Меня.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, слова эти вонзаются прямо в сердце мое и душу мою. Ты столь любвеобилен и, несмотря на свои призывы, пребываешь во множестве сердец незримо! Ах, дражайший Господи, как отблагодаришь Ты преданных Своих, которые, преисполнившись истинной преданности и любви, протянули Тебе в беспомощности Твоей руку свою, хотя многие Тебе в этом отказали?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тех, кто ради Меня отрешатся от любви к преходящим вещам, воспримут лишь Меня одну в подлинной верности и любви и будут в них усердствовать, хочу Я, покуда они живут, ввести в сокровенное Божественной любви Моей и Блага Моего. По их кончине протяну Я к ним руки Свои и возведу их на трон вечного достоинства Моего превыше всех обитателей небесных.

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, есть много тех, кто желает возлюбить Тебя, но не хочет отрешаться от преходящей любви. Они полагают, что тем могут стать ценнее для Тебя, и поэтому желают иметь не меньше и в отношении земного обладания.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Это столь же невозможно, как сжать Небеса и засунуть их в маленький орех. Оправдываясь красивыми словами, они строят на ветре и радуге. Как может вечное соединиться с временным там, где одна преходящая вещь не может ужиться с другой? Тот, кто желает разместить Царя Царей на постоялом дворе или в доме для прислуги, обманывает сам себя. Кто воистину хочет принять дорогого Гостя, должен совершенно освободиться от всего тварного[284].

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, дражайшая Премудрость, сколь слепы они, что не понимают этого!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Они совершенно слепы; полные беспокойства, стремятся они к удовольствию, которое никогда не будет для них ни приятным, ни радостным. И прежде чем достигнут они малейшей радости, испытают они десятикратные муки. Чем дальше будут они следовать своей страсти, тем больше будут испытывать неудовлетворенность. Смотри, безбожные люди должны постоянно жить в страхе и боязни. Краткая радость, доступная им, полна горечи, ибо достигают они радости лишь в мучениях, испытывают – в большом страхе, а потом каются, преисполнившись великой горечи. Мир полон неверности, лжи и непостоянства. Если в дружбе нет больше необходимости, они отвергают ее. Говоря коротко, ни любви, ни радости, ни постоянного мира сердечного не получает человек от творений.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, воистину достойно сожаления, что столь многие благородные души, столь многочисленные любящие сердца, столь прекрасные, созданные по Божественному образцу образы, которые могли бы обретаться во внутреннем единстве с Тобой как Царицей и Императрицей превыше Небес и земли, так неразумно приводятся в смущение и унижение! Увы им, милосердный Боже, ибо своей свободной волею пали они низко, так что по Твоему истинному Слову горькое разделение души и тела для них лучше, нежели то, что Ты, вечная Жизнь, должен был удалиться от душ их, не найдя в них достойного для Себя обиталища. О вы, глупцы, как возрастет великий ущерб ваш, как увеличатся великие потери ваши, как быстро утечет ваше прекрасное, благородное, полное радостей время, которое вряд ли когда-либо еще сможет к вам вернуться! А вы при этом все еще радуетесь, словно для вас все это ничего не значит! Ах, благая Премудрость, если бы только знали они свое состояние, если бы только постигли его!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Дивлюсь Я и вопию! Они знают все это, воспринимают все время, но не отказываются от своей деятельности. Несмотря ни на что они не желают ничего об этом знать. Они украшают несовершенное основание своей души, придают ему сверкающий блеск. Но он не соответствует ясной Истине, как о том после, когда уже слишком поздно, узнают многие из них.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, дражайшая Премудрость, как могут они быть такими неразумными, и что все это значит?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Они думают избежать бед и ниспосылаемых Мною страданий и терпят падение. И так как они не желают нести Меня, вечное Благо, и приятное иго Мое, то по воле Моей отягощаются суровой справедливостью Моей и еще более тяжким бременем. Они страшатся льда и падают в снег[285].

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезная, милосердная Премудрость, я думаю о том, что никто не может достичь чего-либо без силы Твоей. Я не вижу никакой иной помощи, кроме как если устремят они к Тебе свои беспомощные взоры, падут ниц пред Тобой, преисполненной милосердия, обливаясь горькими слезами, исходящими из сердца, дабы Ты облегчила участь их и освободила от тяжких пут, наложенных на них.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Я всегда готова помочь им – были бы только они сами готовы помочь себе. Не Я делаю им больно, но они, отказываясь от Меня.

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, больно, когда любящий удаляется от любимого.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Если бы это было так, то Я не могла и не желала бы причинять любовью боль любящему сердцу.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, трудно расставаться со старыми привычками.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Но гораздо труднее будет терпеть будущие муки.

СЛУЖИТЕЛЬ: Возможно, их внутренняя жизнь хорошо упорядочена, так что их поведение не причиняет им вреда.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Моя жизнь была организована наилучшим образом и потому свободна от любви к земному. А как может быть хорошо организовано то, что по своей природе сбивает сердце с праведного пути, приводит чувства в замешательство, уводит от внутреннего и сокровенного, нарушает сердечный мир? Оно разрушает врата пяти чувств, за которыми кроется божественная жизнь, делает кротких дерзкими, немилосердными и далекими от Бога, внутреннего человека – равнодушным, а внешнего человека – ленивым.

СЛУЖИТЕЛЬ: Они не замечают того, что им мешает. Они заботятся лишь о том, чтобы то, что они любят, внешне выглядело духовно.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: От белой пыли ясные очи быстро меркнут, равно как и от светлого пепла. Заметь, было ли когда-либо человеческое обхождение более бережным, чем Мое с учениками Моими? Они не слышат ни одного ненужного слова, не видят никаких необычных жестов. Они начинают не с высот духа и не заканчивают в глубинах бесконечных речей. Им дается не что иное, как праведность и вся истина целиком без какой-либо двусмысленности. И Я должен был лишить их телесного присутствия Моего прежде, чем могли они воспринять Дух[286]. Каким препятствием станут для них отношения с людьми! Скорее обратятся они внутрь себя под влиянием одного человека, чем выведут тысячу вместе с собой вовне, скорее подчинят себя благому обучению, нежели будут часто сбиваться с пути, руководствуясь дурным примером. Говоря коротко, как холодный иней в мае портит и убивает милые цветы, так и любовь к преходящему уничтожает всякую сосредоточенность на божественном и всякое насаждение духовное. А если ты еще сомневаешься, то оглянись вокруг и взгляни на прекрасный цветущий виноградник, прежде стоявший в своем первозданно любезном цвету – как поблек и осыпался он, так что незаметно в нем более желаемой строгости и великого благоговения[287]. Невосполнимые потери возникают оттого, что духовная жизнь превращается в привычку, небрежение начинает считаться досточтимым поведением, а это разрушает изнутри всякое духовное совершенство. И чем совершенней оно кажется, тем ущербнее на деле. О, сколь многие благородные цветники, украшенные многоценными дарами и представлявшие собой небесный рай, в котором радостно пребывает Бог, опустели из-за любви к преходящему! Там, где прежде росли розы и лилии, ныне видны лишь терн, крапива и чертополох. Там, где прежде селились святые ангелы, ныне копошатся свиньи. Увы, горек тот час, когда за каждое ненужное слово, за каждое потраченное впустую мгновение времени необходимо будет держать ответ и где каждое пустое слово, высказанное, помысленное или написанное, тайно или явно, будет услышано Богом и всем миром и его значение будет понято без утайки!

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, это жестокие слова, и не всколыхнут они лишь того, у кого железное сердце. Однако есть люди, которые по утонченности своего существа движимы скорее любовью, нежели страхом. И поскольку Ты, Господи, не сокрушитель [человеческой] природы, но ее завершитель, то, прошу, давай закончим эту печальную речь. Лучше расскажи мне о том, почему являешься Ты «Матерью прекрасной любви», и о том, сколь милостива любовь Твоя.

Глава 7Сколь любезен Бог

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, дух мой углубился в любовь Твою, о которой говоришь Ты сам в Книге Премудрости и посредством которой направляешь к Себе, чтобы мы любили Тебя: «Приступите ко Мне, желающие Меня, и от плодов Моих насытитеся: Я – Мать прекрасной любви, Мой Дух слаще меда[288], и наследие Мое паче сота медвена. Вино и музыка веселят сердце, а паче обоих возлюбление Премудрости»[289].

Любезный Господи, Ты можешь явить Себя столь любвеобильно и дружелюбно, что все сердца тоскуют по Тебе и жаждут Тебя до боли. Слова любви столь милостиво исходят из святых уст Твоих, что воздействуют на иных людей в юные лета их столь глубоко, что в них совершенно исчезает всякая любовь к преходящим вещам. Ах, дражайший Господи, об этом тоскует сердце мое, желание это мучает душу мою, и я вслушиваюсь в прекрасные слова Твои об этом. Реки, о единственное избранное мое утешение, одно слово душе моей, бедной служительнице Твоей, чтобы в тени Твоей сладко уснул я, но чтобы сердце мое бодрствовало[290].

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: «Слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твое»[291], обратись решительно к себе самой, забудь себя и все вещи. В самой себе Я – непостижимое Благо, которое пребывало и пребудет всегда, которое всегда оставалось неизреченным и всегда будет таким. Сердце может вполне воспринять Меня лишь внутренне, но никакой язык не способен определить или выразить Меня словами. И вот если Я, сверхъестественное неизменное Благо, предаюсь творению в той мере, в какой это соответствует его способности воспринять Меня, облекаю Я в плат[292] солнечный свет и даю от Себя и Своей внутренней любви в плотских словах такой духовный смысл: Я любезно предстаю твоему внутреннему взору. Украшай и облекай ты Меня отныне духовно, люби меня со всей силой желания своего, сделай Моим все, что может подвигнуть тебя на особенное стремление и любовь ко Мне и преисполнить сердечным наслаждением. Увидь, что это все, что ты и любой другой человек может помыслить по образу, любви и благодати[293]. Но во Мне есть также нечто еще более ценное, чем это кто-либо способен выразить. В таких вот словах могу Я тебе дать возможность познать Меня.

Теперь внимай: Я высока по рождению, благородна по происхождению; Я – преисполненное любви Слово из сердца Отца, в котором согласно преисполненной любви непостижимости Моего природного Сыновства в Его наичистейшем Отцовстве очи Его изысканно наслаждаются нежным пламенем любви в Св. Духе.

Я подлинной радости трон и венец Божественного спасения; очи Мои столь светлы, уста Мои столь нежны, ланиты Мои столь гладки и подобны розам, облик Мой столь прекрасен и величественен, что даже если человек и будет до дня Страшного Суда гореть в печи огненной, Мне достаточно лишь обратить на него взор Свой, и он не будет совершенно лишен заслуг. Смотри, Я столь великолепно облачилась в сияющие одежды, столь великолепно украсилась разноцветным цветочным великолепием: красными розами, белыми лилиями, прекрасными фиалками и множеством других цветов, так что все роскошное майское цветение, вся зелень светлых лугов, все красивые цветочные поляны пред великолепием Моим – лишь грубые тернии.

В Божественности взыгрываю Я радостно, и от этого ангелов наполняет такая радость, что тысяча человеческих лет для них – словно малый час. Всегда преисполненный чудесного, взирает на Меня и воспринимает Меня небесный сонм. Очи их погружены в Мои очи, сердца их движутся Моим сердцем, душа их и чувства беспрестанно устремлены в душу Мою и чувства. Тот, для кого мелодия такой любви звучит слаще ангельского пения, будет всегда удостоен танца радости в небесном блаженстве рядом со Мной и под руку со Мной, испытывая не знающую скорбей радость. Одно единственное слово из уст Моих звучит слаще ангельского пения, милее струнного звука, сладостнее звучания всех арф.

Воззри, любовь Моя столь мила, объятия Мои столь преисполнены любви, поцелуи Мои столь любезны преисполненной любви чистой душе, что все сердца, полные желания, должны устремляться ко Мне. Я мила, ласкова и всегда пребываю рядом с чистой душой. Таинственным образом присутствую Я в ней, когда она сидит за столом и молится, когда идет и поднимается в гору. Я всегда обращена к ней. Никто, обратившись ко мне, не терпит неудачу, во Мне – все, что приятно сердцу и душевным желаниям. Смотри, Я – преисполненное великолепия Благо. И если кто-то в веке сем удостоится от Меня одной единственной капли, для того все радости и удовольствия этого мира станут горькими, все блага и все почести превратятся в мерзость и ничтожество[294]. Возлюбленные Мои окружены Моим благоволением и приведены к Единственно Единому без образов любви[295], без изреченных слов; они спасены и растворились во Благе, из которого проистекли. Моя любовь может и начинающих освободить от тяжкого бремени греха, дав свободное, мужественное и чистое сердце и свободную от наказания чистую совесть. Скажи Мне, что в мире может сравниться с таким даром? Весь этот мир не может сравниться с таким сердцем, потому что человек, обращающий свое сердце лишь ко Мне единой, живет прекрасно, умирает спокойно, уже здесь имеет Царствие Небесное и там обладает им вечно.

Заметь, ныне сказала Я тебе много слов, но в своей преисполненной любви красоте осталась Я столь же нетронутой, как небесная сфера – от твоего мизинца, ибо никакой глаз не видел ее, никакое ухо не слышало ее, ни в одно человеческое сердце не проникал образ ее[296]. И это говорится тебе для того, чтобы отличать Мою благую любовь от любви ложной и преходящей.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, прекрасный, великолепный цветок долин[297], милый любезным объятиям преисполненной чистой любви души! Как все это знакомо тому, кто воспринял Тебя, и как чуждо тому, кто не ведает Тебя, чьи сердце и чувства еще пребывают в плотском. Ах, милое сердцу, непостижимое Благо, это прекрасное мгновение, любезный миг, и поэтому следует мне рассказать Тебе о скрытых моих сердечных ранах, понесенных мною от благой любви к Тебе. Господи, общность в любви – словно вода при пожаре. Тебе ведомо, любезный Господи, что преисполненная действительного желания любовь не может вынести никакой двусмысленности. Ах, прекрасный, единственный Господи сердца моего и души моей, сердце мое из глубин моих стремится к тому, чтобы Ты особо склонился ко мне, возлюбил меня и чтобы божественные очи Твои взглянули бы на меня с радостным удовлетворением. Ах, Господи, Ты владеешь столь многими сердцами, от всей души возлюбившими Тебя и способными с Твоей помощью на многое. Что Тебе до меня?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Любовь Моя единством не умаляется и с множеством не смешивается. Я всегда занята тобою и усердно забочусь о тебе, ищу единственно твоей любви и совершенствую все, что тебе принадлежит, словно бы Я свободна от всего другого[298].

СЛУЖИТЕЛЬ: «Внутренность моя взволновалась от Него, души во мне не стало, когда Он говорил»[299]. Ах, Господи, куда ведешь Ты меня? О, как смущен я, как совершенно не чувствую души своей от милых слов Возлюбленного моего! Отврати же от меня ясный взор Свой, ибо ныне я – совершенно вне себя. Разве найдется сердце столь черствое, разве найдется душа столь холодная, столь бесчувственная, которых не достигли бы Твои благие, живые слова любви, преисполненные неизъяснимого чувства, и не согрели бы Твоей горячей любовью? Чудо из чудес, если сердце того, кто созерцает Тебя своим внутренним оком, не разорвется от любви к Тебе! Сколь блажен любящий, называемый и являющийся супругом Твоим! Что только не может он воспринять от Тебя в сладостном утешении и в сокровенной любви! Ах, любезная, милая святая Агнесса, ты, которая навсегда возлюбила Вечную Премудрость, сколь должна ты радоваться своему любезному Супругу, когда произносишь такие слова: «Кровь Его окрасила в цвет роз ланиты мои»[300]! О дражайший Господи, должна ли и моя душа назваться возлюбленным Твоим? Смотри, если бы было возможно, чтобы все удовольствия, все радости и вся любовь этого мира достались бы одному человеку, то я бы по собственной воле отказался от них. Воистину счастлив рожденный в этом мире, который может назваться и быть возлюбленным Твоим! Будь у человека тысяча жизней, все их он должен был бы употребить к тому, чтобы обрести Тебя. Вы все, любезные друзья Божии, ты, все небесное воинство, ты, любезная дева Агнесса, помогите мне в моей просьбе к Нему! Разве не знаю я уже, какова любовь Его? Сердце мое, откажись от всего, сбрось с себя всякую нерешительность и посмотри, сможешь ли ты прежде смерти своей достичь того, чтобы воспринять Его милую любовь. О, сколь же лениво и равнодушно жило ты досель!

Ты, дражайшая, прекрасная, несравненная Премудрость, как можешь Ты быть такой милой и любезной, превосходя всякую любовь этого мира? Сколь мало похожа Твоя любовь и любовь творений! Сколь обманчиво все, что кажется в этом мире достойным любви и при знакомстве представляется чем-то важным! Куда бы, о Господи, ни направил я взор свой, всюду нахожу лишь «если не» и «как если бы не». Когда прекрасен образ, то нет в нем благодати, когда он изыскан и мил, то нет в нем благородства, а если даже и то, и другое наличествуют в нем, то скоро обнаруживаю я, что снаружи и внутри есть в нем что-то, что противодействует движению моего сердца. В тайниках своей души или при общении узнаю я, что у этого существа нет мира с самим собой. Но Ты соединяешь в Себе красоту с непостижимым любвеобилием, благодать с формой, слово со звучанием, благородство с добродетелью, богатство с силой, внутреннюю свободу с внешней лучезарностью, и в Тебе есть нечто, чего я никогда не отыщу в этой жизни – праведное и успокоительное согласие возможного, посильного и страстно желаемого истинно любящим сердцем! Чем лучше узнаешь Тебя, тем милее Ты, чем интимнее отношения с Тобой, тем любвеобильнее Ты. Ах, что за непостижимое, совершенное, чистейшее Благо Ты! Пусть увидят все, сколь лживы они, те, которые обратили любовь свою к чему-то иному. Вы, фальшивые любовники, прочь от меня и никогда более ко мне не приближайтесь! В сердце моем укоренился один Возлюбленный, насытивший сердце мое, душу мою, желания мои и все силы мои непреходящей внутренней любовью. О Господи, если бы мог я запечатлеть Тебя в сердце своем, написать Твое имя золотыми буквами на сокровенном сосуде сердца моего и души моей, чтобы нельзя их было оттуда вытравить! Ах, увы мне и увы, что я в сердце своем не занимаюсь постоянно этим. Что получил я от всех тех, кого любил? Потерянное время, растраченные слова, пустые руки, немногие хорошие дела и отягощенная грехами совесть! Любезный Господи, лучше умертви меня любовью Своей, дабы не удалялся я впредь от любезных ступней Твоих!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Я являюсь прежде всего тем, кто ищет и принимает Меня, кто, преисполнившись любовного радо-вания, движим Моею любовью. Все, что можешь воспринять ты от Моей благой любви в веке сем – лишь капля в сравнении с морем Моей любви в вечности.

Глава 8Объяснение трех отношений, связывающих любящего непостижимейшим образом с Богом. Первое: Как предстает Он таким суровым и в то же время может быть настолько преисполнен любви

СЛУЖИТЕЛЬ: Три вещи, любезный Господи, удивляют меня весьма во внутреннем существе моем. Прежде всего, что Ты всячески достолюбезен в Себе Самом и в то же время являешься таким строгим Судьей злодеяний. И когда я задумываюсь о суровой справедливости Твоей, сердце мое наполняет преисполненный боли плач. Увы, увы всем грешникам, ибо ведают они суровую справедливость Твою, посредством которой молчаливо и не встречая возражений караешь Ты всякий грех, даже если грешат возлюбленные друзья Твои. Они охотнее выбили бы себе зубы и выдрали бы себе волосы, нежели чем-либо прогневили бы Тебя. Ах, гневный облик Твой столь ужасен, полное презрения удаление Твое столь невыносимо, а неприветливые слова Твои жгут так сильно, что пронзают насквозь сердце и душу. Спаси меня, Господи, от гневного лика Твоего и не продляй возмездие Свое до иного мира. Даже если я всего лишь подозреваю, что по причине греховной ущербности моей Ты, преисполнившись пренебрежения, удаляешься от меня, то начинаю испытывать такую сильную боль, что вряд ли во всем мире найдется что-либо более горькое. О Господь и преданный Отче, как следует мне выносить в сердце своем ужасный облик Твой? Ах, лишь задумаюсь я о Твоем искаженном гневом суровом ко мне отношении, душу мою наполняет такая сильная печаль, и я испытываю такой трепет, что единственное, на что это похоже, это когда небо темнеет, все окутывает мгла, в тучах свирепствует огонь и гремит сильный гром, земля сотрясается, а Ты метаешь в человека огненную молнию. Господи, никто не может избежать молчания Твоего, ибо воистину успокоительное молчание Твое облачено ужасными громами. Гневный облик Твой, выражение Отеческого гнева Твоего, для прогневавшего Тебя человека, боящегося потерять Тебя, – это сущий ад и даже ужаснее ада, не говоря уже об ужасном лике Твоем, который с болью в сердце узрят грешники на Страшном Суде. Увы и увы тем, кого ожидают эти муки! И вот что, Господи, непостижимо для сердца моего: Ты говоришь, что все это преисполнено такой любви!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Я есть неизменное Благо, пребывающее всегда равным Самому Себе. То, что Я кажусь изменчивой, зависит от различий между теми, кто, будучи людьми, различным образом зрит Меня, греховно либо безгрешно. По природе Своей преисполнена Я любви. Но Я также и внушающий ужас Судья для творящих злое. От чад Своих требую Я детский страх и дружескую любовь, дабы страх всегда удерживал их от греха и чтобы души их, преисполненные верности, всегда были бы связаны со Мною.

Глава 9Второе: Почему Он часто по Своему произволу подвергает лишениям друзей Своих, и в чем постигается Его истинное присутствие

СЛУЖИТЕЛЬ: Все это убеждает меня, за одним исключением. Если душа охвачена тоской по Тебе и по любезному общению с Тобой, то Ты молчишь и не произносишь ни одного различимого слова. Разве не больно это, любезный Господи, что, будучи человеческому сердцу единственной, избранной любовью, Ты держишь Себя столь отчужденно и постоянно молчишь?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: И все же взывают ко Мне все творения, ибо все Мною[301].

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, этого стремящейся к Богу душе недостаточно.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: И все же каждое слово, что реку Я, возвещает Мою любовь к ней, и каждое слово Писания, написанного Мною, есть послание любви Моей, как если бы Я Сама написала его для пораженного тоской сердца. Разве этого недостаточно?

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, дражайшая, избраннейшая Возлюбленная моя, Ты ведь знаешь, что любящему сердцу недостаточно ничего, что не является его единственным Возлюбленным, его единственным оплотом, доставляющим радость. Ты, Господи, Ты этот любезный, избранный, непостижимый Возлюбленный! Как глаголют мне все ангельские языки о Тебе, так устремляется и рвется бездонная любовь к Тому, Кого желает она! Любящее сердце воспринимает Тебя за Царство Небесное, ибо оно – это Ты. Ах Господи, следовало бы Тебе, если мне дозволено будет об этом сказать, быть более верным к бедным Твоим сердцам, возлюбившим Тебя, к нуждающимся в Тебе, жаждущим Тебя, к тем, которые так часто из внутренних глубин своих воздыхают о Тебе, единственном Возлюбленном, беспомощно взирают на Тебя и с болью в сердце произносят: «Оглянись, оглянись»[302]! Обращаясь к самим себе, они говорят: «Полагаешь, ты прогневил Его, и Он более не желает знать тебя? Думаешь, Он снова одарит Тебя Своим любезным присутствием, когда, преисполнившись любви, ты обнимешь Его руками сердца своего и прижмешь Его к себе и когда вся боль пройдет»?

Господи, Ты слышишь это, знаешь об этом и молчишь?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Я знаю об этом и взираю на это с полным любви сердечным расположением.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ спрашивает: А теперь ответь ты мне на вопрос, погребенный глубоко в тайниках твоей души: Что милее всего наивысшим из сотворенных духов?

СЛУЖИТЕЛЬ: О, Господи, это желал бы я узнать от Тебя. Для меня этот вопрос слишком труден.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тогда Я скажу тебе. Высшему ангелу ничто не нравилось так, как исполнять во всем волю Мою. И поскольку он знал, что, выпалывая крапиву и прочие сорняки, он мог заслужить похвалу Мою, то никакой иной труд не был ему так любезен, как этот.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, вопрос Твой приводит меня в замешательство. Ибо желаешь Ты тем самым сказать, что следует мне держаться свободно и отрешенно, не испытывая радости, и в мрачные, как и в приятные, моменты стремиться лишь к похвале Твоей.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Высшей степенью отрешенности является покорность Богу в покинутости[303].

СЛУЖИТЕЛЬ: Но, Господи, это так сложно.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Удостоверяется ли добродетель где-либо лучше, чем перед лицом мерзости? Но знай: часто прихожу Я, полный желания, в жилище Мое, а Мне отказывают, часто принимают Меня как бедного странника, и Я, получая недостойное обхождение, ухожу прочь. К возлюбившим же Меня душам Я прихожу сам и нахожу жилище их в печали. Однако происходит это столь сокровенно, что остается для всех людей сокрытым, кроме тех, кто освободился от внешних вещей, встал на пути Мои и не упускает ни одной возможности снискать благодать Мою. Ибо по своей божественности Я – чистый Дух, существующий сам по себе, воспринимаемый духовно в обладающих чистым духом людях.

СЛУЖИТЕЛЬ: Дражайший Господи, как мне кажется, Ты – сокровенный Возлюбленный, и посему прошу Тебя, яви мне знаки Твоего истинного присутствия.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Мое истинное присутствие лучше всего распознаешь ты вот в чем: если сокроюсь Я и извлеку все Мое из души, то ты сразу почувствуешь, Кто Я, а кто ты. Я – вечное Благо, без которого никто не обладает никаким благом. И так как Я, вечное Благо, дарую множество благ и любовь, то там, куда Я прихожу, все благоустраивается. В этом можешь распознать ты Мое присутствие, подобно тому, как солнце, ядро которого никто узреть не может, познают по его сиянию. Где бы ты ни обнаружил Меня, войди в себя и научись отличать розы от колючек и выбирать цветы из травы.

СЛУЖИТЕЛЬ: Воистину, Господи, ищу я и нахожу в себе великое различие. Когда чувствую я себя покинутым, то душа моя подобна больному, которому ничто не приятно, но все противно. Плоть спит, чувства отягощены; изнутри господствует сердечное ожесточение, извне – печаль. То, что я вижу, слышу и знаю, вызывает во мне досаду, сколь бы хорошо оно ни было, ибо я не знаю, как должен себя вести. Легко впадаю я в ошибки и беззащитен перед врагами. Ко всем благим вещам я равнодушен и холоден. Кто не придет ко мне, обнаружит дом пустым; хозяина нет в нем, того, кто мог бы дать благой совет, того, о ком радуются домашние.

Когда же светлая заря освещает самое средоточие души моей, то всякая боль исчезает, всякая тьма развеивается, небо становится светлым и высоким, и тогда веселится сердце мое, радуются во мне чувства и душа, и мне так празднично, что все, что при мне и во мне, славит Тебя. То, что было трудным, тягостным, невозможным, становится легким и приятным: пост, бдение, молитва, страдания, воздержание и всяческая строгость в образе жизни – ничто в присутствии Твоем. Какая отвага, которой не хватало мне в покинутости, наполняет меня! А душа в такой степени упивается ясностью, истиной, дружелюбием, что забывает все тяготы. Я даю возможность благочестивому сердцу созерцать без затруднения, языку – говорить осознанно, телу – за все ловко браться; а кто ищет, найдет в отношении всего того, к чему он стремится, мудрый совет. Меня охватывает ощущение, словно я поднялся над пространством и временем и стою в преддверии вечного блаженства. Ах, Господи, кто позволит наслаждаться этим подольше? Ибо в одно мгновение все исчезает, и я стою одинокий и потерянный, и кажется, что не испытал я никакого счастья, ибо после снова впал в тоску сердечную. Ах, Господи, Ты ли это, или я ли это, или это что-то еще?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Это все от тебя, но никакой ошибки ты не совершал. И это все от Меня, и это – Моя игра любовная.

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, что означает она?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Покуда любящий пребывает с Возлюбленным, он не постигает Его любви. Но когда оба разлучаются, то тогда любящий осознает любовь Возлюбленного.

СЛУЖИТЕЛЬ: Это тягостная игра. Ах, Господи, разве не может какой-нибудь человек на земле избежать этой перемены?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Это могут лишь очень немногие люди, ибо неизменность принадлежит вечности.

СЛУЖИТЕЛЬ: Что это за люди?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Пресветлые, те, которые во всем уподобились вечности.

СЛУЖИТЕЛЬ: Кто они?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Те, которые самым ревностным образом преодолевают все препятствия.

СЛУЖИТЕЛЬ: Любезный Господи, научи меня, как следует мне при моем несовершенстве вести себя?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: В хорошие дни ты должен думать о том, что могут наступить плохие, а в плохие – вспоминать о хороших[304]. И тогда ты не пострадаешь ни от чрезмерной радости, когда Я нахожусь с тобой, ни от тоски, когда ты покинут. И если ты сможешь не отречься от Меня по слабости, не впав при этом в печаль, то тебе следует терпеливо ожидать Моего пришествия и искать Меня, преисполнившись любви.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, долгое ожидание тягостно.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Кто желает в этом мире иметь Возлюбленного, должен терпеть и радость, и горе. Неправильно, что время Мое ограничивают. Тот, кто хочет воспринять Бога внутренне, услышать сокровенные слова Его, постичь Его небесные замыслы, должен пребывать в постоянной сосредоточенности. О, как допустил ты, чтобы очи и сердце блуждали неразумно, когда имеешь перед собой драгоценный вечный образ, ни на мгновение не отвращающийся от тебя?! Как допустил ты, чтобы блуждал слух твой, когда Я обращаюсь к тебе с таким любезным Словом?! Как забыл себя и совершенно отвратился от присутствия вечного Блага?! Что ищет во внешнем душа твоя, столь сокровенно несущая внутри себя Царствие Небесное[305]?!

СЛУЖИТЕЛЬ: Что же такое, Господи, Царствие Небесное в душе?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Это праведность, мир и радость в Святом Духе[306].

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, в этих словах познаю я, что разнообразно и таинственно присутствуешь Ты в душе, оставаясь для нее непознаваемым, и что сокровенным образом приводишь Ты душу к Себе и по свободному произволу Своему вводишь ее в любовь и познание высочайшей Твоей божественности, ее, которая прежде имела дело лишь с Твоей достолюбезной человечностью.

Глава 10Третье: Почему Бог допускает, чтобы друзьям Его в этой жизни было плохо

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, лежит у меня на сердце еще один груз. Позволь об этом сказать Тебе? Ах, любезный Господи, разреши мне с Твоего позволения говорить теперь с Тобой об этом так, как делал это св. Иеремия[307]! Не гневайся, дражайший Господи, и терпеливо выслушай меня. Люди говорят: какой бы интимной и проникновенной ни была любовь Твоя, Твое дружество, порой допускаешь Ты, что друзьям Твоим горько от страданий, которые Ты им посылаешь, что испытывают они презрение всего мира, и сталкиваются со всяческой мерзостью, внешней и внутренней. Как только оказывается человек в кругу друзей Твоих, то это первый шаг к тому, что он готов и решился страдать[308]. Господи, ради всего благого, что приятного могут они найти во всем этом? И как допускаешь Ты, чтобы с друзьями Твоими все это происходило? Или об этом мне знать не дозволено?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Как любит Меня Отец Мой, так люблю и Я друзей Моих[309]. Ныне Я делаю друзьям Моим то же, что делал им от начала мира.

СЛУЖИТЕЛЬ: Об этом и плач, и потому, говорят, у Тебя так мало друзей, что в этом мире Ты делаешь жизнь их такой тяжелой. Потому, Господи, так много тех, кто, хотя они и сделались друзьями Твоими и подтверждают это страданиями, покидают Тебя и – ах, говорю это с жестокой болью, обливаясь горькими слезами – вновь обращаются к тому, что оставили ради Тебя. Господи, что скажешь Ты об этом?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Так плачутся люди, у которых вера нестойкая, дела мелки, образ жизни ленив, дух непрочен. Но ты, возлюбленная душа, восстань из грязи и глубокой трясины чувственных удовольствий! Отверзи внутреннее чувство свое, отверзи духовные очи свои, воззри и восприми ясно, что ты, где ты и чему принадлежишь. Тогда сможешь ты постигнуть, что друзьям Своим Я делаю лишь наилучшее.

По своей природной сущности ты – отражение божественности, образ Троицы, образец вечности[310]. И как Я в вечной неизменности являюсь беспредельным Благом, так и ты неизмерима в желаниях своих. И сколь мало значит крохотная капля пред бездонной глубиною моря, столь же мало для исполнения желаний твоих значит все то, что может предложить мир.

И потому живешь ты в долине изгнания, где любовь смешана со страданиями, смех – с плачем, радость – с печалью, и где никто из людей никогда не радовался. Ибо этот мир обманывает и соблазняет тебя; скажу даже тебе, он обещает многое, а иpunмеет мало. Эта жизнь коротка, непрочна и подвержена переменам: сегодня – любовь, а завтра сердце наполняется страданием. Смотри, таково зрелище жизни!

Глава 11О вечных муках ада

Ныне, избранная душа, воззри из глубин сердца своего на жалобный плач. Где теперь все те, которые до сих пор наслаждались покоем и радостями этой временности, пребывая в изнеженности и телесном довольстве? Чем помогут им все радости этого времени, так быстро исчезнувшего со всей его краткостью, словно бы его и не было вовсе? О, как скоро закончились радости того, чьи страдания будут вечными! О, вы, глупцы неразумные! Где то, чему вы радостно говорили: «Эй вы, молодые и веселые, мы хотим покончить с печалью и предаться радости»? Чем помогут вам ныне все те радости, которые когда-то вас радовали? Голосом, преисполненным жалобного плача, вы можете лишь стенать: «Увы, и снова увы нам, что мы родились в этот мир! Как обмануло нас краткое время жизни, как быстро подкралась к нам смерть! Ах, есть ли на земле еще кто-нибудь, кого бы обманывали больше нас, бедных, беспомощных существ? Или кто-нибудь, кто желал бы умудриться чужими утратами? Если бы некий человек тысячу лет нес бы на себе страдания всех людей, то по сравнению с нашими страданиями это лишь миг. Ах, сколь счастлив тот, кто не искал радости, противной воле Бога, кто не провел на земле ни одного дня, руководствуясь собственной волей! Мы, глупцы, заблуждались, будто они оставлены и забыты Богом[311], а как любезно обнимает Он их ныне в Своей вечности, приведя к великой славе пред всем небесным воинством! Какой вред могли нанести им все страдания и пренебрежение, даровавшие им ныне столь великую радость? А наши радости исчезли совершенно! Ах, стенания и нужда, и они продлятся вечно! Ах, конец без конца, смерть, более ужасная, чем все смерти – каждый час умирать и не быть в состоянии умереть! Ах, отец и мать и вся их любовь вместе, если бы Бог даровал вам навеки Свою благодать, то не увидели бы мы у вас радости, так как должны быть навсегда разлучены с вами. Ах, разлука, вечная разлука, как печальна ты! Ах, хруст сломанных рук, скрежет зубовный, стенания и плач, ах, вечно кричать и взывать и никогда не быть услышанными! Наши беспомощные глаза никогда больше не увидят ничего кроме нужды и страха, наши уши не услышат ничего кроме «ах» и «увы». Ах, все сердца, да охватит вас это достойное оплакивания «навсегда и навеки», да войдет оно внутрь вас! О, вы, горы и долины, что ждете вы, что так долго мешкаете, что щадите нас? Почему не обрушитесь на нас и не избавите нас от этого жалкого зрелища[312]? Ах, страдания в том мире и в этом – сколь непохожи вы! Ах, временность, как ослепляешь, как обманываешь ты, что мы не вели счет прекрасным драгоценным дням, дням, которые мы так легкомысленно провели и которые никогда более не вернутся! Ах, если был у нас хоть один часок от всех тех длинных впустую растраченных лет, из-за которых нам отказано в Божественной справедливости и будет отказано в ней всегда, без какой-либо надежды! Ах, всегдашние страдание, нужда и стон в этой стране забвения, где мы обречены пребывать без любви, утешения и упования! О, мы, бедные, разве не хотели бы мы, чтобы было так, чтобы от жернова, огромного, как твердь земная, и простирающегося до неба, раз в сто тысяч лет маленькая птичка отклевывала бы с десятую часть просяного зернышка, и так продолжалось бы до тех пор, покуда после десятого раза эта часть с просяное зернышко не исчезала бы с жернова, и так постепенно после исчезновения самого жернова закончились бы и наши страдания? Но даже и это уже невозможно[313]!

Смотри, таков напев стенаний, следующий за радостями этой временности.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, строгий Судия, как сотряслось сердце мое до основания! Как в бессилии поникла душа моя, полная печали и сострадания о бедных душах. Есть ли во всем мире кто-либо настолько безжалостный, кого – когда он услышит этот плач – не потрясут эти ужасные мучения! О Ты, мой единственный Возлюбленный, не покидай меня! Не уходи от меня, Ты, мое единственное утешение! Если должен буду я – о других умолчу – навеки разлучиться с Тобой, моим единственным Возлюбленным, то охотнее – о, плачь и нужда – приму во все дни моей жизни ежедневное тысячекратное мучение. Стоит мне лишь задуматься о разлуке, как я предпочитаю умереть от страха. Ах, любезный Господи, дражайший Отец, поступай здесь со мной так, как Ты хочешь – Ты сделаешь все хорошо, – но избавь меня от мучительной разлуки, ибо ее я не вынесу.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Не пугайся! Что в этом временном мире соединилось, останется неразделенным вовек.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, если бы слышали это все люди, столь бездумно расточающие свои лучшие дни, чтобы посмеялись они над собой и улучшили свою жизнь, а не то с ними произойдет то же, что с теми несчастными!

Глава 12О безмерной радости Царства Небесного

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Ныне устреми свои очи горе и смотри[314], чему ты принадлежишь. Ты принадлежишь отечеству небесного рая. На земле ты чужак, бездомный странник. Посему как желает путник вернуться в свое отечество, откуда на него взирают любезные добрые друзья и, преисполненные сильного щемящего желания, ожидают его, так и тебе следует поспешить в отечество свое, где к тебе хорошо отнесутся, где будут глубоко рады твоему дружескому присутствию, где тебя тепло встретят, любезно примут и включат навечно в свой изобильный дружественный круг. Смотри и узнай, как они стремятся к тебе, как желают, чтобы ты в страданиях держался стойко и явил доблесть перед лицом мерзости, которую они сами преодолели – с какой большой радостью думают они о тяжелых годах, пережитых ими! – тогда все страдания перенесешь ты легче. Ибо чем сильнее ты мучился, тем радушнее будешь принят. Сколь благи почести, сколь сильна пронизывающая сердце и охватывающая чувства радость, когда душа пред лицом Отца Моего и всех насельников небесных столь досточестно воспевается, прославляется и награждается Мною за то, что во время битвы на земле столько страдала, столько боролась и столько преодолела. Тому, кто не страдал, это кажется чуждым. Как великолепно воссияет венец, столь горько на земле заслуженный, как нежно затянутся раны и следы страданий, полученных там, внизу, из-за любви ко Мне. Смотри, в этом отечестве ты почитаем за друга в такой степени, что даже самый дальний из бесчисленных насельников небесных любит тебя более благостно и верно, нежели отец или мать любят в земной жизни свое единственное дитя.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, как хотел бы я, чтобы Ты возлюбил меня по благости Своей настолько, что рассказал бы об этом отечестве больше, чтобы я устремился к нему, преодолевая еще более сильную боль, и выносил бы более стойко все страдания. Как, любезный Господи, организована эта страна и чем там занимаются? Много ли там насельников, и известно ли им хорошо, что творится у нас, как о том дают понять слова Твои?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Ныне соберись в путь вместе со Мною; Я хочу ввести тебя в созерцание, чтобы издали бросил ты взгляд на некое приблизительное подобие.

Смотри, выше девятого неба, более чем в сто тысяч раз большего всей земли, есть иное небо, называемое огненным, но не по огню, а по непревзойденному всепроникающему сиянию, которым по природе обладает это небо, недвижимое и неразрушимое[315]. Там в великолепных покоях обитает небесное воинство, там славят Меня утренние звезды вместе со всеми восторженными чадами Божьими[316]. Там стоят в непостижимом сиянии вечные престолы, с которых ниспали злые духи и которые предназначены для избранных. Смотри, великолепный град блистает золотом и покрыт драгоценными камнями, он сияет благородными перлами и украшен алмазами, весь прозрачный, словно кристалл[317], переливается красными розами, белыми лилиями и красками всевозможных цветов. Теперь посмотри на луга небесные. Там царит благолепие лета, там светлые луга майские, там долина истинной радости. Здесь преисполненные веселья глаза возлюбленных взирают друг на друга, здесь льются звуки арф, играют скрипки, слышатся песнопения, видны прыжки и танцы, хороводы и всяческое веселье[318]. Каждое желание получает здесь удовлетворение, и в неизменном постоянстве царит здесь не ведающая боли радость. Оглянись вокруг и восприми пре-изобильное множество пьющих в удовольствие сердца своего из животворного и полноводного источника. Смотри, какими неизменными смотрятся они в светлом и ясном зеркале высочайшей божественности, в котором все вещи извещают о себе и являют себя.

Подойди незаметно поближе и посмотри, как любезная Царица Небесная, Которую ты так сердечно любишь, парит в славе и ликовании над всем небесным воинством, милостиво нисходя к тем, кого Она любит, облаченная в розы и лилии дольние[319]. Смотри, как великолепная красота Ее ниспосылает довольство, радость и дивное состояние всем насельникам небесным. А теперь смотри, как возвышаются сердце и чувства твои, взирай, как милостиво Матерь милосердия устремила на тебя и на всех грешников очи Свои, преисполненные сострадания, как крепко она защищает и утешает их с Чадом Своим возлюбленным.

А теперь посмотри очами чистого познания и увидь, как высшие серафимы и преисполненные любви души ангельского хора, неустанно воспламеняемые равномерно полыхающим огнем, удерживаются в Моей сокровенности, как сияющие херувимы и их окружение наслаждаются светоносным истечением и излиянием Моего вечного и непостижимого света, как хор престолов и их окружение мирно покоятся во Мне, а Я – в них. Смотри далее, как три других хора – господств, сил и властей – упорядоченно исполняют прекрасный вечный строй природной всеобщности. Смотри также, как третий сонм ангелических духов несет Мое высочайшее послание и возвещает закон Мой в отдельных частях мира. Ах, смотри теперь, как великолепно, прекрасно и четко упорядочено все это огромное множество, что за прекрасное зрелище оно являет[320]!

Обрати взор свой и смотри, как избранные ученики Мои и на-ивозлюбленнейшие друзья Мои в великом спокойствии и чести восседают на почетных судейских тронах, а кровавые знаки сияют на их подобных розам одеяниях[321], как излучают зеленеющую[322] красоту исповедники, как блистают ангелоподобной лучезарностью милые девы[323], как все небесные насельники почти растворяются в Божественных благах. О, что за собрание, что за страна! Счастлив, кто рожден для того, чтобы навеки здесь поселиться!

Смотри, в эту страну веду Я, нежно обняв, невесту Свою возлюбленную, выводя ее из изгнания и одаривая великим богатством дара утреннего[324]. Внутренне украшаю Я ее одеянием света славы, превосходящим все ее естественные способности. Внешне облачается она в тело пресветлое, в семь раз ярче солнечного сияния, проворное, милое, свободное от страданий. Я возлагаю на нее дорогой золотой венец, а к нему – золотой венчик[325].

СЛУЖИТЕЛЬ: Любезный Господи, что такое дар утренний, венец и золотой венчик к нему?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Дар утренний – это ясное видение того, во что ты здесь лишь веришь, непосредственное постижение того, на что ты здесь надеешься, любвеобильное и приятное испробывание того, что ты здесь любишь. Венец – это основная, а прекрасный венчик – особенная награда.

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, что следует мне понимать под этим?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Особенная награда означает особенное радование, которого душа удостаивается за особо досточес-тные труды, с помощью которых она здесь одержала победу, такие как учительство, стигматы, совершенное девство. Основная награда означает созерцательное единение души с чистой божественностью, ибо душа не найдет успокоения, покуда не превзойдет все свои силы и способности и не войдет в естественную сущностность трех Лиц (Св. Троицы) и в простую ясность Божественной сущности. Тем самым обретет она умиротворение и вечное блаженство. И чем совершеннее, чем свободнее исход, тем короче ее путь в пустыню и глубину непостижимой божественности, в которую души погружаются, в которой они растворяются и с которой они соединяются. И потом желают они ничего иного, как того, чего желает Бог, и сущность их становится как та, которой является Бог. Они блаженны благодатью Божьей, как Он блажен по природе Своей.

Так обрати взор свой, полный любви, ввысь, позабудь на время все страдания свои, позволь сердцу своему насладиться непостижимой тишиной в любезном содружестве, столь любезно взирающем на тебя. Смотри, как подобно розам всецело прекрасно сияют лица, здесь так часто ради меня красневшие от унижений.

Позволь возрадоваться сердцу своему. Скажи: «Где ныне горький стыд, пронизывавший чистые сердца ваши, где поникшие головы, потупленные глаза, тайная боль сердечная, внутренние рыдания, горькие слезы? Где ныне бледные лица, великая бедность и нужда? Где достойные сострадания восклицания: “Ах, Господи Боже, как тяжко у меня на сердце!” Где все те, кто унижал и угнетал вас? Не слышно более голосов: “Вперед, к оружию, на битву, в бой!”, день и ночь раздававшиеся, как у тех, кто кладет свои жизни на поле боя в войне с язычниками. Где то время, когда под воздействием Божественной благодати тысячекратно произносили вы внутри себя: “А готов ли ты выдержать покинутость?” Не слышно более вашего жалобного вопля: “Боже мой, для чего Ты оставил меня?”[326]. Я слышу, как в ушах ваших любезно отзываются слова: “Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира”[327]. Куда делись все страдания, вся боль, все унижения, какие претерпели вы на земле? Ах, Боже, как легко все это исчезло, быстро, будто сон, словно вы никогда и не страдали! Воистину, дражайший Боже, сколь сокрыты от мира суды Твои[328]! Вы, избранные, ныне нет вам более нужды ютиться по углам и скрываться от глупцов. Ах, если бы все сердца были одним сердцем, то и тогда не смогли бы они постичь великую честь, невыразимое достоинство, славу и величие, которыми будете обладать вы. Да, вы, небесные князья, вы, благородные короли и цари, вы, вечные чада Божьи; сколь прекрасен облик ваш, сколь радостны сердца ваши, сколь восторженно ликуете вы, сколь радостно раздается из уст ваших песнопение: “Благословение и слава, святость и блаженство, благодать и благость и всегдашняя честь Ему во веки веков[329], из самых глубин сердец наших, Ему, чьей благодатью мы навеки обрели все это!”. Смотри, здесь отечество, совершенный покой, сердечное ликование, непостижимая вечная слава!».

СЛУЖИТЕЛЬ: О, величайшее из чудес! Ах, непостижимое благо, что Ты такое? Воистину, любезный, несравненный, благой Господь, до чего же здесь хорошо! Ах, единственный Возлюбленный мой, позволь остаться здесь[330]!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тебе еще рано оставаться здесь, но следует еще изрядно посражаться. А вид этот был явлен тебе для того, чтобы во всех страданиях твоих мог с тобою быстрее произойти переворот – теперь ты больше не можешь падать духом, – чтобы забыл ты о всех своих страданиях и обрел ответ на жалобы непонимающих, говорящих, будто Я утруждаю друзей Своих. Смотри, каково различие между Моей дружбой и земной дружбой и сколь воистину несравненно лучше одариваю Я друзей Своих. Не хочу говорить о великой нужде, о тяготах и многочисленных жестоких ежедневных и еженощных страданиях тех, кто день и ночь должен сражаться с ними, ибо они так погружены в них, что не понимают смысла всего этого. Так определено Моим вечным порядком, что сбившаяся с пути человеческая душа становится сама себе мукой и суровым наказанием[331]. Друзья Мои страдают от телесных бедствий, но имеют мир в сердце. Друзья же этого мира ищут телесного довольства и приобретают взамен несчастья сердца, души, духа.

СЛУЖИТЕЛЬ: Те, кто сравнивает истинную дружбу Твою с дружбой этого лживого мира в том смысле, что, мол, у Тебя так мало друзей, неразумны и глупы. Они постоянно жалуются на те или иные страдания. А повинна в этом лишь их великая слепота. О, сколь преисполнены любви отеческие розги Твои! Счастлив тот, кому Ты не пожалел их. Теперь, Господи, вполне вижу я, что страдания происходят не от Твоей жестокости, а от благой любви Твоей. Пусть никто не говорит, будто Ты забыл друзей Своих. Ты забыл лишь тех, предоставив их собственной судьбе, кому мало отпустил здесь страданий. Господи, тем, кого обезопасил Ты там от вечной нужды, кому пожелал даровать там вечную радость, по праву не должно наслаждаться здесь ни одним хорошим днем, не должно радоваться и жить в довольстве. О Господи, позволь, чтобы памятование об этих двух зрелищах никогда не изгладилось бы из моего сердца, дабы не утратил я Твоего дружества.

Глава 13О безмерном достоинстве земных страданий

Любезный Господи, скажи мне, что за страдания подразумеваешь Ты, столь необходимые для внутренней жизни и столь благие? Сердечно молю Тебя рассказать мне об этом как можно более, дабы, когда ниспошлешь Ты мне страдания, принял я их с любовью и радостью, как исходящие из отеческой десницы Твоей.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Я имею в виду любые страдания[332], добровольно принимаемые либо претерпеваемые невольно, в которых человек из нужды творит добродетель, не желая без Моей воли избавления от этих страданий, которые он с полным любви и смирения терпением подчиняет Моему вечному прославлению. И с чем большей охотой он совершает это, тем это достойнее и приятнее Мне. О таких страданиях следует тебе еще кое-что услышать и глубоко запечатлеть это в сердце своем, сделав предначертанием для духовного ока души своей.

Жилище Мое – в чистой душе; там пребываю Я, словно в раю, преисполненном всяческих радостей. Поэтому так невыносимо для Меня, когда душа со сладострастием либо наслаждением склоняется к какой-либо из вещей. По своей природе душа склонна к порочным удовольствиям, и поэтому преграждаю Я ей путь терниями[333], наполняю мерзостями все окольные тропы, дабы душа не бежала путей Моих; все пути усеиваю Я страданиями, дабы душа могла обрести сердечную радость лишь в величии Моей божественной природы. Смотри, если бы все сердца были одним сердцем, то в веке сем не смогли бы они обрести и малую толику богатства, сравнимого с тем, которое Я дарую в вечности за самое незначительное страдание, которое человек претерпевает ради любви ко Мне. Таков Мой вечный порядок во всей природе, и от него Я никогда не отступаю. Достойное и благое должно быть заслужено горькою

⁸⁶ Имеется в виду на Небесах в присутствии Бога. Ср.: Мф 17, 4.

⁸⁷ См.: Августин. Исповедь. I. 12.

службою[334]; кто отступает, тот остается позади; «много званных, а мало избранных»[335].

СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, вполне может быть, что в страдании заключено безмерное благо, когда страдание не столь велико, не столь ужасно и неслыханно. Господи, Ты один видишь все сокрытые вещи, «все сотворил Ты числом и мерою»[336]. Тебе ведомо, что мои страдания превосходят всякую меру, что они выше сил моих. Господи, есть ли кто в целом свете, кто беспрестанно испытывал бы более нестерпимые страдания, чем я? Я этого не могу себе представить. Как смогу я все вытерпеть? Господи, если бы Ты дал мне обычные страдания, которые я смог бы вынести. Я не знаю, в состоянии ли я терпеть далее все эти неслыханные страдания[337], подспудно сковавшие мне душу и разум, страдания, вся глубина которых ведома лишь одному Тебе.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Каждый больной мнит себя самым больным, каждый бедняк – самым бедным. Если бы Я ниспослал тебе другие страдания, было бы то же самое. Подчинись добровольно воле Моей во всех страданиях, которые Я ниспошлю тебе, во всех страданиях без исключения. Разве не ведомо тебе, что Я желаю тебе лишь наилучшего с таким благорасположением, как если бы ты желал это сам себе? Я – Вечная Премудрость и знаю лучше, что для тебя наилучшее. Пойми, что ниспосылаемые Мною тебе страдания гораздо лучше подходят тебе, гораздо глубже проникают в тебя, гораздо вернее направляют ко Мне, чем все те, которые ты избираешь сам, если, конечно, ты их правильно переносишь. Так чего же ты сетуешь? Обратись лучше ко Мне с такими словами: «О, мой верный Отче, делай со мною все, что хочешь»[338].

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, об этом легко говорить, но когда страдания подступают ко мне и охватывают меня, то невыносимо мне бывает превозмогать нестерпимую боль.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Если бы страдания не приносили нестерпимую боль, то никто и не называл бы их страданиями. Нет ничего, что приносит более нестерпимую боль, чем страдания, и нет ничего, что приносит большую радость, чем превозмогание страданий. Страдания – это кратковременная боль и длительная радость. Страдания действуют таким образом, что для того, на кого они возложены, они в конце концов перестают быть страданиями[339]. Обладай ты духовной бодростью, Божественным утешением и Божественной радостью в такой степени, чтобы тебя беспрестанно орошала небесная роса, то это не принесло бы тебе той награды, какой удостаивает страдание. Ибо все это не заслуживает наибольшей Моей благодарности, не делает Меня должником твоим в той же мере, как с любовью переносимое страдание или невозмутимость в трудных обстоятельствах, в которых ты оказываешься ради любви ко Мне[340]. Скорее десять человек согласятся жить в довольстве и веселье, нежели один согласится вести жизнь, полную жестоких страданий, постоянно соприкасаясь с мерзостями[341]. И даже если освоишь ты великое искусство звездочетов, сможешь рассуждать о Боге столь же красиво, как все те, кто обладает ангельскими голосами, и превзойдешь в познании всех премудрых учителей, это не сможет приблизить тебя к наилучшей жизни в той же мере, как если ты предашь себя во всех страданиях твоих в руки Господа, отказавшись от всего прочего[342]. Ибо то способны делать и добрые, и злые, тогда как страдание – лишь для избранных Моих. Кто способен правильно взвесить время и вечность, предпочтет скорее пребывать сотню лет в печи огненной, чем, испугавшись незначительного страдания, на Страшном Суде отказаться от вечности. Ибо первое имеет предел, второе же нет.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный, дражайший Господи, для ушей страждущего слова Твои звучат, словно сладкие звуки арфы. Коль пожелаешь Ты ублажать меня в страданиях моих этой сладостной игрой на псалтыри, то буду я страдать охотно. Лучше мне тогда страдать, чем не страдать!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Так внимай же этой сладостной игре натянутых струн души человека, страдающего во имя любви к Богу! Слушай, сколь звучны они и сколь полны сладости!

Страдание для мира отвратительно, но пред очами Моими оно означает наивысшую честь. Страдание преодолевает Мой гнев, позволяет снискать Мою милость. Страдание обращает Мою любовь на людей, ибо страдающий человек Мне подобен[343]. Страдание – сокрытое благо, которое нельзя купить. Даже если человек простоит сто лет на коленях, моля Меня ниспослать ему благое страдание, то и этого будет недостаточно. Страдание превращает земного человека в небесного. Страдание отвращает от мира и приближает ко Мне. Оно уменьшает число мирских друзей и увеличивает благодать. Тот, кого дружелюбно принимаю Я, должен полностью отречься от мира, оставить все мирское. Страдание – это наивернейший, наикратчайший, наискорейший путь[344]. Смотри, тому, кто всегда верно знает, сколь нужны страдания, следует принимать их как драгоценный Божественный дар. Ах, человек иной, который был порождением вечной смерти и глубоко спал, пробуждается страданием и решается вести благую жизнь. Но иной дикий зверь, иная неприрученная птица, постоянным страданием словно бы заключенные в клетку, лишаются вечного блаженства, даже если им хватает пространства и времени. Страдание оберегает от тяжкого падения, оно позволяет человеку познать самого себя, подняться над самим собой, довериться ближнему своему. Оно охраняет смирение души и учит терпению. Оно – хранительница чистоты и дарует венец вечного блаженства. Вряд ли найдется человек, кому страдание не могло бы дать чего-нибудь благого, если теперь он еще совершает ошибки (будь он начинающим, продвинутым или совершенным), ибо оно заставляет железо сверкать, золото блестеть, алмаз сиять красотою[345]. Страдание позволяет смыть грехи, уменьшает муки чистилища, изгоняет споры, ликвидирует недостатки, обновляет дух. Оно наделяет большей уверенностью, чистой совестью и постоянно возвышенным чувством. Знай, оно – здоровое питье, целебная трава, более ценная, чем все травы райского сада. Оно укрепляет тело, впадающее в лень, и окормляет благородную душу, предназначенную к вечной жизни. Душа растет страданием, как прекрасная роза – майской росой. Страдание наделяет мудростью и опытностью. Что ведомо человеку, никогда не страдавшему[346]? Страдание – это розга, удар для избранных Моих. Страдание ведет человека к Богу, делает Бога ему необходимым, нравится это человеку или не нравится. Кто сохраняет в страдании веселый нрав, тому служат и печаль, и радость, и друг, и враг. Как часто сокрушал ты у скрежетавших зубами врагов их железный укус и лишал их силы своим радостным прославлением и своими кротко переживаемыми страданиями! Скорее заставлю Я страдать из ничего, чем оставлю друзей Моих без страданий, ибо тем самым укрепятся все добродетели, и человек ими украсится, ближний станет лучше, Бог прославится. Терпение в страдании – живая жертва, сладостный аромат благородного бальзама, источаемый пред Моим Божественным ликом, величайший для всего высшего небесного воинства предмет удивления. Не приветствуют так восторженно победившего на турнире рыцаря, как радуются Небеса о терпеливо переносящем страдания человеке. Все святые напояют страдающего человека из уст своих, ибо прежде они сами испробовали страданий и предлагают теперь целительное питье, исходящее из уст их, то есть лишенное какого бы то ни было яда. Терпение в страдании значит больше, чем воскрешение мертвых или другие чудеса. Это тернистый путь, славно приводящий к Вратам Небесным. Страдание делает товарищем исповедников веры, оно несет с собой славу и победу над всеми врагами. Оно облачает душу в розовые одеяния, в пурпур, вручает венец из алых роз, скипетр из зеленых пальмовых ветвей и сияющий рубин к застежке на девическом одеянии. Сладостным голосом восторженного духа воспевает оно новую хороводную песнь в вечности, какую не могли бы воспеть и все ангелы, ибо они никогда не страдали. Говоря коротко, страдающих мир жалеет как нищих, но для Меня они святы, ибо они избранные Мои.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, сколь ясно теперь, что Ты – Вечная Премудрость. Ибо смогла Ты теперь явить истину как из внутренних глубин исходящую, чтобы никто уже не сомневался! Неудивительно, что любой охотно понесет страдания, если Ты будешь с такой любовью относиться к нему. Своим Словом благим сделала Ты так, что отныне все страдания будут для меня легкими и радостными. Но теперь я припадаю к Тебе, Господь и верный Отец мой, и из глубин сердца своего молю тебя не только о нынешних страданиях, но и о прошлых, казавшихся мне чрезмерно большими, потому что они выглядели столь враждебно.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: А что ты теперь о них думаешь?

СЛУЖИТЕЛЬ: Если сказать точно, то вот что. Когда взираю я на Тебя, драгоценное отворение сердца моего, дружескими очами, то обнаруживаю, что большие и жестокие страдания, которыми Ты как Отец испытывал меня и пред лицом которых от меня тогда отшатнулись даже те, кто считался друзьями Твоими, были для меня словно нежная майская роса.

Когда тот же самый брат-проповедник начал делать эту запись о страдании, узрел он тем же образом, который описан выше, сидящими пред собою двух людей, погруженных в страдания и печаль.

И один из них попросил, чтобы поиграли ему на псалтыри[347]. Ему это не понравилось, и он счел это неподобающим для духовных людей. И тогда услышал он глас, сказавший, что желание это отнюдь не неуместно. И тут же откуда-то возник юноша, прекрасно игравший на псалтыри, и стал играть. Когда он закончил, то повязал на псалтыри две нити крест-накрест и отдал ее брату-проповеднику. И лишь после этого начал этот брат говорить о страдании.

Глава 14О невыразимой благости созерцания Страстей Господних

СЛУЖИТЕЛЬ: Воистину, Господи, от всех сердец укрывается непостижимое Благо, обнаруживаемое при созерцании Страстей Твоих, если помещать его в пространство и время. И все же путь Страстей Твоих, Господи, – надежный путь сквозь истину к высочайшей вершине всяческого совершенства. Славься, Павел, благородный светоч всего неба звездного, что ты взошел так высоко и введен был в сокровенные глубины чистой божественности, так что воспринял глубочайшие слова, которые никто не может выразить, и преисполненные любви Страсти так глубоко проникли в сердце Твое, что ты рек: «Я знаю лишь Христа, и притом распято-го»[348]. Благословен среди всех учителей также и ты, дражайший св. Бернард, чья душа была пронизана лучезарностью вечного Слова в такой степени, что любезные слова твои, излившись из сердца, словно нежная роса, возвестили нам о страданиях Его человечности, когда душа твоя, преисполненная любви, говорила: Дражайший мирровый пучок с ароматами горчайших страданий возлюбленного Господа моего возложил я на грудь свою, и, полный любви, заключил эти страдания в сердце своем. Я не ищу, как невеста, где Он в полдень прилег отдохнуть, Он, объявший сердце мое[349]. Я не спрашиваю, где обедает Он, Он, Кого преисполнившимся любви на Кресте созерцает душа моя. То – возвышеннее, но это – более достойно любви и подобает мне. Из любвеобильных Страстей сполна извлекаю я возмещение ничтожных заслуг моих, в Них кроется моя совершенная праведность. Это созерцание называю я Вечной Премудростью, венцом всего искусства, богатством всей святости, полнотою всех наград. Оно ниспосылает мне счастье, укрепляет в испытаниях, позволяет одинаково ровно воспринимать любовь и ненависть этого мира и надежно хранит меня от всякого зла. Порой принимаю я от него глоток горечи, а порой – глоток Божественного утешения и духовной любви.

Ах, потому, дражайший св. Бернард, уста твои по праву источают слова любви, что сердце твое нежно пронизывают достолюбезные Страсти Христовы.

Вечная Премудрость, я заметил вот что: кто стремится к великой награде и вечной святости, кто ищет высшего знания и глубин мудрости, кто желает быть твердым в радости и горе и обезопасить себя от всевозможного зла, кто хотел бы принять питье из Твоих горьких страданий и невыразимой милости, тому следует всегда держать Тебя, Христа распятого, перед внутренним взором своим.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Ты не совсем хорошо знаком с великим Благом, заключенным в этом. Смотри, постоянное созерцание достолюбезных Страстей Моих делает из простого человека возвышенного и преисполненного знаниями учителя. Это книга жизни, в которой заключены все вещи[350]. Как счастлив человек, всегда имеющий ее перед глазами и усердно ее изучающий! Сколько может обрести он мудрости и благодати, утешения и благ, преодолеть все заблуждения и ощутить Мое постоянное присутствие!

Посему послушай еще вот о чем:

Много лет тому назад один брат-проповедник, человек новоначальный, страдал от такой же горькой и невозможной тоски, придавившей его настолько сильно, что никто, кто сам этого не испытал, и описать ее не может. Однажды после трапезы сидел он в своей келье, настолько охваченный страданиями, что он не мог ни учиться, ни молиться, ни делать что-либо еще хорошее. Так сидел он печальный в своей келье, сложив руки на коленях, словно хотел, чтобы келья уберегла его ради Славы Бога, ведь сам он на какую-либо иную духовную деятельность был не способен. И когда он так сидел, случилось, что духовным образом были сказаны ему такие слова вразумления: «Что сидишь? Встань и погрузись в Мои страдания! И так преодолеешь свои». Тогда он сразу вскочил, ибо вразумление это показалось ему снизошедшим прямо с Небес, и погрузился в созерцание Страстей Господних. И после этого его собственные страдания исчезли и больше никогда ему не докучали.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, благая Премудрость, Ты знаешь все сердца, и Тебе ведомо, что во всех вещах стремлюсь я к тому, чтобы больше, чем другие люди, поместить себя в сердце мучительных Страстей Твоих. Ты знаешь, что день и ночь готов я беспрестанно исходить горючими слезами. Ныне от всего сердца плачу я о том, что страдания Твои не всегда глубоко проникают мне в душу, так что не могу я созерцать их с такой любовью, какой Ты, любезная и несравненная Премудрость, достойна. Посему научи меня, как следует мне держать себя?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Созерцание Страстей Моих не должно происходить в спешке и походя, как бы при нехватке времени и места, но совершаться с сердечной любовью путем постепенного перехода от одного наполненного плачем созерцания к другому, потому что иначе благоговейная сосредоточенность не проникнет глубоко в сердце. Ведь и не разжеванная сердцевина сладкого дерева не вызывает во рту никакого вкуса. Если не можешь ты осмыслить страдания Мои, глядя полными слез глазами на жестокую нужду, в которой Я находился, то тебе следует постараться сделать это, взирая преисполненным веселья взором на радостное благо, которое ты в них обнаруживаешь. Если не можешь ты быть ни восторженным, ни печальным, то во славу Мою следует тебе поразмыслить о Страстях Моих в черствости сердца своего, и тогда – ни много ни мало – разразишься ты потоками слез и христианского чувства, и будешь действовать из любви к добродетели, не взирая на себя.

Суровая справедливость Моя не допускает во всей природе никакой несправедливости, ни большой, ни малой; она требует, чтобы человек покаялся и стал лучше. Что было бы с великим грешником, который совершил, возможно, более сотни смертных грехов и который, согласно Писанию, должен каяться за каждый грех семь лет своей жизни, а незавершенное покаяние завершать в горячей огненной печи ужасного чистилища? Что было бы с бедной душой, желающей довести до конца свое покаяние, но оглушенной своими бесконечными «увы» и «ах»? Ведь слишком долгим было бы для нее полное покаяние! Поэтому, смотри, это время покаяния и улучшения сокращают для нее непозорные и досточестные страдания Мои. Она может сполна прикоснуться к драгоценному сокровищу заслуженной награды Моей и взять от нее для себя. И даже если ей было суждено тысячу лет гореть в чистилище, в короткое время она снимет с себя вину и покается, так что, минуя чистилище, устремится к вечному ликованию.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезная Вечная Премудрость, научи меня ради благ Твоих! Как хотелось бы мне прикоснуться к этому!

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Прикосновение это совершается так:

1. С сердечным раскаянием, часто и сокрушенно следует человеку взвешивать свои большие и неоднократные прегрешения, которыми он наверняка прогневил Отца своего Небесного.

2. Затем следует ему вменять в ничто труды по улучшению самого себя, ибо в сравнении с его грехами они – что капля воды против моря.

3. Затем следует ему, преисполнившись радости, задуматься о непостижимом величии Моего покаяния, ибо маленькая капелька драгоценной Крови Моей, истекшая когда-то на всех из преисполненной любви Плоти Моей, могла бы удовлетворить грешника больше, чем тысяча миров. Однако человек принимает на себя это облагодетельствование лишь в той мере, в какой посредством сострадания уподобляется Мне.

4. Наконец, следует человеку смиренно и с мольбой погрузить ничтожность своего собственного бытия в величие искупления Моего и обрести в этом прочную опору.

Говоря коротко, знай, что никто из учителей никогда не мог измерить ни число, ни размеры того безмерного Блага[351], которое сокрыто в постоянном созерцании Страстей Моих.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, достаточно мне сказанных слов Твоих. Со всем я согласен. Но расскажи мне еще о сокрытом богатстве достолюбезных Страстей Твоих.

Глава 15О преисполненной любви беседе, которую душа вела с Богом под Крестом, обратившись вновь к Страстям Его

СЛУЖИТЕЛЬ: Ты показал мне безмерную нужду, какую претерпел Твой внешний человек на высоком Кресте, как он был пронзен и связан путами ужасной смерти. Ах, Господи, что же делалось под Крестом, был ли там кто-нибудь, кому ужасная кончина Твоя пронзила сердце, и как был связан Ты в нужде Своей с горевавшей Матерью Своей?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Внимай вещам горестным, и да войдут они в сердце твое. Когда, как слышал ты, в страхе и смертельном ужасе висел Я жалкий на Кресте пред врагами Своими, преступили они враждебно ко Мне и обрушились на Меня глумливыми голосами[352]. Вскидывали они головы свои, полные презрения, против Меня, считая Меня промеж себя совершенно ничем, словно был Я отвратительным червем. Я же при этом оставался непоколебимым и молил Отца Моего о благе для них. Смотри, невинный агнец, был Я приравнен к злодеям. Один из них злословил Меня. Другой же обратился ко Мне за помощью[353]. И Я принял его незамедлительно, простил ему все его прегрешения и взял его в рай небесный.

Ах, внимай вещам горестным. Огляделся Я вокруг и нашел Себя беспомощным, покинутым всеми людьми[354]. И даже друзья, следовавшие за Мной, стояли вдали от Меня[355], а возлюбленные ученики Мои разбежались. Висел Я обнаженный, а все одежды Мои украли. Был Я беспомощным, поверженным. Они поступали со Мной безжалостно, Я же, агнец кроткий, оставался невозмутимым[356].

Объяла Меня тоска сердечная и нужда горькая от того, где оказался Я. Внизу же стояла горевавшая Матерь Моя[357], и материнское сердце ее до самого основания души ее восприняло все то, что претерпевала Плоть Моя. Мое милостивое сердце внутренне было глубоко этим взволновано, ибо Я один знал о ее великих сердечных муках, видел ее боль, слышал ее слова причитания. И сказал Я ей слова благого утешения к нашему смертному расставанию, препоручив ее как дражайшую Матерь возлюбленному ученику Моему, и его ей как дражайшего сына[358].

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, благой Господи, кто не станет здесь от всего сердца горевать и горько плакать? Ах, Прекрасная Премудрость, как могли быть такими жестокими с Тобою, милосердным агнцем, они, эти свирепые львы и кровожадные волки, совершившие с Тобой все это? Ах, любезный Господи, если бы я, бедный служитель Твой, был там вместо всех тех людей, если бы тогда стоял пред Тобой! Если бы я принял тогда горькую смерть вместе с единственным Возлюбленным моим! Или, если Ты не хочешь, чтобы я умер вместе с Тобою, охватил бы я со всей силой в горе и плаче руками своими тяжкий камень у подножия Креста Твоего, чтобы треснул он от сострадания, а вместе с ним разорвалось бы от боли за Возлюбленного и мое беспомощное сердце[359].

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Таково было Мое решение от века, чтобы испил Я тогда чашу горчайших страданий Своих один за все человечество. Но ты и все желающие следовать за Мной должны отречься от самих себя, возложить на себя свой собственный крест и последовать за Мною[360]. Ибо их умирание для себя является для Меня таким же знаком их любви, как если бы они вместе со Мной пошли на горькую смерть.

СЛУЖИТЕЛЬ: Дражайший Господи, научи меня, как следует мне умирать вместе с Тобою и каков мой собственный крест, ибо воистину, Господи, не желаю я более жить для себя, раз Ты за меня умер.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Постарайся делать наилучшее, насколько ты это понимаешь. И тогда будешь ты претерпевать от людей всяческие поношения, унижения и оскорбления, и будут они убеждены, что ты не можешь и не осмеливаешься гневаться на них. Но ты не только оставайся твердым и непоколебимым, но моли Отца Небесного о благах также и для них, чтобы полные сожаления склонились они пред Ним. Смотри, насколько из любви будешь ты пренебрегать собою, настолько возрастешь и процветешь. Если ты соблюдаешь себя чисто и невинно, а лучшие дела твои остаются под спудом, так что при радостном согласии сердца твоего тебя причисляют к злодеям, если ты охотно готов совершенно прощать причиняющим тебе боль или стремящимся покарать тебя всяческие притеснения, словно ничего не было, если ты помогаешь и прислуживаешь им словами и делами, подобно Мне, простившему распявших Меня, то тогда воистину сораспинаешься ты Возлюбленному своему. Если отказываешься ты от любви всех людей, от выгоды и утешения, насколько это не приводит к полной лишений нужде, то тогда своим отказом от любви людей ты вступаешься за тех, кто оставил Меня в Мой смертный час. Если ради Меня ты расстаешься со всеми друзьями, как не имеющими к тебе никакого отношения, отказываешься от всех вещей, в которых может закрасться раздор между тобою и Мною, то тогда позволю Я возлюбленному ученику и брату стоять под Крестом, ибо он помогает Мне переносить Мои страдания. Не знающая препятствий свобода твоего сердца облачает в одеяния и украшает наготу Мою. И если во всякой мерзости, идущей от ближнего твоего, ты уступишь ради любви ко Мне, если буйному гневу всех людей, откуда бы он ни исходил и как бы стремительно – справедливо или несправедливо – на тебя ни обрушивался, ты спокойно позволишь проноситься над тобой, ведя себя, подобно кроткому агнцу, таким образом, что своим дружественным сердцем, мягкостью своих слов, своим благообразным обликом сумеешь превозмочь злобу других людей, то тогда, смотри, истинный образ кончины Моей запечатлеется в тебе. Воистину, там, где нахожу Я такое подобие, что это за радость и удовольствие для Меня и для Отца Моего Небесного!

Неси горькую кончину Мою в основании сердца своего, в молитве своей, в делах своих, и тем войдешь в совершенство страдания и преданности пречистой Матери Моей и возлюбленного ученика Моего.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, как хотелось бы мне, чтобы Ты запечатлел образ мучительной кончины Своей на плоти моей и душе моей ради величайшей славы Своей и во исполнение всеблагой воли Своей, будь то мне в радость или в печаль.

А особенно я прошу Тебя о том, чтобы Ты рассказал мне еще о великих сердечных муках горевавшей Матери Твоей и о том, что делала она в час тот, стоя под Крестом.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Попроси ее об этом сам.

Глава 16О досточестном прославлении пречистой Царицы Небесной

СЛУЖИТЕЛЬ: О величайшее богатство Божественной науки и премудрости, сколь непостижимы суды Твои и сколь неисследимы пути Твои[361]! Каким чудесным образом спасаешь Ты иной раз бедные души! Что замышлял Ты или сколь возвышенно пребывал Ты в Своей вечной неизменности, когда столь великолепно сотворил пречистое, милое, благородное творение, возвышающееся над всеми пречистыми творениями[362]! Господи, по праву мог сказать Ты: «Ego cogito cogitationespacis, ибо только Я знаю намерения…, намерения во благо»[363]. Господи, из бездонных глубин Своей сущностной благости устроил Ты в них подобие Свое, которым привел Ты все прежде бывшие существа к истоку их[364]. Воистину, о Небесный Отче, как мог грешный человек сомневаться в том, идти ли ему к Тебе, когда для того, чтобы вести нас, послал Ты нам Сына Своего единственного, несравненного, Вечную Премудрость. Воистину, о Вечная Премудрость, как может бедный грешник приобрести отвагу, явить чистоту в своей мерзости, если не возьмет себе в защитницы Матерь всяческого милосердия. Вечная Премудрость, Ты – брат мой, но Ты также и Господь мой. Ты воистину человек, но Ты также и воистину Бог и суровый Судия для совершающих злодеяния[365].

И поскольку бедные души наши пребывают ныне в тесноте неописуемых мук сердечных, и мы не способны подвигнуться ни на то, ни на это, то остается нам лишь устремить беспомощные взоры наши на несравненную Царицу Небесную. Поэтому и приветствуют ныне Тебя, пресветлое зерцало, в котором отразилось сияние вечного Солнца, Тебя, сокровенное прибежище непостижимо глубокого милосердия Божьего, я и все грешные кающиеся сердца. Вы, возвышенные духи, вы, чистые души, выйдете навстречу Ей, благодарите и возвеличивайте, славьте и благословляйте великолепный вертоград всяческой радости, величайшую Царицу; сам я недостоин того, но она по благости Своей позволила мне это!

О Ты, несравненная Божья Возлюбленная, прекрасный золотой престол Вечной Премудрости, позволь мне, бедному грешнику, поговорить с Тобой немного о прегрешениях моих. С застенчивостью во взоре, со стыдом во взгляде смотрит на Тебя ничтожная душа моя. Ах, Матерь всяческой благодати, уверен я, хотя не знаю почему, что ни моя душа, ни душа другого грешника не нуждаются пред Тобою ни в каком-либо разрешении, ни в посредничестве. Ты Сама посредница для всех грешников, не нуждающаяся ни в каком посредстве. Чем больше душа погрязла в грехе, тем вернее, считает она, найдет она подход к Тебе, и чем больше ее беззаконие, тем скорее окажется она пред Тобою. Посему, душа моя, иди вперед и не беспокойся! Преследует тебя великое злодейство твое, ах, тем охотнее призывает тебя к себе непостижимое милосердие.

Поэтому, о единственное утешение всех грешных сердец, о единственное прибежище провинившихся, к Которой обращено столько увлажнившихся от слез глаз, столько израненных, беспомощных сердец, будь милостивой посредницей и искупительницей между мною и Вечной Премудростью! Подумай, подумай, о любезная, несравненная Царица, о том, что все величие Свое имеешь Ты от нас, грешных людей! Что сделало Тебя Матерью Божией, святилищем, в котором столь мило пребывала в покое Вечная Премудрость? Это, Госпожа, сделали наши, бедных людей, грехи. Как иначе могла бы Ты называться Матерью милостей, Матерью милосердия, нежели через постоянную нужду нашу, требующую Твоей милости и Твоего милосердия. Наша бедность сделала Тебя богатой, наши прегрешения вознесли Тебя превыше всех творений.

Посему обрати милосердные очи Свои, Ты, Которая никогда не отвращала доброго сердца Своего ни от одного грешника, ни от одного человека, нуждающегося в утешении, на меня, бедного, прими меня под защиту Свою, ибо в Тебе – утешение мое и прибежище мое. Как иные грешные души, отделенные от Бога и всего небесного воинства, сомневавшиеся в Боге и Им от Него отлученные, много плакавшиеся и к Тебе обратившиеся, столь благостно укрепляются Тобою, покуда через благодатность Твою вновь не обретут благодать! Какой грешник, совершивший многократные преступления и многоразличные злодеяния, стоит ему лишь подумать о Тебе, вновь не одушевится? Несравненное, единственное утешение для нас, бедных грешников, непостижимая благость Бога, стала Ты столь любезной всем грешникам, что нам не остается ничего другого, как непременно следовать преизобильно изливающимся на нас благам Твоим. Смотри, когда мысли мои совершенно погружаются в Тебя, возвышаются чувства мои и мне кажется правильным и достойным, если очи мои по возможности наполнятся слезами, а уста – словами сердечной любви. Словно мед вливается имя Твое в душу мне. Ведь называешься Ты «Матерью» и «Царицей милосердия». Ах, дражайшая Матерь, ах, благая Царица непостижимого милосердия! Что за имя! Сколь бесконечно глубока сущность той, чье имя столь преисполнено благодатью. Разве звучит какая-либо струна в беспокойном духе столь же любезно, как звучит пречистое имя Матери Божьей в наших сердцах, преисполненных покаяния? К этому возвышенному имени надлежит с полным правом приклоняться всякой главе и склоняться всякому колену. Сколь часто изгоняла Ты от нас прочь злых духов! Сколь часто защищала нас от суровой справедливости строгого Судии! Сколь часто изыскивала у Него для нас милость и утешение! Ах, бедные мы грешники, как полны мы желания высказаться, как следовало бы нам, наконец, отблагодарить Ее за столь великое благо! Если все ангелы, все чистые духи и души, небеса и земля и все, что обступает ее, не способно в должной мере прославить Ее достоинство, Ее блаженство, Ее благодатность и Ее безмерную честь, ах, что делать тогда нам, грешникам? Будем действовать по возможностям своим, ибо великое Ее смирение взирает не на мизерность даров, а на полноту воли.

Ах, милостивая Царица, сколь могут по праву радоваться Тебе женщины. Ибо что видим ныне? Можем ли мы говорить еще, что проклята Ева, вкусившая от плода? Скорее, благословенная она, принесшая нам однажды сладостный плод небесный. Никто не оплакивает более утрату рая, ибо один рай утратили мы, а два обрели. Разве не рай Она, в Которой возрос плод Древа Жизни и в Которой вкупе заключены всяческая радость и всяческое ликование? Разве и Он, Иисус Христос, также не рай превыше всех садов райских, в Котором почившие снова обретают жизнь, если стремятся отведать от плода Его, из рук, ног и боков Которого проистекают животворные источники, обнимающие целую землю, источники неистощимого милосердия, непостижимой премудрости, непрекращающихся милостей, трепетной любви и вечной жизни? Воистину, Господи, кто стремился к плоду этому и испил из этих источников, ведает, что оба эти рая намного превосходят земной райский сад[366].

¹²²

Несравненная Царица, Ты также и врата благодати, створы сострадания, никогда не затворяющиеся. Скорее небеса и земля могут прейти, нежели Ты позволишь кому-либо, попавшему в нужду, уйти от Тебя, не получив помощи. Смотри, потому и принадлежат Тебе мой первый взгляд, когда встаю я ото сна, и мой последний взгляд, когда отхожу я ко сну. С чем только не обращаются к Богу пречистые руки Твои, каким бы малым и ничтожным это ни было, и как можно не считаться с Тобою, Подательницею, когда Ты, пречистая, просишь о чем-то любезное Чадо Свое? Поэтому, о, дражайшая и несравненная, возьми ничтожные труды мои и поднеси их Господу, чтобы при посредстве рук твоих стали они что-либо значить в глазах всемогущего Бога. Ты – наполненный милостями пречистый сосуд, украшенный рубинами и золотом, благородными изумрудами и сапфирами и пронизанный всяческими добродетелями, один взгляд на который значит в глазах Царя Небесного больше, чем вид любого из чистых творений. Ах, несравненная, возлюбленная Супруга Божья! Когда царь Асвер[367] пленился в сердце своем красотою милой Есфири, затмила она в глазах его всех женщин, ибо более других женщин умилостивила его, так что делал он то, что она желала[368]. Ах, Ты, превосходящая красотою алые розы и белые лилии, сколь же пленился Царь Небесный сияющею чистотою Твоею, кротким смирением Твоим, несравненным ароматом всех добродетелей и милостей Твоих! Кто еще, кроме Тебя, мог поймать дикого единорога[369]? Какое неизмеримое удовольствие обрела в глазах всех людей милая красота Твоя, перед которой всякая другая красота – словно светляк перед сиянием солнечным! Какой неистощимый поток благодати обрела Ты у Него для Себя и нас, лишенных благодати! Как откажет, как может отказать Тебе в чем-либо Царь Небесный? Ты говоришь: «Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему»[370]. Ах, Ты принадлежишь Богу, и Бог – Тебе, и Вы вместе – одно вечное непостижимое любовное действо, в которое не может прокрасться никакая двойственность! Помяни нас, не забудь о нас, нуждающихся бедняков, преисполненных плача и до сих пор блуждающих в немилостивом изгнании!

Ах, обитательница небес и земли, взойди ввысь и будь посредницей, испроси для нас благодать у любезного Чада Своего, у Вечной Премудрости. Ах, Вечная Премудрость, разве захочешь Ты теперь отказаться от меня? Как служил я Тебе пред лицом вечного Отца, так являюсь и Твоей пречистой, дражайшей, несравненной Матери, чтобы предстала она с этим пред благими очами Твоими. А Ты, прекрасная Премудрость, посмотри в милые очи, так часто с любовью взиравшие на Тебя, увидь прекрасные ланиты, так часто от полноты любви прижимавшиеся к детскому личику Твоему. Ах, посмотри на милые уста, так часто нежно Тебя целовавшие, на пречистые руки, так часто служившие Тебе. Ах, щедрое Благо, разве можешь отказать Ты в чем-либо Той, Которая заботливо питала Тебя, носила на руках Своих, баюкала и будила Тебя и столь любовно растила?

Господи, вспомни о всей той любви, которую получил Ты от Нее во дни детства Своего, когда, сидя у Нее на коленях, Ты трогательно и мило улыбался, глядя на Нее Своими сияющими глазами, и в непостижимой благосклонности и любви, испытываемой Тобою к Ней более, чем ко всем другим творениям, обнимал Ее Своими детскими ручонками. Вспомни также и о великих страданиях, которые под Крестом материнское сердце Ее, плача, разделяло с Тобою, когда Она лицезрела Тебя в смертной нужде, и сердце и душа в глубокой печали и тоске многократно умирали в Ней. Вспомни это ради того, чтобы милостью Ее дать мне возможность преодолеть все препятствия для того, чтобы удостоиться Твоей благодати и впредь не терять ее.

Глава 17О несказанных сердечных муках Матери Божьей[371]

Кто даст очам моим вместо букв такое множество слез, чтобы, плача ясными слезами, смог я описать преисполненную страданиями невыразимо глубокую печаль любезной Госпожи нашей? Пречистая Госпожа, благородная Царица неба и земли, омочи каменное сердце мое горючими слезами, которыми исходила ты под ужасным Крестом пред лицом горьких мук любезного Чада своего, дабы сердце это смягчилось и смогло бы постигнуть тебя, ибо страдания сердечные таковы, что никому не дано познать их правильно кроме того, кто сам их испытывает. Ах, несравненная Госпожа, коснись же сердца моего печальными словами своими, скажи кратко и понятливо – лишь для вразумления одного меня, – что было на сердце твоем и как вела ты себя под Крестом, когда лицезрела возлюбленное Чадо свое, прекрасную Вечную Премудрость, столь жестоко умирающим!

ОТВЕТ: Ты должен воспринимать это с горечью и в глубокой тоске. Ибо хотя ныне я и свободна от всех страданий, тогда это было совсем не так.

Не успела я встать под Крестом, как сразу почувствовала огромное, невыразимое страдание, особенно на том месте, с которого я видела, как Чадо мое избивали, хлестали и истязали, и тогда силы покинули меня. И так провожала я Сына своего возлюбленного до самого Креста. Если же ты спрашиваешь, что было на сердце у меня и как вела я себя там, слышу я тебя и отвечу, как могу, ибо никакому сердцу из когда-либо рожденных не дано постичь это вполне. Смотри, всякое страдание сердечное, когда-либо овладевавшее человеком – что капля против моря перед лицом тех безмерных страданий, которые чувствовало материнское сердце мое. Заметь, чем любезнее нам возлюбленный, чем богоподобнее и милее он нам, тем непереносимее для нас смерть его. Ах, разве рождалось когда-либо в мире сем что-либо более дорогое, более достойнее любви, чем единственное возлюбленное Чадо мое, в Котором было для меня все, что только может предложить эта земля? Сама я словно бы умерла и жила в Нем одном. И когда умерщвлено было возлюбленное Чадо мое, я умерла совершенно. Как было неповторимо и более всех достойно любви единственное Чадо мое, так неповторима и более чем любое другое когда-либо известное страдание преисполнена страданием была и боль моя по Единственному. Прекрасный и совершенный человеческий облик Его давал радость взору моему, досточестная божественность Его наполняла очи мои восхищением. Думать о Нем было радостью для сердца моего, говорить о Нем приносило мне удовольствие, слушать дружеские слова Его для души моей было подобно звучанию струнному. Он был образец сердцу моему, блаженством души моей. Небо и землю и все, что они обнимают, имела я в Его присутствии. Ах, что это было за зрелище, когда увидела я пред собою Возлюбленного своего висящим на Кресте в смертной нужде! Что за вид для очей моих! Как умерло тогда во мне сердце мое, омертвело сознание мое! Покинули меня силы и все чувства мои. Я смотрела и ничем не могла помочь возлюбленному Чаду моему. Огляделась я вокруг и увидела тех, кто так ужасно мучил Чадо мое. Сколь тесной показалась мне тогда вся земля! Я ничего не чувствовала, не могла вымолвить ни единого слова, силы мои совсем оставили меня. И когда снова пришла я в себя, то стала подавленным голосом произносить такие причитания, обращенные к Чаду моему: «Ах, Чадо, Чадо мое, преисполненное радостей зерцало сердца моего, глядя в которое, так часто преисполнялась я весельем, вижу я Тебя теперь таким страждущим пред взором своим! Ах, оплот мой, ценнее всего этого мира, Матерь моя, Отец мой, все, что может измыслить сердце мое, отнимают у меня вместе с Тобою! Кому доверишь Ты после кончины Своей беспомощную Матерь Свою? О, Чадо, если бы только позволили мне умереть вместо Тебя, претерпеть вместо Тебя эту горькую кончину! Ах, скорбь Матери, лишающейся возлюбленного Чада своего, ведь лишаюсь я всей своей радости, всей любви, всего утешения! Ах, смерть желанная, почему щадишь ты меня? Возьми, возьми вместе с Сыном и бедную Матерь, жизнь которой сделалась горше смерти. Ибо вижу я умирающим Того, кого любит душа моя. Ах, Чадо, Чадо возлюбленное!».

Смотри, когда предалась я так плачу моему, утешило меня Чадо мое, преисполненное благ, и помимо прочего сказало вот что: по-другому люди спастись не смогут; и на третий день хотел Он воскреснуть и явиться мне и ученикам Своим. «Госпожа, оставь плач свой, – сказал Он, – не рыдай более, любезная Матерь. Вовеки Я не покину тебя». И когда Чадо мое утешало меня столь благостно и поручало меня ученику Своему возлюбленному, также стоявшему рядом и преисполненному страдания, то слова эти наполнили болью и печалью сердце мое, словно пронзенное острым мечом, и даже жестокосердные люди, стоявшие вокруг, преисполнились вместе со мной великим состраданием. И воздела я руки, и подняла вверх ладони, и хотела полная сердечного горя обнять любезное Чадо свое, но не смогла сделать этого. Охватило меня горе, и падала я ниц под Крестом и затихала, и даже не помню, сколько раз это было. И когда вновь пришла я в себя, то не в силах была сделать большего, чем поцеловать Кровь, струившуюся из ран Сына моего, и она окрасила красным ланиты и уста мои.

СЛУЖИТЕЛЬ: О, непостижимое Благо! Сколь безмерны муки Твои и нужда Твоя! К чему должен обратиться я, на что направить взор свой? Когда взираю я на прекрасную Премудрость, то вижу нужду, повергающую дух мой. Господа моего снаружи подвергают хуле, а изнутри донимает Его страх смертельный. Жилы Его напряжены, Кровь истекает. Вид ужаса и горя, смерть, лишенная любви и поддержки. И когда обращаю я взор свой на пречистую Матерь, то вижу сердце ее, словно пронзенное тысячью мечей, светлую душу ее, изможденную страданием. Такого печального облика никогда не видели; такого плача материнского никогда не слышали. Слабая плоть ее повержена страданием, прекрасный облик ее окрасился Кровью умирающего. О, страдание непревзойденное; о, нужда не-превозмогаемая! Муки ее – это страдания несчастной Матери, горюющей о безвинной кончине возлюбленного Чада своего, смерть Которого причиняет ей боль большую, чем могла бы причинить собственная смерть. И Он взирает на нее и утешает ее благостно, а она, полная страдания, простирает руки свои к Нему и в страдании своем желает принять смерть вместо Него. Ах, кому из двух тягостнее, кто из них больше страдает? Страдание каждого столь непостижимо, что подобного ему не сыскать. Ах, сердце материнское; ах, любезная мягкость женская! Как смогло материнское сердце твое вынести эти немыслимые страдания? Да будет благословенно это верное сердце, против страданий которого все, о чем когда-либо говорили и писали как о страдании, есть всего лишь сон пред лицом истины.

Благословенна ты, заря восходящая, превыше всех творений; благословен неувядающий розовый цветник прекрасного облика твоего, украшенный рубиново-алой кровью Вечной Премудрости!

Ах, чудесный облик прекрасной Премудрости, умираешь Ты! Прекрасная Плоть, подвесили Тебя! Увы и ах! Пречистая Кровь, стекаешь Ты горячими струями на Матерь, родившую Тебя! Вы все, матери, да отзовется в вас это страдание. Вы все, чистые души, да наполнятся сердца ваши этой розово-алой пречистой Кровью, орошающей пресветлую Матерь. Глядите, вы все, вынесшие тяжкие страдания: с этой болью не сравнится никакая другая. Неудивительно, что сердца наши преисполнились плача и сострадания, и была нужда такой великой, что твердые камни раскалывались, земля сотрясалась, солнце померкло, когда страдали они вместе с Творцом.

Глава 18О внутренних страданиях Спасителя, когда висел Он на Кресте

СЛУЖИТЕЛЬ: Чем глубже, о, Вечная Премудрость, погружаешься в безмерные страдания Твои, тем бездоннее они. Мучения Твои велики были уже под Крестом, еще большими были они на Кресте, когда объяли они внешние силы Твои, испытавшие в час тот горькую боль смерти. Ах, любезный Господи, а что было с внутренним человеком Твоим, с благородной душой Твоей? Ощущал ли Ты некоторое утешение и благость, как иные мученики, что позволило стойко переносить предназначенные Тебе ужасные страдания, и когда они оставили Тебя?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Слушай о муках превыше всех мук, о которых ты когда-либо слышал. Даже если душа Моя в высших своих способностях созерцания и вкушения пресветлого Божества и пребывала, как сейчас, во славе, то низшие силы внутреннего и внешнего человека оставались сами по себе и погрузились в глубины непостижимой горечи безутешных страданий, прежде никем не пережитых. Ах, слушай: когда висел Я беспомощный и покинутый на Кресте, и Кровь истекала из ран Моих, и очи были полны слез, и руки распластаны, и жилы всех моих членов вздулись в смертельных мучениях, то возопил в беспомощности Своей ужасным гласом к Отцу Своему: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?»[372]. Но при этом воля Моя была связана с Его волей в единое целое в вечном порядке. Смотри, когда истекла кровь Моя, и все силы покинули Меня, то стала мучить Меня в предсмертных муках Моих жестокая жажда. Но еще сильнее жаждал Я спасения всех людей! И тогда поднесли к пересохшим устам Моим желчь и уксус. И когда исполнил Я спасение человеков, сказал Я: «Consummatum est!»[373]. Я был совершенно послушен Отцу Своему даже до смерти[374], и предал дух Свой в руки Его, говоря: «In manus tuas etc.»

(«В руки Твои предаю дух Мой»)[375]. И тогда отделилась благородная душа Моя от Божественной плоти Моей, хотя обе они по Божеству оставались нераздельными. Затем острое копье проткнуло правый бок Мой, откуда истек поток драгоценной Крови Моей, источник воды живой.

Смотри же, любезное чадо Мое, какими ужасными муками спас Я тебя и избранных Моих и через живую жертву невинной Крови Моей избавил от вечной смерти.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный, дражайший Господи и Брат мой, сколь мучительно освободил Ты меня жестоким страданием Своим! Сколь сердечно возлюбил и сколь дружески спас Ты меня! Ах, прекрасная Премудрость, как отблагодарить мне Тебя за милость Твою и за великие страдания Твои? Смотри, Господи, если бы обладал я силой Самсона и красотой Авессалома, мудростью Соломона и богатствами и славой всех царей, то охотно употребил бы на служение Тебе. Но я – ничто, и потому ничего не могу и ни на что не способен. О, Господи, как же мне отблагодарить Тебя?

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Обладай ты всеми ангельскими языками, благодеяниями всех людей, способностями всех творений, то и тогда не смог бы как должно отблагодарить Меня за жестокие страдания, которые претерпел Я из-за любви к тебе.

СЛУЖИТЕЛЬ: Дражайший Господи, тогда преподай мне и научи меня, чтобы снискал я расположение Твое как дар благодати Твоей, дабы не обесценились раны любви Твоей.

ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тебе следует иметь перед глазами безутешный Крест Мой, позволить горьким Страстям Моим проникнуть в сердце твое и сообразовать с ними все страдания твои. И если Я в безутешном страдании предоставляю тебя самому себе, допускаю, чтобы бедствовал ты в борении и мучился безутешно, как то делал Отец Мой Небесный со Мной, то не следует тебе стремиться к внешним словам утешения. Беспомощный призыв твой должно обратить к Отцу Небесному при отказе от самого себя и в стремлении следовать небесной воле Его. Чем горше внешнее страдание твое и чем невозмутимее ты внутренне, тем более подобен ты Мне и тем любезнее Отцу Небесному, ибо так наивернейшим способом проверяются благочестивые. Если же желание твое настойчиво устремляется к тому, чтобы искать в чем-либо доставляющем тебе радость удовлетворение и удовольствие, то следует тебе ради любви отказаться от этого. И тогда изжаждавшиеся уста твои будут пить горечь вместе с Моими. Следует же тебе стремиться к спасению всех людей, и благие дела свои надлежит тебе совершать, имея в виду жизнь совершенную, осуществлять которую предстоит тебе вплоть до самого конца. Волю свою следует тебе подчинить скорейшим послушанием начальствующим над тобою, душу свою со всеми особенностями ее – передать в руки Отца Небесного, а дух свой – устремить из времени в вечность, словно бы ты стоишь у последнего порога. Смотри, именно так крест твой уподобится преисполненному мук Кресту Моему и усовершенствуется в славе.

Следует тебе в совершенной кротости обрести прибежище у отверстой груди Моей при израненном любовью сердце Моем и искать там постоянного местопребывания. И тогда омою Я тебя водою живою и украшу тебя розово-алым облачением крови Моей, ибо желаю Я соединиться с тобою и стать с тобою навеки единым целым.

СЛУЖИТЕЛЬ: Никакой магнит никогда так сильно не притягивал к себе твердое железо, как влекут к себе все желающие соединиться с Тобой сердца достолюбезные страдания Твои, ставшие для нас образцом. Так возведи же меня, любезный Господи, через любовь и страдание из этого мира к Себе на Крест, уподоби в высшей мере мой крест Кресту Своему, дабы вкусила Тебя душа моя в наивысочайшем сиянии Твоем.

Глава 19О снятии с Креста

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, пречистая Матерь, дражайшая Госпожа, когда же наступил конец величайшей и горчайшей боли твоей о Сыне своем?

ОТВЕТ: Выслушай это, преисполнившись плача и сострадания. Когда возлюбленное Чадо мое покинуло нас и висело мертвым на

Кресте пред очами моими, когда покинули все силы сердце мое и чувства мои и я ничего не могла уже сделать, смотрела я беспомощно на мертвое Чадо свое. И когда пришли и хотели снять Его, то я очнулась, словно пробудившись от смерти. Как по-матерински обняла я тогда безжизненные руки Его, с какой верностью прижала их к щекам своим, обагренным Кровью, и когда сняли Его, с какой любовью приняла я Его, мертвого, в руки свои, прижала избранное возлюбленное Чадо свое к материнскому сердцу своему, целовала кровавые раны Его и мертвенное лицо Его. О, какой драгоценной красотою украсилась вся Плоть Его – этого никто и представить себе не может! Приняла я возлюбленное Чадо свое на колени свои и посмотрела на Него, и Он был мертв. Я смотрела снова и снова, но не приходил Он в сознание и не подавал голоса. И тогда вновь замерло сердце мое и было готово разорваться на тысячу кусков от смертельных ран, нанесенных ему. То и дело воздыхала я глубоко внутри себя, очи мои переполнились горькими слезами жалости, и печален был вид мой. И как только захотела я излить печаль свою, боль сдавила мне голос, и не смогла я произнести ни слова. И причитала я: «Ах, жил ли когда-нибудь на земле человек, с которым бы поступили так жестоко, как с этим невинным возлюбленным Чадом? Увы, Чадо мое, утешение мое, единственная радость моя, покинул Ты меня! Какой горечью сделался Ты для меня! Где ныне радость, которую испытала я от рождения Твоего; где удовольствие от твоего прекрасного детства? Где почет и уважение, которыми удостаивало меня присутствие Твое? Куда ушло все то, что так радовало сердце мое? Ах, ужас, горечь и страдание! Ныне превратилось все в непостижимо глубокую печаль, в боль смертельную. Ах, Чадо, Чадо мое, украли любовь у меня, и сердце мое безутешно!». Такие и многие другие слова причитания произносила я, взирая на облик умершего Чада своего.

СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, пречистая, прекрасная Матерь, позволь мне насытить сердце свое еще раз лицезрением возлюбленного Чада твоего и Господа моего, достолюбезной Премудрости, прежде чем разлучат Его с нами и положат в Гроб.

Пресветлая Матерь, сколь непостижимы страдания твои и сколь глубоко трогают они каждое сердце, столь хотелось бы мне, чтобы ты – не знаю как – испытала бы радость от любезных объятий умершего Чада своего. Ах, пречистая, драгоценная Госпожа, ныне молю тебя о том, чтобы возложила ты возлюбленное Чадо свое духовным образом на колени мои, дабы глядя на Почившего, мог я по мере сил своих устремиться духовно и созерцательно к тому, что тебе дано было во плоти.

Господи, в живейшей радости и сердечнейшей любви устремляю я к Тебе очи свои, как никогда ни один любящий не взирал на возлюбленного своего. Сердце мое, Господи, раскрылось, чтобы принять Тебя, подобно тому, как раскрывается нежная роза навстречу светлому солнцу. Душа моя устремляется в непостижимом желании к Тебе, еще и еще, дражайший Господи, и в горячей тоске благодарно и восторженно обнимаю я ныне Тебя, прижимаю Тебя к наисокровеннейшему в сердце моем и душе моей, напоминаю Тебе о достолюбезном часе том, дабы никогда не покинул Ты меня, и молю Тебя, чтобы ни в жизни, ни в смерти, ни в любви, ни в страдании не удалялся Ты от меня. Господи, очи мои проницают мертвый облик Твой, душа моя лобызает все кровоточивые раны Твои, и все чувства мои напитываются сладчайшим плодом животворного Древа Крестного. Вот так: один возлагает надежду на свою безгрешную жизнь, другой – на дела благочестия, один – на то, другой – на это. Но мое утешение и моя надежда покоятся всецело на Страстях Твоих, на Жертве Твоей, на Заслуге Твоей. И потому желаю я нести их всегда в глубинах сердца, преисполнившись радости, и по мере сил своих являть этот образ вовне словом и делом.

О сладчайшее сияние вечного света, рассеялось Ты ныне грехом моим; так подави же во мне горящие страсти пороков! Ах, пресвет-лое, ясное зерцало Божественного величия, ныне в грязи Ты; так очисти же меня от огромных пятен злодеяний моих! О прекрасный образ Отеческих благ, как осквернили, обезобразили Тебя; так укрась же снова безобразный замутненный образ души моей! О Ты, Агнец невинный, как жестоко обращались с Тобой; так вымоли и искупи греховную и порочную жизнь мою! О Царь царей и Господь всех господ, сколь жалкой выглядит здесь душа моя, и лежит на ней образ смерти; так подай же мне, чтобы со стоном и болью обняв Тебя здесь в обезображенном виде Твоем, душа моя была бы с радостью объята Тобою в вечном сиянии Твоем!

Глава 20О преисполненном страданий прощании с Гробом

СЛУЖИТЕЛЬ: Теперь, любезная Госпожа, кладя конец страданиям твоим и речам этим, поведай мне, как прощалась ты с возлюбленным Чадом своим?

ОТВЕТ: Ужасно было слышать и видеть это. Пока Чадо мое было при мне, все это еще можно было переносить. Но когда мертвое Чадо мое отняли у умершего сердца моего, у рук моих, обнимавших Его, от лица моего, которым прижалась я к Нему, и похоронили, каким горем была охвачена я, трудно даже себе представить. Когда прощались с Ним, с каким горем, с какими муками глядела я! И когда расставалась я с возлюбленным Чадом своим погребаемым, было то сердцу моему хуже горчайшей смерти. Упала я на руки, уводившие меня прочь, и шла беспомощно, ибо всякое утешение покинуло меня. И сердце мое, преисполненное страданий, снова и снова тосковало по возлюбленному Чаду моему. Упование мое поколеблено не было: среди всех людей засвидетельствовала я свою полную верность Ему и истинную любовь до самого Гроба.

СЛУЖИТЕЛЬ: Любезная, дражайшая Госпожа, потому и приветствуют тебя все сердца и благословляют все языки, что все то благо, какое желал даровать нам благой Отец, пришло к нам через тебя. Ты – начало и середина, и поэтому должна Ты также быть и концом. Ах, прекрасная, пресветлая Матерь, вспомни ныне об ужасном расставании, подумай об ужасной разлуке, которую приняла ты от возлюбленного Чада своего, и помоги мне, чтобы никогда не отдалялся я ни от тебя, ни от взора твоего, преисполненного радости. И ныне, пречистая Матерь, стоит душа моя, полная жалости и сострадания, рядом с тобой, воспринимает тебя внутренним устремлением и в созерцании с тоскою сердечной, благодарностью и прославлением вновь ведет тебя от Гроба чрез врата Иерусалимские в дом твой. И желаю я, чтобы душа моя при кончине была бы уведена тобою, совершенная и благая Матерь и венец утешения, на свою родину и вкусила бы вечное блаженство.

Часть II