Глава 21Как следует учиться умирать и какой бывает неподготовленная смерть
СЛУЖИТЕЛЬ: Если кто-нибудь, Вечная Премудрость, подарит мне всю землю, то это не будет для меня столь же ценно, как истина и плод, доставляемые мне любезным учением Твоим. Посему молю я Тебя от всего сердца, чтобы Ты, Вечная Премудрость, и далее учила бы меня.
Господи, что в наибольшей степени соответствует Служителю Вечной Премудрости, желающему принадлежать лишь одной Тебе? Я изрядно слышал о соединении чистого разума со Св. Троицей, как он в истинном отблеске рождения Сына Отцом и в новом рождении духа своего отказался от самого себя и освобожден был от всех преград.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тому, кто в жизни своей находится лишь в самом начале, не должно спрашивать о высшем содержании учения. Я буду учить тебя тому, что необходимо тебе.
СЛУЖИТЕЛЬ: Чему, Господи, желаешь ты учить меня?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Желаю Я научить тебя умирать и научить тебя жить, научить тебя принимать Меня со всею любовью и славить Меня от всего сердца[376]. Смотри, это соответствует тебе в наибольшей степени.
СЛУЖИТЕЛЬ: Вечная Премудрость, даже находясь под давлением желаний, не знал бы я, чего еще мне желать в этой жизни от обучения, как не того, чтобы умереть для себя и для всех вещей и жить для одного лишь Тебя, любя Тебя всем сердцем, принимая Тебя со всяческой благосклонностью и достойным образом прославляя. Да, Боже, блажен человек, способный благостно делать это и посвятить этому всю жизнь свою. Но о чем говоришь Ты, Господи: о духовном умирании, которому любезно научила меня мучительная кончина Твоя, или же о смерти телесной?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Я говорю и о том, и о другом.
СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, есть ли нужда учить меня смерти телесной? Всякий учится ей сам, когда она приходит.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Кто остановит здесь обучение свое, будет в ущербе.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, горько мне ныне слушать о смерти.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: И потому умножаются теперь случаи неподготовленной ужасной смерти, встречаемые в изобилии в городах и обителях[377]. Смотри, вот смерть стоит тайно за тобой и хочет увести тебя с собою, как это она уже сделала с великим множеством людей; это покажу я тебе сейчас на одном примере. Отвори внутренние чувства свои, смотри, слушай. Всмотрись в зрелище лютой смерти ближнего своего, вслушайся в ужасные вопли, которые слышишь ты.
Служителю показано было зрелище неподготовленной смерти некоего человека. Он слышал, как кричал умирающий, как причитал он, говоря: «“Circumdederunt me gemitus mortis” (“Обнимают меня муки смертные”)[378]. Ах, Боже, Сущий на Небесах, увы мне, что родился я в этот мир! Входя в мир, кричал и плакал я, а ныне оставляю я жизнь, опять горько плача и крича. Ах, воздыхания смертные, муки адовы обнимают меня. Ах, смерть, смерть жестокая, какой отвратительный гость ты для моего молодого и веселого сердца! Как мало помышлял я о пришествии твоем! Сзади напала ты на меня и овладела мною. Ах, ты ведешь меня в оковах своих, как ведут осужденного к месту казни. Теперь развожу я руки, трясущиеся от боли, и хочу спастись от тебя. Гляжу я окрест себя, ищу по всем уголкам земли кого-нибудь, кто мог бы дать мне совет или спасти, и не нахожу никого. И смерть говорит во мне слова, несущие погибель: “Не помогут ни друзья, ни богатство, ни знание, ни разумность; это должно случиться”. О, неужели и вправду произойдет это? Ах, Боже, неужели должен я уйти? Неужели пора прощаться? Увы, что родился я! Ах, смерть, что сделаешь ты со мной?».
СЛУЖИТЕЛЬ: Дорогой мой, зачем так стенаешь? Смерть – всем общий судия: богатым и бедным, молодым и старым. И гораздо больше людей умирает прежде срока, установленного им природой. Или думаешь ты, что тебе одному удастся избежать смерти? Думать так – великое неразумие!
ОТВЕТ УМИРАЮЩЕГО, НЕ ГОТОВОГО К СМЕРТИ: Увы мне, Боже, это горькое утешение! Не я непонимающий, но те, которые не задумывались о смерти и не страшились ее. Слепы они, и умирают, как скотина неразумная, не ведая, что ждет их. Не на то сетую я, что должен умереть, но на то, что не готов к смерти. Умираю я, но не готов к этому. Оплакиваю я не конец жизни своей, но драгоценные дни, потерянные и бесцельно потраченные. Не вовремя родился я и увядаю, словно цветы майские. Дни мои пролетели быстрее, чем пущенная из лука стрела. Забвение покрывает меня, словно бы меня никогда не было, подобно пути летящей по воздуху птицы, тут же за ней исчезающему и более ни для кого уже не распознаваемому[379]. Потому и горьки слова мои, и преисполнена боли речь моя. Ах, кто позволит мне, несчастному, существовать, как прежде, чтобы, зная то, что я теперь знаю, вновь располагать драгоценным временем? Ах, когда еще называл я то время своим, не ценил я его по достоинству, но позволял ему утекать бесполезно и неразумно. А ныне ушло оно от меня, и не могу я вернуть его, не могу догнать его. О, если бы даровали мне время самое наикратчайшее, я бы хранил его, как драгоценность, и пользовался бы им с большей благодарностью, чем бедняк, которому подарили целое царство. Смотри, заволокли слезы очи мои, но не вернут они потерянное время. Ах, Боже, Сущий на Небесах, как легко расставался я с иными днями, но что пользы мне теперь от этого! Ах, почему не учился я все время тому, как умирать? Ах, цветущая розами молодость[380], все дни которой при ней, взгляни на меня и возьмись за разум, обратись к Богу в юности своей и проводи все время свое с Ним одним, дабы не случилось с тобой того же, что со мной. Ах, молодость, как растранжирил я тебя! Так позволь же мне, Боже, Сущий на Небесах, постоянно плакаться Тебе об этом. Никому не желал верить я, дикий дух мой никого не хотел слушать. Ах, Боже, ныне попал я в лапы горькой кончины. Время кончилось, юность прошла. Уж лучше бы материнское чрево стало мне могилой, нежели столь жалко растратил я прекрасное время.
СЛУЖИТЕЛЬ: Обратись к Богу, покайся в грехах своих. Если кончина хороша, то и все хорошо.
ОТВЕТ УМИРАЮЩЕГО, НЕ ГОТОВОГО К СМЕРТИ: О, что говоришь ты? Мне теперь покаяться, обратиться? Разве не видишь ты, до какой степени оцепенел я от ужаса, и сколь велики муки мои? Я словно птичка малая в когтях у пернатого хищника, от страха смертного лишившаяся чувств. Я хотел бы бежать, но знаю, что не могу: я подавлен мыслью о смерти и горьком уходе. Ах, покаяние и добровольное обращение людей, которые еще в силах сделать это, на чем покоится уверенность ваша? Ведь кто замешкается, о том не станут заботиться! Ах, длительная отсрочка улучшения моего, слишком долгой оказалась ты для меня! Добрая воля без дел, благие обещания без исполнения ввергли меня в тление. Бесполезно растратил я дни свои пред лицом Бога, покуда не был ввергнут в ночь смерти. Ах, всемогущий Боже, разве эта скорбь не более великая, чем все другие? Разве не увы мне, что всю жизнь свою, все свои тридцать лет, потерял я безвозвратно? Не знал я до сих пор ни одного дня, который бы провел, целиком следуя воле Божьей, как это и должно было всегда быть, и никогда не служил я Богу любезную Ему службу. Ах, осознание этого пронзает мне сердце! Как предстану я, достойный порицания, пред Тобою и всем воинством небесным?
Ныне ухожу я из этого мира, и теперь «Ave Maria», прочитанная с благоговением, порадовала бы меня больше, чем если бы дали мне тысячу золотых монет. Ах, Боже, опоздал я и навредил самому себе! Но я не задумывался об этом, пока еще был в силах что-то исправить! Почему тратил я попусту часы, как, погруженный в важные дела, оказался лишен такого счастья? Теперь было бы мне милее и скорее принесло бы мне награду вечную, если из любви к Богу при виде друга своего, поступавшего противно воли Божьей, я хотя бы раз отказался от удовольствий, чем тридцать лет на коленях вымаливал бы у Бога награду. Внимайте, внимайте, все люди, страданиям моим! Я ничего не замечал, проходя мимо, а теперь, когда времени осталось немного, вынужден ради своего искупления просить крохотное подаяние от заслуг благих людей. Но они отказывают мне, ибо страшатся, что им самим не хватит масла для светильников их[381]. Ах, Боже, Сущий на Небесах, смилуйся надо мной за то, что когда-то здоровый телом я мог бы снискать великую награду и богатство, напряженно трудясь в те дни, и что теперь никто не дает мне и малой милостыни, которую я благодарно принял бы всего лишь ради искупления, но не как награду. Ах, обратитесь же к сердцам своим, вы, молодые и старые, и, покуда можете, собирайте богатство в благое время, чтобы в последний час не оказаться вам нищими и не пойти по миру.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, друг любезный, муки твои тронули сердце мое. Заклинаю тебя пред Богом Живым, дай мне совет, дабы не испытал я такие мучения.
ОТВЕТ УМИРАЮЩЕГО, НЕ ГОТОВОГО К СМЕРТИ: Наилучший совет, величайшая мудрость и предусмотрительность, какие только есть на земле, заключаются в том, чтобы через совершенное покаяние и воздержание готовиться ко всем тем вещам, в плену которых ты теперь оказался, и вести себя так, словно прямо сегодня или в течение одной недели надлежит тебе расстаться с этим миром. Только представь себе, что душе твоей предстоит очутиться в чистилище и за прегрешения свои оставаться там десять лет, а тебе отпущен лишь один этот год, чтобы помочь ей. Так что почаще взирай на нее, на то, сколь беспомощно взывает она к тебе, говоря: «Ах, друг любезный, протяни мне руку, обними меня, помоги мне, чтобы избежала я этого ужасного огня, ибо я столь беспомощна, что никто мне по-настоящему не может помочь, кроме тебя. Весь мир забыл меня, ибо всякий человек думает лишь о себе одном».
СЛУЖИТЕЛЬ: Это прекрасное учение для того, кто сегодня, подобно тебе, чувствует важность его для себя и записывает его в сердце своем. Но какими бы проникновенными ни были слова твои, вот, посмотри на людей: сидят они и нисколько не внимают тебе. Есть у них уши, но не слушают они; есть у них и глаза, но не видят они. Никто не хочет умирать; никто не хочет, чтобы душа покинула его.
ОТВЕТ УМИРАЮЩЕГО, НЕ ГОТОВОГО К СМЕРТИ: Бросятся они в ноги ангелу смерти горькой и будут плакать о печальной участи своей, но не услышат их. Смотри, так как из ста лиц духовных – о других я уже не говорю – к словам моим, чтобы обратиться и стать лучше, прислушивается не более одного, то дело ныне зашло так далеко, что среди многих сотен не сыщется и одного, который не умирает, как я, неподготовленным. Часто же происходит ныне так, что умирают, не сознавая и не понимая близости смерти. Почести тщеславные, удовольствия телесные, любовь преходящая, корыстные искания необходимого ослепили толпу. Но если желаешь ты облегчить вместе с немногими ужасную, неподготовленную смерть, то следуй учению моему. Смотри, упорное созерцание смерти, истинное вспоможение душе твоей, столь беспомощно к тебе взывающей, вскорости приведет тебя к тому, что освободишься ты от страха перед смертью, более того, будешь ожидать кончину со всем стремлением сердца своего. Думай обо мне ежедневно, и запечатлей слова мои в сердце своем. Взирай на горчайшие мучения мои, которые скоро будут и твоими – смотри, что за мрачная ночь эта! Блажен, кто подготовленным достигает часа смертного: счастлив он, какой бы горькой ни была кончина его, ибо пресветлые ангелы окружают его, святые помогают ему, чертог Небесный принимает его, и уход его – это переход в вечное отечество. О Боже, найдет ли сегодня ночью душа моя приют себе в стране чужой, неведомой? Как оставит меня навсегда душа моя, как будет жить она беспомощной среди других беспомощных душ? Кто поможет ей?
Завершаю я плач свой. Час настал, и ныне вижу я, что, увы, не стать мне уже другим. Уже начинают отмирать руки мои, бледнеет лицо мое, тускнеют очи мои. Ах, бедное сердце мое пронзают ужасные уколы смерти. Все тяжелее дышать мне, свет мира блекнет, и взору моему уже предстает иной мир. Увы мне, Боже, что за зрелище открывается там! Собрались там мерзкие лица черных мавров[382], и звери ада обступили меня. Смотрят они на бедную душу, не сможет ли она стать одной из них. О справедливый Судия Суда сурового! Сколь сурово караешь Ты за деяния малые, не замечаемые никем за их малостью! Пробивает меня пот холодный, смертельный. О взор гневный Судии сурового, сколь же строги приговоры Твои!
И вот чувствую, что теперь иду я в тот мир, куда посылают меня – в чистилище. И взираю я на землю мучений, ужаса и нужды. Ах, Боже, вижу я, как пребывающих там с головой обволакивает сильный, жаркий огонь; словно искры, мечутся они во мраке его и стенают: «Увы и ах, как велики страдания наши! Никакие сердца не могли бы выдумать все множество и всю горечь мучений наших!». Слышны частые беспомощные призывы: «Помогите, помогите! Увы, где помощь друзей наших, где обещания их, лживых? Они оставили нас, они совсем забыли о нас! Ах, смилуйтесь, смилуйтесь же над нами, вы, любезные друзья наши! Как служили мы вам, как любили вас и благоволили вам! А теперь бросаете вы нас гореть в жаркой печи огненной! Ах, сами мы не убереглись от этого, хотя могли бы, сделав малое! А даже самое ничтожное мучение здесь сильнее, чем страшное кровопролитие на земле. Увы, один час в чистилище долог, как целое столетие! О, теперь варимся и обугливаемся мы и молим о помощи! Но ужаснее всего этого то, что надолго лишены мы взора Божьего, преисполненного радости. Как укрепил бы он сердце, чувства и дух!». И вот теперь умираю я.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Вечная Премудрость, покинула Ты меня? О, как близко смерть! Ах, душа, пребываешь ли ты еще в теле моем? Боже, Сущий на Небесах, жив ли я еще? Ах, Господи, славлю я Тебя и обещаю, что стану лучше к кончине своей. Но как потрясен я! Не ведал я, что смерть так близко! Воистину, Боже, это созерцание смерти будет мне всегда полезно. Господи, желаю я во все дни свои быть надежно укрытым от смерти и быть бдительным, чтобы не напала она на меня сзади. Я хочу научиться умирать, хочу подготовить себя к миру иному. Господи, вижу я, что здесь не остается ничего. Воистину, Господи, не хочу я откладывать раскаяние свое и покаяние свое до часа смертного. Ах, как глубоко потрясло меня зрелище смерти! Удивительно, как душа моя не покинула тело мое! Так пойдите, пойдите от меня прочь, вы, приятное лежание, долгий сон, хорошие яства и питье, преходящая слава, расслабленность и довольство. Даже малое страдание здесь болезненно для меня – ах, как же вынесу я тогда безмерные страдания чистилища? Увы мне, Господи, если бы умер я уже, если бы умирал прямо теперь, что было бы тогда со мной? Но у меня еще есть время! Отныне желаю я смотреть на бедную душу свою как на нищенку, и поскольку все друзья покинули ее, один я буду другом ее.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Да, к этому надлежит тебе упорно стремиться, пока ты здоров, полон сил и еще можешь улучшить положение дел. Когда же достигнешь ты часа смерти своей и уже не сможешь ничего улучшить, следует тебе, пока ты еще остаешься на земле, обратиться к созерцанию смерти Моей и взывать к непостижимому милосердию Моему – и надежда не покинет тебя.
СЛУЖИТЕЛЬ: О Господи, с горючими слезами припадаю я к ногам Твоим и молю Тебя наказать меня здесь, как Ты хочешь, не откладывая. Ах, Господи, страшит меня чистилище, страшат непостижимые муки! Сколь неразумен был я, что так легко относился к ним, и как теперь страшат они меня!
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Будь благоразумен! Страх этот – начало всякой премудрости[383] и путь к блаженству. Или забыл ты, как вопиет все Писание о том, сколь великая премудрость содержится в страхе и постоянном созерцании смерти? Ты должен непрестанно славить Бога, ибо никому из тысяч людей не открылось это так ясно, как тебе. Смотри, что за ужасное зрелище: они слушают об этом, знают об этом заранее и отступаются, пускают все на самотек, ни о чем не беспокоятся, покуда смерть не поглотит их; и тогда вопиют они, кричат и плачут, но уже слишком поздно. Отвори же очи свои, посчитай на пальцах и увидишь, сколь многие умерли вокруг тебя за время жизни твоей. И начни в сердце своем беседу с ними, подсядь к ним, словно старик умерший, спроси их всех и увидишь, с каким глубоким воздыханием и горючими слезами будут говорить они: будь славен тот, кто последовал дружескому совету и грехами других стал мудрее! Приуготовь кончину свою, ибо воистину ты – словно птица, сидящая на ветке, или словно человек, стоящий на берегу и взирающий на корабли, быстро проходящие мимо; однажды он и сам сядет на такой корабль, чтобы отправиться в страну далекую, от берегов которой не возвращался ни один странник. Устреми к этому всю жизнь свою, чтобы, когда придет смерть, был ты подготовлен и с радостью бы покинул этот мир.
Глава 22Как следует вести жизнь внутреннюю
СЛУЖИТЕЛЬ: Есть бесчисленные упражнения и множество образов жизни, одни такие, другие – иные; есть много различных предписаний. Писание непостижимо, а учениям нет числа. Вечная Премудрость, научи же меня в словах немногих, исходящих из глубин всего этого, чего следует держаться мне прежде всего на пути к жизни подлинной!
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Самое истинное, необходимое и подобающее учение, о котором говорит тебе все Писание и в котором в словах немногих излагается вся безмерная истина, необходимая для достижения высшего совершенства пречистой жизни, заключается в следующем:
1. удались всех людей;
2. освободись, погрузившись в созерцание, от всех образов;
3. освободись от всего, что не является сущностно важным, что оковывает тебя и может привести тебя в затруднительное положение;
4. обрати ум свой к таинственному созерцанию Бога во всякое время, при котором будешь ты всегда иметь перед глазами своими Меня, от Которого глаза твои никогда не должны отвращаться. Что касается других упражнений, таких как бедность, посты, бдение и всех других, то и их направь к этому как к цели и упражняйся в них столько, сколько это необходимо для достижения цели. Так взойдешь ты на высшую ступень совершенства, которой из тысяч людей и один не достигает, ибо усматривают они цель свою в других упражнениях и потому долгие годы блуждают путями неверными.
СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, способен ли кто постоянно непреходящим образом взирать на присутствие Твое?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Никто из тех, кто живет в этой временности. Сказано было тебе об этом лишь для того, чтобы знал ты, к чему следует обратиться тебе, к чему стремиться, за чем должны следовать сердце твое и ум твой. И если не дадут тебе смотреть на Меня, должен ты почувствовать себя так, словно лишили тебя вечного блаженства. Поэтому как можно скорее следует тебе снова обратиться к тому, чтобы быть удостоенным созерцания Меня, и при этом тщательно хранить себя. Ибо если лишат тебя этого, будешь ты словно рулевой на корабле, из рук которого во время сильного шторма выпал руль и который не знает, куда теперь следует плыть. Если же не можешь ты пока созерцать долго, то все же большое число твоих обращений к созерцанию и твое рвение должны в конце концов привести тебя к блаженству, насколько это будет возможно.
Внимай, внимай, чадо Мое, поучениям Отца своего благоумышляющего, восприми их со вниманием, заключи их глубоко в сердце своем! Подумай, Кто есть поучающий тебя, и сколь глубок промысел Его. Если желаешь ты стать совершеннее, держи Его всегда пред очами своими. Где бы ты ни сидел, ни стоял и куда бы ни шел, пусть будешь ты таким, как если бы Я стоял пред тобою и говорил бы тебе: «Любезное чадо, храни себя внутренне, живи в чистоте, не будь ни к чему привязан, устреми горе ум свой!». Смотри, так проникнешь ты в сокровенное слов Моих, и станет тебе ведомо благо, ныне от тебя сокрытое.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Вечная Премудрость, да славишься Ты вовеки! Господь мой и наивернейший Друг мой, даже если и без того желал я этого, принуждаешь Ты меня к нему дружескими словами Своими и дражайшим, любезнейшим учением Своим. Господи, желаю я приложить и приложу для достижения этого все усердие свое.
Глава 23Как следует в полноте любви принимать Бога
СЛУЖИТЕЛЬ: Вечная Премудрость, если предстоит душе моей взглянуть на таинственную сокровищницу Божественной сокры-тости Твоей, хотелось бы мне еще больше спросить о любви, а именно вот что: Господи, излил Ты бездну непостижимой любви Своей совершенно в преисполненных любви страданиях Своих, так что даже и не знаю я теперь, какие сможешь Ты дать еще свидетельства любви Своей.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Свидетельствам безмерной любви Моей нет числа, как звездам на небе.
СЛУЖИТЕЛЬ: О Ты, дражайшая Возлюбленная моя, мой любезный, дражайший, несравненный Господи, смотри, как тоскует душа моя по любви Твоей. Обрати же на меня, тварь падшую, Божественный взор Свой, смотри, как все исчезает и преходит во мне, за исключением одного-единственного убежища – горячей любви к Тебе, и поведай мне более об этом благородном тайном сокровище. Ты ведаешь, Господи, что любовь никогда не удовлетворяется Возлюбленным: чем больше достигает она, тем больше хочет, как бы ни недостойно было ей признаваться в этом, потому что происходит это от всевластия любви. Так скажи же мне, прекрасная Премудрость, каков величайший и прекраснейший знак любви Твоей, явленный Тобою в воспринятом Тобою человеческом облике, не считая непостижимых знаков любви горчайшей кончины Твоей?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Ответь Мне на один вопрос: Что ценит сердце, преисполненное стремления к Возлюбленному своему, превыше всего среди всех любезных ему вещей?
СЛУЖИТЕЛЬ: Насколько понимаю я, ничего не ценит оно так, как самого Возлюбленного своего и достолюбезное присутствие Его.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Так и есть. И потому тем, кого люблю Я, никогда не отказываю Я в том, что принадлежит истинной любви. Когда чрез кончину горькую собиралась Я уйти из этого мира и возвратиться к Отцу Своему, пронзила Меня непостижимая милость к ним, ибо узрела Я нужду, которая охватит многие тоскующие по Мне сердца. И тогда на Тайной вечери даровала Я возлюбленным ученикам Своим Саму Себя и достолюбезное присутствие Свое, и то же продолжаю делать каждый день для избранных Своих.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, воистину ли Ты Сам присутствуешь здесь?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Ты зришь Меня пред собою и принимаешь Меня в этом таинстве (евхаристии) воистину и только как Бога и человека, телесного и душевного, с Плотью и Кровью, так же точно, как пречистая Матерь Моя держала Меня на руках своих, и так же несомненно, как пребываю Я в совершенном сиянии на Небесах.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, лежит и еще кое-что на сердце у меня. Позволь же мне с позволения Твоего высказать это? Не от неверия это, Господи: я верую, что можешь Ты все, что пожелаешь. Но, любезный Господи, удивительно мне, как – позволь мне уж это сказать – прекрасная, пресветлая Плоть любезного Господа моего при всем ее великолепии и совершенстве может быть так незаметно упрятана в маленьком кусочке хлебном, так несоответствующем величию Твоему? Дражайший Господи, не гневайся на меня! Но поскольку Ты – избранная и достолюбезная Премудрость моя, хотелось бы мне услышать об этом что-нибудь из благих уст Твоих.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: То, как в таинстве (евхаристии) воистину присутствуют прекрасная Плоть Моя и душа Моя, невозможно выразить языком и постичь умом, ибо это дело всемогущества Моего. Потому следует тебе просто верить в это и не ломать себе голову. И все же Я скажу тебе об этом немного, пояснив это чудо на одном примере. Скажи мне: Как это возможно в природе, что большой дом отражается в маленьком зеркале и даже в каждом крохотном кусочке этого зеркала, когда оно расколото? Или как возможно, что огромное небо отражается в маленьком глазу и кажется в нем таким маленьким, хотя небо и глаз столь несхожи размерами?
СЛУЖИТЕЛЬ: Воистину, Господи, ответа на это я не знаю. Это чудо, ибо глаз в сравнении с небом – словно точка.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Видишь, это так, хотя ни та, ни эта вещь в природе не подобны другой. Так почему же не могу Я, если такое имеет место в природе, как Господь природы творить еще и сверхъестественным образом? Скажи Мне также: Разве не такое же великое чудо, как сотворить из ничего небо и землю и создать все творения, незримым образом превратить в Себя хлеб?
СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, насколько разумею я, для Тебя столь же легко превратить одно в другое, как и сотворить нечто из ничего.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: И одно тебя удивляет, а другое – нет? Скажи Мне: Веруешь ли ты, что Я накормил пять тысяч человек пятью хлебами? А где при этом пребывало тайное вещество, служившее словам Моим?
СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, мне это неведомо.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: А веришь ли ты, что у тебя есть душа?
СЛУЖИТЕЛЬ: Я не верю в это – я это знаю, потому что в противном случае не жил бы.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Хотя ты и не можешь видеть душу телесными очами. А веришь ли ты в то, что не существует никаких иных сущностей, кроме тех, которых можно видеть и слышать?
СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, я знаю, что таких сущностей, незримых для всех телесных очей, гораздо больше, чем тех, которые можно видеть.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Теперь ты видишь, что многие люди столь неотесанны, что не желают верить в существование чего-либо помимо того, что они могут воспринять своими чувствами, хотя ученым и известно, что это не так. Так же обстоит дело и с человеческим рассудком в сравнении с Божественным ведением. Если спрошу Я тебя: Как сотворены входы в бездну, или как собираются воды над небесами[384], то, возможно, ответишь ты: «Это для меня слишком глубокие предметы, и я о них не думаю; кроме того, я никогда не был в бездне и не поднимался превыше небес».
А я спрашивал тебя о вполне земных вещах, которые ты видишь и о которых слышишь; но все же ты их не понимаешь. И ты хочешь постичь то, что превыше земли и неба и всех чувств? Почему желаешь ты спрашивать об этом? Смотри, подобное удивление и подобные мысли, что зарождаются в тебе, происходят от тупости чувств, воспринимающих вещи божественные и сверхъестественные как земные и естественные. А это неправильно. Если бы какая-нибудь мать родила дитя в темном подземелье и воспитывала бы его там, рассказывая о солнце и звездах, то ребенок, слушая ее, сильно бы удивлялся, считая сверхъестественным и невероятным то, что его матери известно точно и наверняка[385].
СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, не в силах я более отвечать на вопросы Твои. Ты прояснил веру мою и объяснил, что в сердце своем не следует мне более удивляться. Как это только желал я исследовать величайшие предметы, когда не могу понять даже наипростейших? Ты – Истина нелживая, Ты – Премудрость, способная на все, Ты – Всемогущий, для Которого нет ничего невозможного.
Ах, любезный, прекрасный Господи, как же часто хотелось мне, преисполнившись любви, всем сердцем принять Тебя в плотские руки свои, подобно праведному Симеону во Храме! Да, любезный Господи, да, и как хотелось прижать Тебя руками своими к душе и сердцу своему, чтобы духовный поцелуй истинного присутствия Твоего запечатлелся бы на мне столь же доподлинно, как и на нем [на Симеоне]! Ныне зрю я, что принимаю Тебя так же истинно, как и он, и даже в большей славе, ибо милая Плоть Твоя ныне прояснилась и свободна от страданий, а тогда она была отдана на растерзание им. И потому, любезный Господи – ах, если бы сердце мое преисполнилось любовью всех сердец, если бы совесть моя была такой же чистой, как у всех ангелов, если бы душа моя имела красоту всех душ, чтобы удостоился я этого по благодати Твоей, – хочу я ныне обнять Тебя с такой любовью и поместить Тебя в основание сердца моего и души моей, чтобы ни жизнь, ни смерть не могли разлучить меня с Тобою. Ах, любезный, дражайший Господи, если бы Ты, несравненная радость моя, послал мне даже и посланца Своего, то не знал бы я в целом мире места, достойного принять его. Как же следует мне вести себя в отношении Него Самого, Того, Кого любит душа моя? Ты – единственно Единое[386], в котором заключено все то, что может во времени и в вечности любить сердце мое. Или есть что-то еще, что любит душа моя вместе с Тобою, но вне Тебя? Не хочу я говорить о том, что против Тебя и помимо Тебя, ибо не по нраву мне это. Нет для очей моих ничего прекраснее Тебя, для уст моих – ничего приятнее Тебя, для чувств моих – ничего нежнее Тебя, для сердца моего – ничего любезнее Тебя. Ничего, Господи, не вижу и не слышу я, ничего во всем существующем не воспринимает душа моя, ибо в тысячу раз больше нахожу я в Тебе, Избранном моем. Ах, дражайший Господи, как следует вести мне себя в восхищении моем и в радости моей пред Тобою? Присутствие Твое воспламеняет меня, величие Твое потрясает меня, разум мой желает почтить Господа своего, сердце мое от преизбытка любви склоняется к единственному Возлюбленному своему и желает нежно обнять Его. Ты – Господь мой и Бог мой, Брат мой и, осмелюсь сказать, любимый Супруг мой. Ах, какую любовь и блаженство, какую радость, какую славу обрел я в Тебе одном!
Ах, любезный Господи, прежде казалось мне, что все желания мои исполнятся, если по милости своей позволишь Ты мне испить устами моими одну единственную каплю Крови, истекающую из открытых ран Возлюбленного моего, из сердца Его. Ах, любезное, непостижимое Чудо! Ныне воспринял я не только от сердца Его, не только от рук и ног и всех достолюбезных ран Его, и не одну или две капли, но вся алая горячая Кровь Его устремилась через уста мои в сердце мое и душу мою. Разве не великое это дело? Как не оценить мне то, что недостижимо для всех высших ангелов? Разве это не самое лучшее? Господи, хотелось бы мне, чтобы все члены мои, все, чем являюсь я, и все, что могу, преобразовалось бы в непостижимой любви во имя этого знамения достолюбезной Твоей благосклонности. Что еще, Господи, может в этом мире порадовать сердце мое, что еще может оно сильно возжелать, кроме как достолюбезно вкусить Тебя и возлюбить Тебя? Трапеза эта по праву называется Таинством любви. А разве слышали или видели что-либо достойное любви, которое благодатно не преобразовалось бы милостью любовной? Господи, я не замечаю никакого различия в том, что Симеон воспринял Тебя видимым, я же воспринимаю незримым. Но сколь мало плотские очи мои могут зреть Твое истинное человечество, столь же мало плотские очи его [Симеона] могли зреть Твою божественность: он видел верою, как и я теперь. И что для меня, Господи, зрение плотское? Кто вкусил видения духовного, о телесном зрении печется не много, ибо очи духовные зрят точнее и надежнее. И если, Господи, знаю я по вере моей, что Ты присутствуешь в трапезе сей (насколько это вообще можно знать), чего еще желать мне? Все, что желает сердце мое, есть у меня. В тысячу раз полезнее для меня, что не могу я видеть Тебя. Да и как смог бы я в сердце своем обрести когда-нибудь возможность насладиться лицезрением Твоим? Так что пусть остается то, что достойно любви, и отпадет то, что превосходит силы человеческие. Господи, когда размышляю я о том, сколь непостижимо благолепно, сколь достолюбезно, сколь упорядоченно учредил Ты все вещи, восклицает сердце мое громогласно: О, высочайшее богатство бездны божественной Премудрости, какова же Ты в Себе самой, если столь изобильна Ты в красоте того, что из Тебя проистекает!
Воззри же, любезный Господи, на желание сердца моего: ни одного короля или императора никогда не примут с таким почетом, ни одного дорогого, издалека пришедшего гостя не обнимут с такой любезностью, ни одного супруга не введут столь красиво и с такой любовью в дом и не будут с таким трепетом обхаживать, с какими хочет воспринять Тебя, драгоценного императора моего, любезнейшего гостя сердца моего, наилюбимейшего супруга души моей, душа моя. Хочу ввести я Тебя в сокровенное сердца моего, показать Тебе лучшее, на что способны сердце мое и душа моя, с такой честью, с какой ни одно творение этого еще не делало. И потому, Господи, научи меня, как мне вести себя с Тобою и как должен я воспринимать Тебя, чтобы было это вполне достославно и преисполнено любви.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Следует тебе воспринимать Меня со всякой честью, вкушать со смирением, крепко прижать к себе, обнять с любовью супружеской и всегда иметь Меня перед глазами в божественной славе Моей. Устремление духа и постоянное молитвенное сосредоточение должны скорее, чем привычка, вести тебя ко Мне. Душа, желающая внутренне воспринять и сладостно вкусить Меня в сокровенном затворе отрешившейся от земного жизни, должна прежде очиститься от пороков, облечься в добродетели, стать отрешенной и украситься алыми розами непреклонной любви, фиалками смиренного самоуничижения и белыми лилиями истинной чистоты. Следует ей приготовить для Меня вместилище, полное мира сердечного, ибо в мире обитаю Я. И пусть обнимет она Меня, исключив всякую постороннюю любовь, которой чураюсь и избегаю Я, подобно тому, как свободная птица избегает клетки. Должна она воспеть вместе со Мною песнь Сиона, преисполненную непреклонной любви и непостижимой славы. И тогда захочу Я обнять ее, и она прильнет к сердцу Моему. И когда вкусит она тихого покоя, чистого созерцания, необычной сладости, вечной любви, вечного блаженства, будет это лишь для нее одной, ибо чужой Мне ничего этого не воспримет. Так скажи же с воздыханием безмерным: «Воистину, Ты – Бог сокровенный, Благо тайное, которое не может постичь никто, его не испытавший».
СЛУЖИТЕЛЬ: О, слепота моя великая, прежде меня обнимавшая! Я нес алые розы и не чувствовал их запаха. Я шел среди прекрасных цветов и не видел их. Был я словно засохший побег, орошенный майской росой. Потому и не оставляет меня боль, что в иные дни подходил Ты ко мне так близко, я же от Тебя удалялся! Ах, любезный Гость души моей, сколь мало дружелюбен был я к Тебе доселе, сколь часто обращался с Тобой неподобающим образом, сколь мало желал я насладиться сладостной трапезой ангельской! Бальзам был на устах моих, а я не заметил этого. О Ты, милая отрада всех ангелов, никогда прежде не радовался я по-настоящему, на Тебя взирая! Когда ожидаю я наутро любезного друга, то радуюсь целую ночь. К Твоему же приходу, драгоценный мой Гость, Которому воссылают хвалу небеса и земля, не готовился я так, как должно. Как быстро отвратился я от Тебя, изгнал Тебя из имения Твоего! Ах, любезный Господи, теперь Ты сам здесь, и сонм ангелов с Тобою, а я закоснел в небрежении. О Тебе, Господи, не в состоянии говорить я. Но если бы, Господи, было известно мне место далекое, где бы мог я войти в общение со святыми ангелами, высшими духами, всегда созерцающими Тебя, то свободно устремился бы я туда. И даже если не смогу я увидеть их, возрадовалось бы премного сердце мое во плоти моей. Ах, благой Господи, Ты, Господь всех ангелов, сам присутствуешь здесь, и с Тобой – сонм ангелов, а я прежде не воспринимал этого, и как это мучительно для меня! Но где бы ни познал я Тебя, преклонюсь я пред Тобою, даже если кроме этого ничего не удостоюсь я.
Ах, Господи, как часто бездумно и без всякого благоговения подходил я к месту тому, где Ты являлся мне и присутствовал предо мною в Святых Дарах! Плотью был я там, сердцем же – в другом месте. Как часто, дражайший Господи, проходил я беззаботно мимо Тебя, не приветствуя Тебя сердечно с благоговейным преклонением! Любезный Господи, очам моим следовало бы взирать на Тебя, преисполнившись живейшей радости, сердцу моему – славить Тебя в трепетном восторге сердечном, а всем силам моим – истощиться в радостном служении Тебе! Что делал слуга Твой Давид перед сокровищницей, в которой находились лишь хлеб земной и вещи земные? Он танцевал перед ней что есть мочи! Ныне, Господи, нахожусь я пред Тобою и святыми ангелами Твоими и припадаю к Тебе, источая потоки слез внутренних. Вспомни, вспомни, любезный Господи, что Ты здесь передо мною, плоть моя и брат мой, прости и остави мне все то бесчестие, которое я когда-либо оказывал Тебе, ибо оно мучительно, всегда мучительно для меня, и свет Премудрости начинает светить мне. И поэтому надлежит мне впредь всегда почитать усердно места, в которых Ты обретаешься не только по божественности Своей, но и по Своей прекрасной, до-столюбезной человечности.
Ах, любезное Благо, Господь славы, дражайший Гость! Желает душа моя спросить Тебя: любезный Господи, скажи мне, что даешь Ты возлюбленной Тобою душе через истинное Свое присутствие в Дарах Святых, когда душа эта принимает Тебя, преисполнившись любви и желания?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Разве такой вопрос приличествует влюбленному? Что есть у Меня лучше, чем Я сам? Кто имеет самого Возлюбленного, будет ли еще о чем-то спрашивать? Тому, кто отдает самого себя, разве есть еще что предложить? Я отдаю тебе Себя, и забираю тебя у тебя, и соединяю тебя с Собою. Ты же оставляешь себя и преображаешься во Мне. Что дает безоблачному воздуху солнце в своем прекрасном светлом сиянии, темной ночи – милая заря восходящая, что приносит с собой после холодной и мрачной зимы славное великолепие лета?
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, все это – дары драгоценные.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Они обогащают тебя, потому что ты видишь их. Смотри, даже самая малая толика благодати, вложенная Мною в Святые Дары, сверкает в вечности ярче, чем милое сияние солнечное. Она сияет ярче утренней зари и украшена вечной красотой драгоценнее, чем богатства лета украшают землю. Разве сияющая божественность Моя не ярче всех солнц, благородная душа Моя не светлее звезд, пресветлое тело Мое не приятнее великолепия летнего? И все это ты воистину воспринял сегодня!
СЛУЖИТЕЛЬ: Почему же тогда, Господи, Дары Твои не более удобны для восприятия? Часто прихожу я к тебе с таким ожесточением сердечным, что весь свет Твой, вся благодать Твоя и вся милость Твоя, насколько я понимаю, доходят до меня в столь же малой степени, в какой свет – до слепорожденного, никогда не видевшего его сияния. Господи, если позволено будет мне сказать, то я бы охотнее смотрел на Твое истинное присутствие, придай Ты ему большую зримость.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Чем меньше внешних признаков, тем чище вера и больше награда. Господь, царящий над природой, действует сокровенно в прекрасном дереве, заставляя его расти, и это не может разглядеть никакой глаз и не может воспринять никакое чувство, покуда все не свершится и дерево не вырастет. Мой свет не светит, и Благо Мое действует не вовне, но внутри – тем благороднее, чем более оно духовно.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, лишь немногие люди в глубине сердца своего ценят то, что воспринимают от Тебя. Но и они приходят к Тебе, как и другие, дурным и безрассудным образом. И хотя приходят они пустыми, уходят, так и не удостоившись благодати. Они используют приготовленную для них трапезу не в полную меру, и потому не могут правильно оценить то, что воспринимают.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Для хорошо подготовленных людей
Я – хлеб жизни, для плохо подготовленных – хлеб черствый, а для неподготовленных – несчастье жизни на земле, падение смертельное, вечное проклятие.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, как ужасно это! Но кого, любезный Господи, называешь Ты хорошо подготовленными, а кого – неподготовленными?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Хорошо подготовленные – это просветленные, плохо подготовленные – это грешники, которые волей и делом своим закоснели в смертных грехах.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, а если к часу восприятия Тебя человек страдает от грехов своих и старается изо всех сил избавиться от них по христианскому учению?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тогда такой человек будет свободен от греха.
СЛУЖИТЕЛЬ: Это, Господи, по разумению моему, одно из величайших дел, которые только можно совершить. Кто же из живущих на земле, Господи, вполне достоин предстать пред Тобой хорошо подготовленным?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Такой человек не родился еще. Обладай человек естественным сиянием, превышающим сияние ангелов, обладай он чистотою большей, чем у всех святых, соверши он добрых дел больше, чем все люди, даже тогда останется он недостойным Меня.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи, с каким же тогда трепетом следует нам, беспутным и жестокосердым людям, подступать к Тебе?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Если человек делает то, что по силам ему, большего от него и не требуется. Несовершенное Бог завершает. Больной должен отбросить свою робость и обратиться к врачу, присутствие которого станет для него исцелением.
СЛУЖИТЕЛЬ: Лучше ли, любезный Господи, принимать Тебя в досточестных Дарах Святых часто или, напротив, редко?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Человеку, который чувствует, что у него от этого возрастает благодать и благочестие, полезнее выказывать в этом усердие.
СЛУЖИТЕЛЬ: А если человек, насколько он разумеет, остается таким, каким и был, или часто впадает в великое ожесточение сердечное?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Такому человеку, если он совершает подобающее ему, не следует чураться этого ожесточения, ибо спасение души, пребывающей по Божьему произволению в ожесточении, часто в свете веры, ни с чем не смешанной, столь же благородно приводит к цели, как и великие заслуги перед Богом. Я – Благо, возрастающее от использования и исчезающее от воздержания. Лучше с любовью приходить ко Мне, нежели из страха сторониться Меня. Лучше раз в неделю подступаться ко Мне, преисполнившись глубокого и подлинного смирения, нежели приходить раз в год, испытывая чувство собственной праведности.
СЛУЖИТЕЛЬ: Когда же, Господи, нисходит на человека благодать Даров Святых?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: В тот самый момент, когда он чувствует вкус их.
СЛУЖИТЕЛЬ: Что же делать, если человек в безмерной тоске по любезному присутствию Твоему желает причаститься Святых Даров и все же лишается их?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Иных людей наполняю Я совершенно, даже если они и не вкушали Меня, а другие, приходящие ко Мне, уходят не насытившись. Последние вкушают Меня лишь телесно, тогда как первые воспринимают Меня в себе духовно.
СЛУЖИТЕЛЬ: Любезный Господи, имеет ли человек, вкусивший Тебя и телесно, и духовно какие-либо преимущества перед теми, кто попробовал Тебя лишь духовно?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Кто имеет больше: тот, кто имеет и Меня, и благодать Мою, или тот, кто имеет только лишь благодать Мою?
СЛУЖИТЕЛЬ: Как долго пребываешь Ты телесно с тем, кто вкусил Тебя?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Покуда сохраняются образ и подобие Таинства.
И вот что следует говорить Тебе, когда идешь ты к трапезе Господней:
Ах, Ты, зерно жизни, любезная драгоценность, изысканный райский плод, из пребывающего во славе Отеческого сердца произрастающий, сладкая лоза кипрская на виноградниках Ингади! Кто позволит мне сегодня воспринять Тебя столь достойно, что
Ты с радостью придешь ко мне, и останешься со мной, и никогда уже меня не покинешь? О безмерное Благо, наполняющее небо и землю, снизойди ныне ко мне милостиво и не пренебреги бедным творением Своим. Недостоин я Тебя, Господи, но нуждаюсь в Тебе. Ах, дражайший Господи, разве не Ты сотворил небо и землю одним Словом Своим? И одним-единственным Словом можешь Ты исцелить больную душу мою. Поступай со мной, Господи, по милости Своей, по непостижимому милосердию Своему, но не по заслугам моим. Ибо Ты – Агнец невинный, приносимый ныне в жертву за грехи всех людей. Ах, Ты – приятный, вкуснейший хлеб небесный, преисполненный всяческой приятной сладости, которая способна удовлетворить все желания сердечные! Позволь ныне иссохшим устам души моей вкусить Тебя, позволь мне поглотить Тебя, испить Тебя, укрепиться Тобою, украситься Тобою и соединиться с Тобою в любви. Приди, Вечная Премудрость, и подействуй на меня с такой силой, что все враги мои будут изгнаны прочь, все пороки мои расплавятся, все грехи мои прощены будут. Просвети разум мой светом истинной веры в Тебя, возбуди волю мою благой любовью Твоей, проясни мысли мои радостью присутствия Твоего и ниспошли всем способностям моим добродетель и совершенство. Храни меня в час смерти моей, чтобы встретился я с Тобою лицом к лицу в блаженной вечности. Аминь.
Глава 24Как следует во всякий час безмерно славить Бога
СЛУЖИТЕЛЬ: «Хвали, душа моя, Господа. Буду восхвалять Господа, доколе жив»[387]. Ах, Господи, кто даст сердцу моему исполнить прежде кончины желание свое восхвалить Тебя? Кто позволит мне во дни жизни моей восславить всем сердцем Господа, Которого любит душа моя? Ах, дражайший Господи, если бы из сердца моего могли изойти такие же прекрасные песни, какие поют Тебе другие на изящной псалтыри, и было бы их столь же много, сколько вырастает листвы и травы, и все бы звуки их восходили бы прямо к Тебе в чертог небесный! Ах, если бы из сердца моего изошло стоящее и доселе неслыханное славословие, которое порадовало бы сердце Твое и всему небесному воинству доставило бы веселье! Но не достоин я, любезный Господи, славить Тебя! И все же желает душа моя узреть, как славят Тебя небеса, сияющие в ясной вышине в своей несравненной красоте вместе с лучезарным солнцем и бесчисленным сонмом звезд. И стремятся славить Тебя также прекрасные луга, в благолепии лета блистающие многокрасочным украшением цветочным, в прекраснейшем своем облике и дарящей усладу красоте. Поют славу Тебе также и преисполненные любовью к Тебе мысли и сильные устремления, которые наполняют чистое и любящее сердце, желающее Тебя, когда обнимает его блистательное благолепие летнее лучезарного Духа Твоего.
Господи, когда задумываюсь я в одиночестве своем о возвышенном прославлении Тебя, сердце мое замирает во мне, и исчезают все мысли мои, и не хватает мне слов, и все силы мои оставляют меня. Но когда, о непостижимое Благо, хочу я славить Тебя, начинает светить во мне нечто мне неизвестное, что никто не может выразить словами. Ибо когда дохожу я до прекрасных творений, до высших духов, до чистых сущностей, то постигаю, что превосходишь Ты всех несказанно. И когда проникаю я взором в глубины собственного Твоего Блага, тогда, Господи, ничтожными оказываются все славословия из-за малости их. Господи, когда взираю я на прекрасные живые образы, когда смотрю на прелестные творения, то говорят они сердцу моему: Смотри, сколь воистину благ Тот, от Кого произошли мы и от Кого возникает всяческая красота. Исследовал я небо и землю, мир и преисподнюю, леса и поля, горы и долины, и все они пели возвышенное песнопение непостижимой славе Твоей. И когда вижу я, сколь непостижимо прекрасно и упорядоченно устроил Ты все, и дурное, и хорошее, умолкаю я. Но если, Господи, подумаю я о том, что Ты – достославное Благо, что Ты – Тот, Кого избрала душа моя и Кого приняла она сама как единственного Возлюбленного своего, сердце мое может разорваться в клочья еще до того, как воспою я славу Тебе.
Ах, Господи, воззри ныне на внутреннее устремление сердца моего и души моей и научи меня славить Тебя, научи славить Тебя достойно, дабы не разлучиться с тем, чего жаждет во мне душа моя.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Желаешь ли ты подобающим образом славить Меня?
СЛУЖИТЕЛЬ: О Господи, вопрос Твой ставит меня в недоумение. Ты ведаешь все сердца и знаешь, что сердце мое во мне желало бы обратиться истинным желанием славить Тебя, которое владело мною от дней младенчества моего.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: «Праведным прилично славословить»[388] Меня.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, Господи, вся праведность моя покоится на безмерном милосердии Твоем. Любезный Господи, славят Тебя и лягушки в пруду, хотя не могут петь они, а только квакают. Ах, дражайший Господи, ведаю я и познал вполне, кто я есть, и что подобает мне скорее молить Тебя о прощении грехов моих, нежели петь славу Тебе. И все же, непостижимое Благо, не пренебреги моим, червя ничтожного, желанием славословить Тебя. Тебя, Господи, славят наипрекраснейшие херувимы, серафимы и бесчисленные сонмы высших духов. Но и они, ограниченные творения, что могут сделать пред лицом Твоей непроницаемой для всякой славы, бесконечной божественности? Не нуждаешься Ты, Господи, ни в каком творении, но непостижимая благость Твоя принимает тем больше, чем больше отдаешь Ты Себя тем, кто это не заслужил.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тот, кто думает, что может славословить Меня в соответствии с Моей божественностью, пытается догнать ветер и поймать собственную тень. Но тебе и всем творениям можно славить Меня по силам своим. Ибо нет и никогда не будет ни одного творения, ни большого, ни малого, ни хорошего, ни плохого, которое было бы неспособно славить Меня или постигать Меня как достойного славы. И чем более соединяются они со Мной, тем более достойным славы предстаю Я им. И чем ближе славословия твои славе в вечности, тем славнее они для Меня. А славословия тем ближе вечной славе, чем свободнее они от всех представлений тварных и едины со Мной в подлинном благоговении. Слуху же Моему милее не одни только слова, но внутреннее созерцание, и приятнее не громкие стенания, но воздыхание, из сердца исходящее. Преисполнившись смирения пребывать в подлинном самоуничижении перед Богом и всеми людьми и ничего не желать – это звучит для меня отраднее, чем все прекрасные звуки[389]. Никогда на земле не был Я настолько достоин славы Отца Своего, чем тогда, когда умирал Я на Кресте. Многие люди возносят хвалу Мне, лишь произнося красивые слова, но сердца их далеки от Меня, и хвала их для Меня – ничто. Иные возносят хвалу Мне, покуда у них все хорошо; когда же дела их начинают идти плохо, прекращаются и славословия их. Так что хвала их неприятна Мне. Но драгоценным пред Моими очами божественными является то восхваление, когда прославляешь ты Меня всем сердцем, словами и делами своими, и в страдании так же точно, как и во дни счастливые, как тогда, когда все против тебя, так и тогда, когда все у тебя хорошо – и тогда думаешь ты обо Мне, а не о себе.
СЛУЖИТЕЛЬ: Господи, не страданий желаю я от Тебя, и не могу объяснить, какова причина этого. Но желаю я – по устремлению своему сердечному вечно славить Тебя – отказаться теперь от собственной воли своей, ибо сам я из себя самого никогда не смогу получить Тебя. Покрой меня, Господи, дабы сделался я презреннейшим человеком на этой земле: от любви к славе Твоей хочу я претерпеть это. Господи, вот что хотел бы я получить ныне по благодати Твоей: чтобы обвинили меня в величайшем преступлении, какое когда-либо совершал человек, так чтобы каждый, кто увидит меня, плюнул бы мне в лицо. Это, Господи, охотно претерпел бы я во славу Тебе – лишь бы только в глазах Твоих оставался я невинным. Если же буду я пред Тобою виновен, то желал бы претерпеть и это во славу благороднейшей справедливости Того, почитание Кого мне в тысячу раз любезнее, чем свое собственное. За каждое мое поношение хотел бы я особенно славить Тебя и вместе с разбойником на кресте сказать: «Господи, осужден я справедливо, а Он ничего худого не сделал. Господи, помяни меня в Царствии Твоем»[390]! И если пожелаешь Ты теперь убрать меня с лица земли, то пусть и это произойдет во славу Твою: не задержусь я ни на мгновение! Но вот чего бы желал я: если суждено мне сделаться таким же старым, как Мафусаил, то хотел бы я каждый год этого долгого времени жизни, каждую неделю этих лет, каждый день этих недель, каждый час этих дней и каждое мгновение этих часов в месте своем столь премного славить Тебя, сколько не славил Тебя никто из святых в подлинном сиянии святости своей. И хотел бы я делать это столь часто, сколько пылинок в луче солнечном, так чтобы исполнилось желание мое, каждый раз во время жизни сей славить Тебя с одинаковым усердием.
И потому, Господи, обними меня и прижми к себе – хоть ненадолго, хоть надолго. Таково желание сердца моего. Более того: если бы должен был я прямо сейчас расстаться с этим миром и если бы к вящей славе Твоей должен был бы я пятьдесят лет гореть в чистилище, пал бы я ниц к ногам Твоим, вознося славу Тебе, и принял бы это добровольно во имя вечной славы Твоей. Благословенно чистилище, в котором преисполнится мною слава Твоя! Господи, Ты, но не я, Ты в мыслях моих, Тебя люблю я, Тебя ищу я, не себя. Тебе, Господи, известно все, Ты ведаешь все сердца и знаешь, что серьезны слова мои. И даже если бы знал я, что должен навсегда остаться на самом дне ада, то и тогда не захотел бы отречься от Тебя, сколь бы не было беспомощному сердцу моему печально сделаться отлученным от драгоценного созерцания Тебя. И если бы мог я отплатить за потерянное всеми людьми время, загладить прегрешения их и возместить за все то бесчестие, которое было допущено в отношении Тебя, достойной платой и честью, то охотно бы сделал это. И если, несмотря ни на что, было бы это возможно, вознес бы я с самого дна ада прекрасную песнь Тебе, которая прошла бы сквозь ад, сквозь землю, воздух и все небеса, покуда не достигла бы божественного слуха Твоего. Но поскольку это невозможно, желаю я как можно больше славить Тебя здесь, чтобы как можно больше радоваться здесь, вознося славу Тебе.
Господи, поступай со мной, бедным творением Своим, так, чтобы это приличествовало славе Твоей, ибо что бы ни происходило, хочу я славить Тебя, покуда дышат уста мои. И если даже не смогу я более говорить, то желаю я, чтобы движение поднятых пальцев моих выражало и посылало бы Тебе всю ту славу, которую когда-либо воссылал я Тебе. И если плоть моя рассыплется в прах, хочу я, чтобы от каждой пылинки поднималась слава непостижимая, пронизывающая крепкие камни и все небеса, и представала бы перед божественным взором Твоим, покуда в день Страшного Суда плоть моя и душа моя не соединятся снова, славя Тебя.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Будь упорен в этом стремлении до самой кончины, и это станет лучшей Мне славою.
СЛУЖИТЕЛЬ: Если Ты, драгоценный Господи, благоволишь принять славу от меня, бедного грешника, то удостоверь это в отношении следующих вещей: нужно ли Тебе также и внешнее прославление в словах и песнопениях?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Это также необходимо, и тем больше, чем сильнее оно может поощрять внутреннего человека, что и происходит часто, особенно у начинающих.
СЛУЖИТЕЛЬ: Это, любезнейший Господи, заставляет меня крепко – ибо то, что предстоит делать в вечности, лучше начинать заблаговременно – пробудиться к упорному прославлению Тебя, такому, чтобы не прерывалось оно ни на мгновение. Преисполненный такого порыва, часто говорил я: Ах, небо, куда спешишь ты? Почему бежишь так быстро? Я хочу, чтобы остановилось ты там, где ты сейчас, покуда не вознесу я славу избранному, любезному Господу моему так, как желает того сердце мое. Господи, если только на краткий миг перестану я славить Тебя, так скажу я, когда снова приду в себя: Ах, Господи, тысячу лет прошло с тех пор, как я последний раз думал о Тебе, Возлюбленном моем! Ныне же, любезный Господи, научи меня, насколько возможно, как мне постоянно и беспрерывно славить Тебя, покуда тело мое и душа моя еще пребывают вместе.
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Тот, у кого Я постоянно в мыслях, кто блюдет себя от грехов, кто упражняется в добродетелях, славит Меня постоянно. Но если желаешь ты узнать о высочайшей славе, слушай, что еще скажу Я тебе. Душа подобна легкой пушинке: если она ни к чему не привязана, то естественная ее подвижность увлекает ее ввысь, к небу; но если что-то тяготит ее, падает она вниз. Также и чистая душа при всей ее немощности благодаря естественному своему благородству и при помощи духовного созерцания восходит к вещам небесным. И если происходит так, что ум освобождается от всех плотских желаний и погружается в покой, так что все помышления в нем оказываются постоянно связанными с неизменным Благом, то такой ум славит Меня беспрестанно. Ибо высшим светом, насколько это вообще можно выразить, человеческий разум просвещается целиком, восходя от земного состояния и уподобляясь высшим духам и ангелам. И тогда что бы человек ни делал и ни совершал внешне – ел, пил, спал или бдел – все становится не чем иным, как самой славой.
СЛУЖИТЕЛЬ: Ах, любезный Господи мой, что это за восхитительное учение! Дражайшая Премудрость, желал бы я охотно, чтобы научила Ты меня еще четырем вещам. Прежде всего, где, Господи, найду я главную причину славить Тебя?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: В Первоисточнике всяческого Блага и в источниках, обильно из него проистекающих.
СЛУЖИТЕЛЬ: Первоначало, Господи, слишком высоко для меня и слишком неизвестно. Столь возвышенно, должно быть, славят Тебя лишь небесные духи и ангельские сердца, высокие кедры ливанские. И все же желаю я, грубый сорняк, чтобы услышана была слава моя и чтобы они, восприняв мои немощные усилия, вспомнили о своем высоком достоинстве и испытали бы в своей пресветлой чистоте побуждение восславить Тебя внутренне, подобно тому, как кукушка побуждает соловья к прекрасному пению. Но разве возможно, чтобы восславил я преизобильный поток благ Твоих? Стоит мне лишь задуматься о том, кем я был, от чего и как часто оберегал Ты меня, от каких бед и злоключений спасал Ты меня, из каких уз выпутывал Ты меня, как сердце мое, о вечное Благо, совершенно расплавляется в славе Тебе. Сколь долго, Господи, терпел Ты меня, сколь дружественно принимал меня, сколь часто, полный любви, заботливо оберегал меня и внутренне наставлял меня! И сколь бы неразумным ни был я, Ты никогда не отказывался от меня и увлек меня к Себе. Разве не должен я уже поэтому славить Тебя? Воистину, Господи, желаю я вознести к Тебе великое славословие, подобное мощному и радостному ликованию ангелов, когда стало известно им, что выдержали они испытание, тогда как другие – пали. Слава эта должна звучать пред Тобою, как славословие бедных душ, выходящих к Тебе из уз ужасного чистилища и впервые взирающих на преисполненный любви и радости облик Твой. И еще звуки славы этой должны быть для Тебя словно исходящими из чертогов небесных после Страшного Суда, когда избранные Бога будут навсегда отделены от осужденных.
Что еще, Господи, желал бы я охотно знать о славе Твоей, так это то, как естественные блага, которыми обладаю я, могут превратиться в вечную славу Тебе?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Поскольку никто во время земной жизни не может ясно различать природу и благодать, то надлежит тебе устремить к Богу в скорейшем обращении все то, что стремится в тебе к благому, радостному и здоровому, будь то от природы или по благодати, дабы послужило все это славе Моей, ибо Я – Господь природы и благодати. Тем самым природное превратится в тебе в сверхприродное.
СЛУЖИТЕЛЬ: Но как, Господи, смогу я обратить к славе Твоей нашептывания злых духов?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Когда злые духи нашептывают в тебе, произнеси вот что: «Господи, сколь часто этот или какой другой злой дух возбуждает во мне против воли моей ненавистные помыслы, столь же часто пусть да посылается Тебе в неизменную вечность на месте сем разумною волей наипрекраснейшая слава, которой даже и этот злой дух, если выдержит испытание, будет славить Тебя в вечности, чтобы тем самым я, после того, когда изгнан будет злой дух, восславил Тебя вместо него. И столь же часто, сколь он нашептывает мне в уши злое, да будет поднесено Тебе благо».
СЛУЖИТЕЛЬ: Ныне, Господи, вижу я, что благами Твоими все устремляется к Благу, так что ими даже и наидурнейшее в злом духе может превратиться в благое. Теперь, любезный Господи, скажи мне еще одно: как обращу я все то, что я вижу и слышу, во славу Тебе?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Как часто воспринимаешь ты нечто многочисленное, видишь нечто изысканно прекрасное или особенно великое, так же часто произноси во глубине сердца своего: «Столь же часто и достойно должны ныне достолюбезно приветствовать Тебя вместо меня тысячи тысяч ангелов, служащих Тебе, и десятки тысяч сотен тысяч духов, стоящих пред Тобою, должны славить Тебя вместо меня, и все святые устремления всех святых должны вместо стремлений Служителя Твоего устремляться к Тебе, и все творения несказанной красоты должны вместо меня чествовать Тебя».
СЛУЖИТЕЛЬ: Воистину, любезный Господи, как осветил Ты ум мой и наполнил его прославлением Тебя! Но эта слава во времени наставила сердце мое и пронзила душу мою нежным желанием вечной и неизменной славы Твоей. Ах, избранная Премудрость, когда же наступит светлый день и придет радостный час совершенного исхода из этого места заключения к Возлюбленному моему, чтобы, преисполнившись любви, созерцал я и славил Тебя? Господи, сильно мучает меня тоска, и преисполнен я устремления внутреннего к единственному счастью сердца моего. Ах, когда же достигну я того, к чему стремлюсь? Как же долго длится время и не хочет наступать миг, когда увижу я лицом к лицу отраду сердца моего и смогу вкусить Тебя с наслаждением сердечным! Ах, чужбина, как потерян в тебе человек, сколь воистину бездомным чувствует он себя! Смотри, Господи, вряд ли найдется кто-либо на земле, в чьем распоряжении было бы все, что можно найти, и у кого было бы место, где мог бы он дать покой ногам своим. Ах, единственное мое Единое[391], Которого желает и о Котором тоскует душа моя, Тебе ведомо, что я – тот, кто принадлежит лишь Тебе одному. Господи, все, что я вижу и слышу – мучение для меня, покуда не найду я Тебя[392], близкого всем людям; жить же не ради Тебя для меня горше всего. Господи, что укрепит, что поддержит меня?
ВЕЧНАЯ ПРЕМУДРОСТЬ: Следует тебе почаще приходить в прекрасный и многоценный сад цветущей славы Моей. Нет на земле ни одного достойного преддверия небесному жительству, кроме тех людей, которые от всего сердца в радости славят Бога. И нет ничего, помимо радостной славы, что возвышало бы ум человека, облегчало бы его страдания, изгоняло бы злых духов и побеждало бы уныние. Бог близок людям, славящим Его, ангелы посещают их, и сами они приносят себе пользу. Слава эта улучшает ближних и радует души, и все небесное воинство чествуется славой достославною.
СЛУЖИТЕЛЬ: Любезный Господи, дражайшая Вечная Премудрость, если наутро глазам моим суждено открыться, то желаю я, чтобы и сердце мое открылось. И пусть разгорится в нем любовный огонь славы Твоей, в любовном движении пламенеющего сердца, любящего так сильно, как это только возможно на земле, подобно горению любовному в вечности высших серафимов и подобно также непостижимой самоотдаче, с которой Ты, Отец Небесный, любишь Возлюбленного Сына Своего в сияющем горении исходящего от вас обоих Святого Духа. И слава эта столь любезно отзовется в отеческом сердце Твоем, как на земле в беззаботных душах не может отозваться никакое сладостное звучание всех прекрасных струн. И от любовного пламени славословий моих поднимется к Тебе такой чудесный запах славы, словно его в самом чистом виде смешали из всех благородных трав и кореньев и из всех добродетелей и воскурили к Тебе наиблагороднейшим ароматом. Вид горения моего будет столь прекрасно украшен благодатью, как никогда не украшался май богатым цветением, чтобы с радостью созерцал Ты его со всем небесным воинством. И пусть любовное пламя это, которого желаю я, всегда устремляется от молитв моих к Тебе, в словах и пении, в мыслях, словах и делах, чтобы этим были попраны все враги мои, прощены грехи мои и были дарованы мне благодать и блаженная кончина, дабы окончание этой преходящей славы стало бы началом славы вечной. Аминь.