Жёсткой воли откуда-то над…
Похваляться ли высшим родством? —
Время стерпит и эти проказы,
Будто видит – за пылью проказы
Лик нездешним сквозит торжеством.
Будут платья темнее сутан,
Чтобы прятать причастность к чему-то.
И река по-весеннему мутно
Разольётся по нашим следам.
Солнце вытопит мартовский лёд,
Лабиринтами неба плутая…
Как разрознит слова запятая,
Так и слово миры разведёт.
Матушка, Маша, озёрный твой голос…
…Меня всегда поражало, что мой муж
всю жизнь называет свою маму,
Марию Антоновну, – «матушка»
Матушка, Маша, озёрный твой голос
В воздухе сизом звенит серебром,
Учит он: что бы во мне ни боролось —
Всем отвечай добром.
Так и живёшь, по-людски и по-доброму,
Свечечка божья, сверлящая мрак.
Длинные волосы в узел подобраны.
И у меня – так.
Сядем с тобою на кухне, уставленной
Тёплым, родным угощеньем твоим.
Машет ли детство далёкими ставнями, —
Матушка, посидим?
Сколь было жизни в судьбе переменчивой,
Ты была вечною, как земля.
Матушка, Машенька, русская женщина,
Родненькая моя…
…Время – домой, муж и сын собираются,
Саша и Миша с твоей буквой «ша».
Матушка машет рукой, и вздымается
Вслед за рукой – душа…
А кроме любви ничего и нет…
А кроме любви ничего и нет.
Проснусь оттого, что ребёнок во сне повернулся
И пяточки мне положил на живот.
Живёт,
Как будто скользит по воде – я хочу дотянуться,
А всё не могу, безумия недостаёт.
Шумит
Вселенная всеми своими ветвями,
И падают яблоки ночью с ветвей.
Не сплю,
А слушаю воздух, летящий над нами,
И спящие реки подземных вен.
Пускай тишина
Стоячей водою удержит и взвесит
Полуночный пульс тугой.
Мне нужно запомнить тебя, как строчку отцовых песен,
Я завтра проснусь другой.
Я завтра уже не проснусь,
Я исчезну в полночь,
Когда покрадётся дождь по сухой земле.
А кроме любви и нет ничего, ты помнишь?
А утром останутся яблоки на столе.
Я несла в животе голос горькой звезды…
Я несла в животе голос горькой звезды.
Сторожась от людей, чтоб не слышалось им,
На каком языке она крестит следы,
Проводя меня между болот и осин.
Я спала слишком долго – ни сна, ни тепла,
К небу – чистым лицом, вдох мой – рябь на воде.
И в неё заглядевшись, звезда потекла
По небесному жёлобу, злой борозде.
Помнишь? – думали землю на высь поменять,
Да на небе так зыбко: качнёшься, и – вон!
Вот упала звезда, и попала в меня,
И прожгла, и ушла в ледяной чернозём —
И остался мне голос, горчинка в ночи,
Чайный привкус, осколок, под ложечкой стих.
Я спрошу: что мне делать? А голос молчит.
Потому что ответов здесь нет никаких.
Если ты знаешь, что значит ждать…
Если ты знаешь, что значит ждать,
Окна – нет, время сверля глазами…
Легче – не зная куда, бежать,
Скрипнув у пропасти тормозами.
Время, не мучься в моей груди,
Испепеляя меня прилюдно.
Мудрую душу в миру найди —
И у неё попроси приюта,
Я ведь не в силах уже сдержать
Колких секунд в рукавах-дорогах!
Время, – кто знает, как больно ждать, —
Прочерк в бессмертных твоих уроках.
Мне губы ветра твои студят…
Мне губы ветра твои студят,
мне чудится степь.
Богаты карманы не памятью —
пылью дорожной.
Как в обморок белый,
назад посмотреть осторожно,
И выйти из времени,
и отпустить его цепь.
В студёной реке не успеешь наплаваться всласть.
И в скалах резных
не останешься жизнью оседлой.
И будешь как небо пустой —
и поэтому светлый.
И мир твой – как дом,
из которого нечего красть.
Лишь прах и упрячешь
под тяжестью каменных плит.
Хранить – хоронить.
Что жалеть на ветру бестолковом?
Я тоже умру.
Ухнет ветер: и что здесь такого?
И лодка пустая
к иным берегам полетит.
…А в летнем городе пустом…
…А в летнем городе пустом
Берёт безвременье измором.
Вокзал, каким ты жадным ртом
В себя затягиваешь город!
Какой поток в тебя несёт!
Какой потоп в твоих владеньях!
Как будто за тобою – всё,
Особенно – освобожденье.
И рельсы в обе стороны,
И глазу брошена палитра
Людей с приметами страны
И с чувствами космополитов,
Что счастье есть, и путь простёрт —
Куда глаза глядят мятежно:
Так первобытно, как в костёр,
Так жадно,
что – езжай, конечно…
Осень – время чего-то свыше…
Осень – время чего-то свыше.
Напоследок перед зимой
Вдруг опомнится и задышит
Жизнь в танцовщице заводной,
И повеет рассветом влажным,
И Новым днём из-за старых штор,
И покажется это важным —
И Как невиданным до сих пор…
Как стекло, остужает утро —
Страшно сделать один глоток.
Как в него я войду, будто
В чистый лёд золотой конёк!
Сколько вспыхнет во мне случайных
Дерзких помыслов! И затем
Осень – время для встреч тайных
С расставаньями насовсем.
Время – вчувствоваться до дрожи
В мир из уличных голосов:
Может, кто-нибудь из прохожих —
Из твоих сокровенных снов,
Может, время чему-то сбыться
До того, как исчезнет всё,
И взлетят, и замолкнут птицы,
И зима меня занесёт…
Разгляжу через небо, развешанное кое-как…
Разгляжу через небо, развешанное кое-как,
Что душа твоя едет домой, как пустой товарняк.
Дребезжит напоследок по плохоньким рельсам во тьме,
И две ржавые нотки стучат напоследок во мне.
Не хочу повторяться любовью, печалью, тоской —
Но повтора им нет. Свищет во поле гул городской.
И всё ýже зрачок тишины над моей головой…
Не стучите, колёса! Попробуй, останься живой.
Дышат сумерки чудом, а с неба пути ему нет.
Только скобочкой тонкой над крышами вырезан свет —
То ли дверца во тьму, то ли месяц висит на трубе…
Жизнь тебя разлюбила, поскольку привыкла к тебе.
Сделай полный глоток неизвестности. —
Страшно? – Слегка,
Будто вечность к лицу прислонилась и пьёт из виска.
И уже где твоё, а где богово – не разобрать:
Белый свет откровений и чёрные строчки в тетрадь…
Полжизни на ладони улеглось…
Полжизни на ладони улеглось —
И в память опадает гам вороний.
И, в темноту подмешивая злость,
Я вглядываюсь в свет потусторонний:
Откуда он сочится, кто ушёл
И двери за собой неплотно запер,
Рассыпав в небо белый порошок,
Как будто соль нечаянно на скатерть?
Повремени, последняя строка,
Дыханьем в неразбуженной лавине:
Я вытяну судьбу из узелка,
Я не оставлю так, на половине!
Но жжёт меня, до горечи во рту,
Слабинка, червоточинка распада:
Как над землёю холодно к утру!
Как будто две строки до снегопада.
Ты уезжаешь – туда или отсюда?…
Ты уезжаешь – туда или отсюда?
Что за порогом, Господи, не рассмотреть.
Что за порогом, Господи, если не чудо?
Если не смерть…
Выход – как выстрел: так, наугад, без прицела.
Жить – уходить, а возвращаться – стареть.
Это неправда, что есть у терпенья пределы.
Если не смерть…
Дай мне ошибок – так, будто времени много.
Пот по щекам, дерзость и страх допьяна…
Сколько бы сделать, а не стоять у порога,
Если не знать, как неотступна она…
Спасибо тебе за всё…
Спасибо тебе за всё.
Что имя твоё несу,
Как тополь в листве несёт
Невысохшую росу,
Что свет из окна вошёл
И у изголовья встал,
И таял под светом пол
Всё время, пока ты спал.
Над белым твоим лицом
Три полночи, две слезы,
Мой четырёхлетний сон,
Мой русоволосый сын.
К воде подойди, пересохшие губы…
К воде подойди, пересохшие губы